командующий флотилией старался удержать суда вместе. Он обменялся приветствием с лоцманом и вахтенным офицером, заметил, что хотя нижние паруса и марсели провисают на реях, невидимые с палубы брамсели должно быть наполнены ветром, так как судно идет достаточно резво. Взглянув на доску, он спросил:

— Что ж, мистер Пелворм, как вы думаете, долго ещё продержится туман?

— Сэр, я считаю, что он рассеется как только выйдет солнце. Но мне не очень нравится, что барометр продолжает падать. Рискну предположить, что скоро задует с норда, а потом опять с веста. А для такого конвоя Лангеланнский пролив вовсе не так и широк.

По какой-то причуде ветра до них донёсся страстный выкрик шкипера, причём так отчётливо, будто прозвучал не на другом конце залива, а не далее, чем в сотне ярдов: «Если запутаешь мне трос в клюзах, я твой трос просто перережу, ты, неуклюжий датский содомит». Сразу после этого откуда-то сверху послышался голос Стивена, говорящий, что если капитан Обри поднимется, тоувидит весьма запоминающееся зрелище. Он может легко и безопасно влезть с помощью тех верёвок слева, по левому борту чуть впереди.

— Какого дьявола вы позволили ему туда забраться? — следуя за мистером Фентоном, спросил Джек. — Он наверное на салинге. — И уже вверх выкрикнул: — Держись. Не двигайся. Я буду через минуту.

— Мне очень жаль, сэр, — отвечал Фентон. — Они просто сказали, что полезут на топ, мистер Ягелло и он.

— Наверное этот феномен можно назвать «гапакс»,*7] — прозвучал голос Стивена.

— Гапакс, — стремительно поднимаясь пробормотал Джек. Они оказались не на салинге. Каким-то чудом им удалось взобраться на брам-рею. Там они и стояли, ногами на пертах, а руками держась за различные снасти, свесившись через рей к вящему облегчению Джека. Довольно сносно расположившись, Стивен явно был в хорошем духе, Ягелло же, напротив, гораздо менее радостен, чем обычно.

— Вон! — воскликнул Стивен, когда Джек появился у хилых вант брам-стеньги. — Разве не удивительно? — Он осторожно указывал пальцем куда-то, и Джек проследил за ним на зюйд-вест.

На этой высоте они оказались выше низкого одеяла тумана, накрывшего море: над головой было небо, а воды внизу не оказалось, как и палубы, — лишь ровный слой белого тумана, четко отделённого от чистого воздуха. Впереди по правой скуле и к правому траверзу поверхность мягкой непроницаемой белой пелены была пронизана бесконечным количеством мачт, вздымающихся из этой мистической дымки к чистому небу. Небу, которое, казалось, принадлежало совершенно иному миру.

— Разве не удивительно? — повторил Стивен.

Обыкновенно Джек был добродушным человеком, но сегодня он ещё не завтракал, да и наблюдать друга, доверившего собственную жизнь незакреплённому сигнальному фалу, было выше его сил.

— На палубе! — заорал он. — Завести сигнальный фал. Закрепить все снасти, относящиеся к грот-брамселю. — И уже спокойно добавил: — Удивительно и необыкновенно. Стивен, отпусти эту снасть, поднимись на рею и направляйся к драйрепу. Я помогу поставить ногу.

— О! — сказал Стивен, с удивлением раскинув руки. — Я вовсе не нервничаю. Пока не видно палубы, страх высоты будто прошёл. Уверяю, я совершенно спокоен. Но скажи, ты когда-нибудь наблюдал подобное зрелище?

— Не более чем несколько сотен раз, — сказал Джек. — Мы называем это «дневным мерцанием». Такое часто бывает, когда ветер дует похожим образом или штилеет — туман рассеется, как только выйдет солнце. Но я благодарен, что ты до завтрака позвал меня на такую высоту, чтобы вновь лицезреть эту картину. Ставь сюда ногу, как в стремя — да ты запутался!

Башмак застрял в мусинге. Мистер Ягелло, не трогайте риф-сезень. Стивен. Дай же руку, только не спеши.

В этот момент Стивен внезапно сорвался с рея. Он не рухнул камнем вниз — сильная рука Джека смогла направить его к эзельгофту, но башмак продолжил свободное падение на палубу.— Спасибо, Джек, — прошептал доктор ловя ртом воздух, когда его прочно усадили на салинг и обвязали тросом. — Я тебе очень благодарен. Должно быть, я оказался слишком самонадеян.

