А я в молниеносной ревности.

В возрастающей, яростной, безумной ревности. Я вынуждена встать с места и броситься в ванную, потому что я отказываюсь показывать ему, как эта новость в считанные секунды полностью уничтожила меня. Бен кричит мне вслед, но я не останавливаюсь. Я рада, что он пришёл вместе с Оливером, потому что сейчас он не может пойти за мной.

Я подбегаю прямо к раковине и хватаюсь за её края, глядя на себя в зеркало.

Успокойся Фэллон. Не плачь. Сохрани своё разбитое сердце до возвращения домой.

Я не была готова к этому. Я понятия не имею, как с этим справиться. Такое чувство, будто моё сердце по-настоящему разбивается. Раскалывается пополам, кровоточит у меня в груди, заполняя лёгкие кровью, не позволяя мне дышать.

Сдерживать слёзы становится сложнее, когда дверь в уборную открывается и захлопывается. Я поднимаю взгляд и вижу Бена с Оливером на руках, который смотрит на меня с глубоким сожалением.

Я закрываю глаза, чтобы не видеть его отражение в зеркале. Опускаю голову и начинаю плакать.

Я не хотел, чтобы Фэллон узнала всё таким образом. Я собирался ей все рассказать, но позже, хотел сначала подготовить её к этой новости. Не ожидал, что известие о наших отношениях с Джордин, разобьёт ей сердце. Я то думал, шансов на то, что Фэллон будет счастлива за меня больше, чем шансов, что она расстроится. Никак не ожидал такой реакции. Почему она ведёт себя так, будто это её волнует, ведь в прошлом году Фэллон ясно дала понять, что не заинтересована в чем-то большем, чем наш договор.

Но судя по её реакции, очевидно, что Фэллон это действительно волнует. Что это всегда ее волновало. Но по каким-то причинам она отказалась быть со мной, когда я нуждался в ней больше всего на свете.

Я стараюсь собрать картину воедино и, несмотря на то, что я держу в руках Оливера, каждая часть меня хочет упасть на колени и кричать.

Я делаю несколько неуверенных шагов вперёд, пока не оказываюсь за спиной Фэллон. Осторожно касаюсь её локтя, желая развернуть её, но она отталкивает мою руку и отходит в сторону. Срывает бумажное полотенце, и протирает глаза, стоя спиной ко мне.

- Я не хотел, чтобы всё так вышло.

Эти слова невольно срываются с моих губ, будто они смогут как-то успокоить Фэллон. Я тут же хочу забрать их обратно. Не имеет значения, что Фэллон оставила огромную дыру в моем сердце, и я не виноват, что кому-то удалось залатать ее. Не имеет значения, что Джордин и я были разбиты после смерти Кайла. Не имеет значения, что наши отношения с Джордин не развиваются, как до, так и после рождения Оливера. Не имеет значения, что я никогда не почувствую ту же связь с Джордин, какую чувствую с Фэллон, но Оливер наполняет наши отношениям тем, чего им не хватает.

Единственное, что имеет значение, что для Фэллон это оказалось неожиданным поворотом в нашей истории. Никто из нас этого не ожидал. Никто из нас этого не хотел. Но частично именно Фэллон ответственна за это. Я должен помнить об этом. Ей больно сейчас, так же как было больно мне, если не хуже, когда она вместо меня выбрала Нью-Йорк.

Я смотрю на Оливера и вижу, что он уснул на моей груди. В последнее время это нормально для него, вздремнуть утром, так что я удобнее укладываю его в своих руках. Каждый раз, когда я смотрю на него, на сердце становится тепло. Это отличается от чувств к Джордин или Фэллон. И я должен напоминать себе об этом. Это не касается ни одной из них. Это касается маленького мальчика у меня на руках, и я делаю то, что лучше для него. Он это единственное, что имеет значение, и я говорю себе это на протяжении нескольких месяцев. Я думал, что это небольшое напоминание поможет мне пережить разговор с Фэллон, но сейчас я в этом уже не уверен.

Фэллон делает глубокий вдох и выдыхает, прежде чем повернуться. Когда она встречается со мной взглядом, становится ясно, как много всего я только что уничтожил в ней. Первая моя реакция, это желание все исправить, сказать ей, что я чувствую на самом деле. Что в тот момент, когда я впервые поцеловал Джордин, я был бесформенной массой.

