На следующий день съезд принял декреты о мире и о земле, избрал новый состав Всероссийского центрального исполнительного комитета (101 человек, из них 62 большевика). ВЦИК между съездами Советов являлся «высшим законодательным, распорядительным и контролирующим органом».

Образовали первое Советское правительство. В декрете съезда оно названо «временным рабочим и крестьянским правительством» — до созыва Учредительного собрания. Но уже через несколько дней слово «временное» забыли. Большевики взяли власть и не собирались ее отдавать. Совет народных комиссаров получил от ВЦИК право издавать неотложные декреты, то есть постановления правительства обретали силу законов.

Ни одна другая социалистическая партия не захотела заключить коалицию с большевиками. Поэтому первое правительство полностью составилось из большевиков. Председателем Совета народных комиссаров стал Ленин как лидер победившей партии.

Народными комиссарами были утверждены:

по внутренним делам — Алексей Иванович Рыков,

земледелия — Владимир Павлович Милютин,

труда — Александр Гаврилович Шляпников,

торговли и промышленности — Виктор Павлович Ногин,

народного просвещения — Анатолий Васильевич Луначарский,

финансов — Иван Иванович Скворцов-Степанов,

юстиции — Георгий Ипполитович Ломов (Оппоков),

продовольствия — Иван Адольфович Теодорович,

почт и телеграфов — Николай Павлович Авилов-Глебов,

по делам национальностей — Иосиф Виссарионович Сталин,

по иностранным делам — Лев Давидович Троцкий.

Пост наркома по железнодорожным делам (путей сообщения) оставался вакантным до 20 ноября, когда его занял Марк Тимофеевич Елизаров, женатый на старшей сестре Ленина Анне Ильиничне. Владимир Ильич его и уговорил. Должность была незавидной: предстояло взять под контроль дороги, а Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профессионального союза (Викжель) выступил против большевиков. В январе 1918 года Марк Тимофеевич попросился в отставку, принял более скромную должность главного комиссара по делам страхования. В марте 1919 года он умер от сыпного тифа.

Бывший офицер Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, балтийский матрос Павел Ефимович Дыбенко и прапорщик Николай Васильевич Крыленко вошли в состав правительства коллегиально как члены Комитета по военным и морским делам. Почему именно эти трое? Выбор был неширок и определялся чисто политическими соображениями: Антонов-Овсеенко взял Зимний дворец, прапорщик Крыленко был популярен среди фронтовиков, матроса Дыбенко выдвинул революционно настроенный Балтийский флот.

Состав первого советского правительства часто менялся.

Скворцов-Степанов и Оппоков-Ломов так и не приступили к исполнению своих обязанностей, поскольку находились в Москве. Вместо них наркомом финансов назначили Вячеслава Рудольфовича Менжинского, а юстиции — Петра Ивановича Стучку. Учредили Комиссариат государственного призрения (социального обеспечения), его 30 октября 1917 года возглавила Александра Михайловна Коллонтай. И Комиссариат государственного контроля, наркомом которого 20 ноября стал Эдуард Эдуардович Эссен.

Большевики сами не ожидали, что сумеют так легко взять власть.

В кризисные времена люди устают от политики и начинают видеть зло в ней самой. В обществе с давними демократическими традициями отношение к политике иное — спокойное и лишенное бурных эмоций. Но до этого России еще было далеко. После Февраля отвращение вызывали бесплодные дискуссии и митинги, взрывы гнева и взаимной ненависти среди политиков. Ответственность за житейские и бытовые неурядицы возлагали на демократов.

Эпоха Февраля была слишком недолгой, чтобы демократические традиции укоренились. Для этого требуются не месяцы, а десятилетия. К Октябрю 1917-го все были подавлены, измучены, истощены. Страна не выдержала испытания свободой.