— Похоже, что так, — кивнул Джек. — Ради всего святого, как тебя угораздило забраться на такую высоту? Ягелло, не трогайте риф-сезень. Я ведь просил вас обоих не лазать наверх.

— Дело в том, что мистер Ягелло оказался в несколько затруднительном положении.

— Он окажется в мире ином, если не перестанет трогать тот риф-сезень. Мистер Ягелло, оставьте же его. Подтянитесь к той платформе и направляйте к большому блоку.

— На палубе мы не могли продолжить дискуссию, так как матросы со своими швабрами постоянно просили нас подвинуться, так что мы решили подняться на марс. Но там тоже были вёдра с водой, и мы полезли выше. В своей постели он обнаружил женщину.

— Вот оно что, — сказал Джек. — Мистер Фентон, позаботьтесь о башмаке доктора.

— Именно, сэр, — двигаясь к заднему брасу кивнул Ягелло. Его побледневшая физиономия теперь оказалась обращена к ним. — Я обнаружил её, когда вернулся к себе в каюту, совсем недавно.

— Чем же вы были заняты всю ночь?

— Играл в карты в кают-компании с каталонскими офицерами.

— Я полагаю, что она не собиралась отправляться с нами в поход?

— Нет, сэр, вовсе нет.

Джеку было совершенно очевидно, что для обсуждения подобного вопроса место выбрали более чем странное: двое «сухопутных», балансирующих в неудобных позах между землёй и небом, и лишённый завтрака капитан.

— Мистер Фентон, пришлите мне пару марсовых с одношкивным блоком и линём, — прокричал он вниз.

Пока их ждали, Стивен вполголоса сказал: — Ну вот. Почти кончилось. И всё же в нашем прозаичном мире эта картина просто изумительна.

Из поднимавшегося и исчезающего с первыми лучами солнца тумана вынырнули 783 судна, — «купцы», за исключением одного фрегата, старушки «Юноны», трёх шлюпов и куттера.

— Никогда не видел столь громадной иллюстрации масштаба морской торговли и взаимозависимости наций, — добавил он.

— Охус в той стороне, — кивнул Джек по направлению к теперь уже ясно видимому на берегу городу. — Леди сможет позавтракать на берегу. Мистер Фентон, спустить гичку.

Появились марсовые, один из их принёс башмак Стивена. Джек обвязал петлю вокруг талии доктора, закрепил узел, велел «майнить помалу», и Стивен начал свой малопочётный спуск, который он обычно и совершал.

Ягелло отправился следом, затем спустился Джек. Квартердек был заполнен зубоскалящими в ожидании зрелища людьми.— Что ж, мистер Ягелло, — сказал Джек. — Вы должны известить леди, что через две минуты ей следует сойти с корабля. Нельзя терять ни минуты.

— Простите, сэр, — ответил Ягелло, — но я не могу. Это так невежливо. И так тяжело, ну вы же понимаете — все эти слёзы и упреки. Может быть мистер Пелворм будет столь любезен? Он знает даму, да и по-шведски говорит. Мистер Пелворм женат.

— Так вы знакомы с той леди, мистер Пелворм?

— Издалека, сэр, издалека. Я просто видел её раньше. Кто же, бывая в Карлскруне, не посещал театр? Возможно, говорил с ней раз или два, просто чтобы скоротать денёк, вот как и сейчас, когда она поднялась на борт, но только в присутствии офицеров. Эта особа известна всем и каждому как «Наслаждение Джентльмена». Кроме того, мне сказали, что она теперь пассия губернатора... поющая шлюшка, которая весьма прилично стоит, как бы сказал поэт. Но если вы ходите, чтобы я сбагрил её на берег, сэр, я тут же с ней поговорю — поговорю с ней словно строгий голландский дядюшка.

— Именно, мистер Пелворм, — кивнул Джек. — На военном корабле женщинам не место.

Пелворм кивнул и тяжёлым шагом отправился вниз, напустив на лицо суровое, твёрдое и отчасти жестокое выражение.

Возможно и поющая шлюшка, но когда самые невозмутимые и испытанные матросы средних лет на шлюпке везли её к берегу, по отношению к «Ариэлю» она выражалась жёстко и отнюдь не музыкальным голосом.

— Что она там говорит? — спросил Стивен.

— Чресла развратные, а сердце что камень, — ответил Пелворм. — Это из стиха.