У самой двери мы остановились. Женщина обернулась ко мне и снова, как тогда зимой, провела вдруг пальцами по моей щеке и уху. Мое ощущение было прежним, ее, похоже, тоже, потому что она снова улыбнулась мне доверительно. Потом взялась за ручку двери и легонько толкнула ее соблазнительной попкой. Признаться, я ожидал увидеть если не залу, то уж роскошный кабинет или, по крайней мере, ярко освещенную комнату. А, может, наоборот, будуар с интимным светом и огромной кроватью. Комната, в которую мы попали, выглядела скорее уныло и обыденно, чем странно, но в этом и заключалась ее странность. Вернее, это была даже не комната, а, скорее, подсобное помещение. Во всяком случае, у комнатки был низкий скошенный потолок, как если бы мы находились под лестницей. Окна не было, но была еще дверь, два довольно старых кожаных кресла и подержанный журнальный стол, над которым низко висела лампа с ярким абажуром. Все это выглядело бы уютно, на мой вкус, если бы не криво поехавший потолок и несвежие стены.

- Ты садись,- сказала моя дама и мягкой рукой подтолкнула меня к креслам.

Я сел в правое и поплотнее запахнул халат. Мои голые ноги со следами битума смотрелись жалко. Ее голые ноги были по-прежнему хороши. Я вообще иногда низенький, серенький и неинтересный, а иногда высокий, статный и обаятельный. Это как получится. Она что-то почувствовала, потому что чуть наклонилась ко мне, приблизила свое лицо к моему и спросила:

– Ты, может быть, хочешь чего-то алкогольного?

Ну еще бы! Хотя если получится как с сигарой… Ответить я не успел. Она исчезла раньше, чем я открыл рот. Оставшись один, я поджал ноги в кресле – кондиционер и здесь работал на полную мощность. Вдруг из-за той, замеченной еще при входе, двери раздался явственный шум спускаемой в унитаз воды. Потом шум другой воды – из-под крана; еще немного погодя дверь распахнулась, и в комнату вошел мужик. Да-а. Я почувствовал, что и попка, и ножки, щедро мне показанные, уходят - да нет, просто уносятся от меня вскачь! Мужик был довольно, но не чрезмерно, высок, лет сорока, но моложав и ухожен. К моему удивлению, он тоже был в халате. Но в каком! В настоящем мужском халате с шелковыми отворотами и кистями. Из-под халата выглядывали ноги в брюках, а из-под отворотов - белая рубашка. Но сильнее всего впечатляло его лицо. В нашей жизни грань между уверенностью в себе и самоуверенностью истерлась как старый половик, но чужому настороженному глазу это различие всегда очевидно. Здесь была уверенность, глубокая и не наигранная уверенность в себе. Словом, это был не киношный сладкий красавчик, а настоящий мужик. Я внутренне ощетинился. Однако он, дойдя до середины комнаты, не обнаружил никакой агрессии. Обнаружил он как раз, наоборот, удивление, почти испуг.

- Да ? – спросил он растерянно.

Похоже, он просто не ожидал меня здесь увидеть. Что же это получается? Мужик посмотрел на меня вопросительно. Интересно, с какого места я должен рассказывать? С крыши? А может быть с удара дверью? Но он сориентировался быстрее.

- А-а, вас привела Джулия. Простите сразу не понял. Вы..?

И он поощрительно наклонил голову. Следовало представиться. Ну, тут мне скрывать нечего. Я приподнялся в кресле, в соответствии со своими представлениями о вежливости, и протянул руку.

– Я - Алекс.

Руки он мне не пожал, и я сразу его понял: моя-то изрядно измазана. Он уселся в кресло, роскошно отпахнув халат и, подавшись ко мне через стол, сказал:

– А я – Гарри.

И замолчал. Даже смотрел не на меня, а куда-то в сторону. Выглядело все это совершенно по-идиотски. Как будто и он чего-то ждал. Мы сидели как два последних пациента в приемной у несимпатичного доктора. Признаюсь, я человек нетерпеливый. Очень скоро мне это надоело. Это было уже не любопытство, а скорее - резкая кислота раздражения, подкатившая из желудка.

- Послушайте, Гарри, я бы хотел понять, что тут происходит и…

Он повернул голову и, по-моему, скрывая неудовольствие, сказал, почти точно копируя мои интонации:

- Послушайте, Алекс, после всего, что произошло, вы либо уходите, либо стараетесь сдерживать свое нетерпение. Кроме того, Джулия сейчас должна вернуться, а начинать разговор без нее... ну, хотя бы, просто невежливо.