«Ленин был единственным человеком, — отмечал философ Федор Августович Степун, — не боявшимся никаких последствий революции. Этою открытостью души навстречу всем вихрям революции Ленин до конца сливался с самыми темными, разрушительными инстинктами народных масс. Не буди Ленин самой ухваткой своих выступлений того разбойничьего присвиста, которым часто обрывается скорбная народная песнь, его марксистская идеология никогда не полонила бы русской души с такою силою, как оно случилось…»

Только кажется, что за Лениным пошли те, кто мечтал продолжить революционный разгул. Большинство людей привыкли полагаться на начальство — и не выдержали его отсутствия. Исчезновение государственного аппарата, который ведал жизнью каждого человека, оказалось трагедией. Большевиков поддержали те, кто жаждал хоть какого-нибудь порядка, кто повторял: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Люди верно угадали, что большевики установят твердую власть. Значительная часть общества не симпатизировала большевикам, но всего за несколько месяцев успела возненавидеть демократию.

Общество легко вернулось в управляемое состояние, когда люди охотно подчиняются начальству, не смея слова поперек сказать и соревнуясь в выражении верноподданничества. И все покорно говорят: да, мы такие, нам нужен сильный хозяин, нам без начальника никуда.

Люди готовы строиться в колонны и шеренги, не дожидаясь, когда прозвучит команда, а лишь уловив готовность власти пустить в ход кулак или что-то потяжелее. Это, верно, куда более укоренившаяся традиция — всеми фибрами души ненавидеть начальство, презирать его и одновременно подчиняться ему и надеяться на него.

Почему российское общество проявило такой радикализм, такую жестокость?

При царизме не сложилось полноценной политической жизни, которая воспитывает определенные традиции, умение искать компромисс, сотрудничать и договариваться. А уж после Февраля тем более не сложилась привычка искать решения ненасильственными методами. Напротив, привыкли к крайностям.

Вот после Октября и ухватились за предложенную большевиками возможность ликвидировать несправедливость собственными руками. Идеалы демократии просто не успели утвердиться. Крестьяне не знали иной формы правления, кроме самодержавной монархии и вертикали власти.

Сразу же постановили, что народные комиссары разъезжаются по своим учреждениям, но «к вечеру собираются в Смольном для совещаний и для осуществления контакта с другими демократическими организациями».

Ленин, проживший много лет в эмиграции, невероятно раздражался из-за повсеместной необязательности. Жаждал прямо-таки немецкой пунктуальности. Чтобы предложения в повестку заседания Совнаркома вносили хотя бы за полчаса до начала. Потребовал ввести штраф для опаздывающих. За опоздание до получаса — пять рублей, до часа — десять целковых.

Наркомам положили жалованье в 500 рублей (и прибавку в 100 рублей на каждого нетрудоспособного члена семьи). Обещали предоставить жилье — «не свыше одной комнаты на члена семьи». Квартирный вопрос решили просто. Хорошие квартиры отнимали и отдавали советским чиновникам.

Через несколько дней после революции Ленин и Крупская заехали к старой знакомой — Маргарите Васильевне Фофановой, депутату Петроградского совета.

— Что так поздно? — удивилась она. — Вероятно, трамваи уже не ходят.

Владимир Ильич, уже вошедший во вкус своего нового положения, удивился ее наивности:

— Какая вы чудачка — мы на машине приехали.

Через несколько дней после формирования нового правительства Анатолий Васильевич Луначарский обратился к гражданам России: «Волею революционного народа я назначен народным комиссаром по просвещению. Дело общего руководства народным просвещением поручено впредь до Учредительного собрания Государственной комиссии по народному просвещению, председателем и исполнителем которой является народный комиссар».

Тогда, сразу после революции, руководители советской власти еще не представляли себе, как станут действовать в реальной жизни, потому Луначарский обещал: «Государственная комиссия по просвещению отнюдь не является центральной властью, управляющей учебными и образовательными учреждениями. Наоборот, всё школьное дело должно быть передано органам местного самоуправления».