Вообще-то, я превратился в бесформенную массу с той секунды, когда Фэллон уехала в такси, в прошлом году.

- Ты её любишь? - Фэллон тут же прикрывает рот рукой, и качает головой, сожалея о том, что задала этот вопрос.

- Пожалуйста, не отвечай, - она подходит ближе и опускает взгляд. – Мне нужно выйти, - говорит она, проходя мимо меня.

Я отхожу назад, пока не упираюсь спиной в дверь, не позволяя ей выйти. – Не так. Пожалуйста, не уходи пока. Дай мне шанс всё объяснить.

Я не могу позволить ей уйти, пока она не поймет всю ситуацию. Но ещё больше я надеюсь, что она объяснит, что, чёрт возьми, случилось в прошлом году и почему она ведет себя так, будто от моей новости ей действительно больно.

- Объяснить что? – тихо спрашивает она. – Ты хочешь, чтобы я стояла здесь и выслушивала твои объяснения о том, как ты не намеревался влюбиться в жену своего умершего брата? Ты ожидаешь, что я буду спорить с тобой, когда ты скажешь, что это не просто, то чего захотел ты, что ты поступил так, как будет лучше для твоего племянника? Ты ждёшь от меня извинений за то, что я соврала тебе в прошлом году, когда сказала, что не хочу любить тебя?

Каждое слово, срывающееся с её губ в последнем предложении, словно тяжелые камни в моей душе, которые опускает меня на самое дно. Она соврала мне?

- Я все понимаю, Бен. Это моя вина. Это я уехала в прошлом году, когда ты полюбил меня.

Фэллон пытается обойти меня и взяться за дверную ручку, но я передвигаюсь, чтобы заблокировать выход. Я притягиваю её к себе, обхватывая свободной рукой её затылок, и прижимаю лицом к своему плечу. Прижимаю губы к её макушке, пытаясь не думать о том, каково это снова чувствовать её в своих объятьях. Фэллон хватает мою рубашку, и я чувствую, что она опять начинает плакать. Я хочу сильнее притянуть её к себе, крепче держать в своих объятиях, но Оливер не позволяет мне сделать этого.

Я хочу сказать что-нибудь, что утешит её, но в то же время очень злюсь на неё. За то, как беспечно она выбросила моё сердце в прошлом году, когда я отдал ей его. И за то, что она делает это снова, сейчас, когда уже поздно.

Слишком поздно.

Оливер начинает ёрзать в моих руках, и я вынужден отпустить Фэллон, чтобы малыш не проснулся. Она использует возможность ускользнуть от меня и выбегает за дверь.

Я иду за ней и вижу, как она хватает сумочку с нашего столика и направляется к выходу. Сам подхожу к столику и забираю сумку с подгузниками. Наша еда всё ещё на столе, но я с уверенностью могу сказать, что мы не будем её есть. Кидаю деньги на стол и выхожу на улицу.

Фэллон стоит рядом с машиной, и копается в своей сумочке. Как только она извлекает свои ключи, я уже рядом с ней. Выдёргиваю ключи из её рук и отхожу к своей машине, которая припаркована рядом.

- Бен! – кричит она. – Отдай мне мои ключи!

Открываю свою машину и завожу её. Опускаю окна, а затем усаживаю Оливера в детское кресло. Убедившись, что он всё ещё спит, я возвращаюсь к машине Фэллон.

- Ты не можешь уехать, ненавидя меня, - говорю я, вкладывая ключи в её руку. – Только не после всего, что у нас было…

- Я не ненавижу тебя Бен, - произносит она. Её голос срывается, а по щекам продолжают стекать слёзы. – Это ведь часть нашего договора, не так ли? - она сердито стирает слёзы и продолжает. – Жить своей жизнью. Встречаться с другими людьми. Влюбляться в жён умерших братьев. И, в конце концов, мы бы увидели, к чему все это приведет. Что ж, мы дошли до конца Бен. Немного раньше, но это, безусловно, конец.

Я смотрю сквозь неё, слишком пристыженный, чтобы смотреть ей в глаза. – У нас всё ещё есть два года Фэллон. Мы не должны заканчивать все сегодня.

Она качает головой. – Знаю, я обещала, но… я не могу. Ни за что на свете, я не заставлю себя пройти через это снова. Ты даже не представляешь, как я себя чувствую, - говорит она, прижимая руку к груди.