Его начальное предложение покинуть этот приют бреда как-то потонуло в боязни невежливого поступка. Похоже, он и мысли не допускал, что я могу встать и уйти прямо сейчас. Я быстренько рассудил, что если у меня есть физическая возможность уйти сейчас, то, вероятно, и потом я смогу это сделать когда захочу. Мужик он хоть и здоровый, но не бандит явно. Так что силой меня держать не будут, - успокоил я себя и свое раздражение. Тут, наконец, распахнулась дверь и вошла Джулия. Никакого алкоголя она почему-то не принесла, но зато сменила шорты и майку на длинное вечернее платье с огромным декольте. Теперь у меня, похоже, была возможность разглядеть ее грудь. Увы, ноги были куда лучше. Она остановилась передо мной и снова улыбнулась знакомо и доверчиво.

- Ну вот, теперь и начнем, – сказала она, как будто знала, что мы ее ждем.

Круто развернувшись, она уселась на пол почти у моих ног.

- И вот что Алекс,- она говорила доверительно и чуточку с нажимом, но все же ласково. Как медсестра с капризничающим больным. Я даже не удивился, что она знает мое имя. - Сделаем так: сейчас ты выслушаешь все, что Гарри тебе расскажет, хорошо? А мы с тобой (тут она сделала весьма интимную паузу, черт бы ее побрал!), мы с тобой еще поговорим...

Я, естественно, кивнул. Джулия откинулась на отставленные руки и поджала под себя ноги. Я взглянул на Гарри. Приход женщины никак не прервал его задумчивости. Джулия смотрела на него выжидательно и совсем не как сообщница. До этого момента ситуация и забавляла, и раздражала меня . То есть я сознательно играл во все просходящее со мной. Захочу - прерву этот бред, встану и уйду, захочу - еще немного подурачусь. Однако, когда этот Гарри повернул голову ко мне, я вдруг понял, что что-то изменилось... Как будто ошейник защелкнулся вокруг моей шеи, и поводок сильно натянулся. Это было совсем не гипнозом и никакой не мистикой. Это было совершенной реальностью дурного сна. А между тем, ничего еще не происходило. Гарри только посмотрел на меня и начал говорить.

- Легче всего было бы вообще ничего вам не обьяснять. Но я уже заметил, что вы нетерпеливы и раздражительны. Хотя тот факт, что вы все еще здесь, означает, что вы, как минимум, любопытны. Что вас и погубит, - тут он улыбнулся, давая понять, что пошутил. – Знаете, сложнее всего объяснять самые простые вещи. И скучнее всего. Кроме того, если я сейчас начну рассказывать все подряд, то ничего не успею. Поэтому полагаю, что проще и интереснее будет, если я объясню только, чего бы нам хотелось. Ну а дальше вы уж как-нибудь сами постепенно разберетесь. Вы не возражаете? Так вот. Нам бы хотелось, чтобы вы пожили в этом доме некоторое время, скажем, недели две. Не один, конечно. Джулия будет с вами почти все время. Делать вам почти ничего не придется, разве только исполнить несколько просьб, которые, вероятно, возникнут у Джулии. Еда и питье, разумеется, за наш счет, плюс, если в конце этого срока мы не договоримся, то вы получите некую сумму денег. Достаточную, чтобы вы не чувствовали себя обиженным. Скажем даже лучше – мы нанимаем вас на эти две недели на работу. Но работу весьма необременительную. Итак, вы остаетесь здесь, общаетесь с Джулией, смотрите по сторонам, соображаете, что к чему, а я встречусь с вами через несколько дней, и мы поговорим обо всем подробнее. И я вовсе не собираюсь вас интриговать. Просто, поверьте мне, что так получится и естественнее, и проще для всех. Половина ваших вопросов просто отпадет сама собой, еще на часть вы и сами себе ответите, ну а на оставшиеся я постараюсь ответить со всей возможной откровенностью. Секунду, - он поднял руку видя, что я собираюсь открыть рот, - вы все-таки хотите получить ответы на вопросы типа: почему именно Вы, или, например, – как мы вышли на Вас, и что же все-таки здесь происходит. Но если Вы подумаете, то поймете, что каждый из этих вопросов - просто бездонная пропасть.