Когда дверь поддалась, и шаги были совсем уже близко, Джулия резко кинулась на меня, опрокинула на спину и бешено, волнами, запрыгала. Горячее тело двигалось на мне, всерьез прижимаясь. Но я ничего не мог с собой поделать. Джулия - та самая, за которой я столько времени безропотно шел - сейчас была со мной, и ее глаза уже горели по-настоящему, а тело искало меня. Но я не мог даже притворяться. Я ждал.
Они вошли втроем – Мазель и еще два незнакомых типа. Вошли и остановились. У одного даже челюсть отвалилась. Мазель смотрел на нас, нехорошо улыбаясь.
- Ну, давай же, ну, - прошипела мне Джулия. Все получилась как-то само собой. Я не знал почему, но притворяться уже не было нужды. Я видел, как Мазель говорит что-то своим людям, и умом понимал, что сейчас, здесь, при них ... Но... Подо мной рывками ходила кровать, а надо мной клонился во все стороны потолок. Еще немного и...
Типы, которых привел Мазель, схватили за плечи Джулию и рывком оторвали от меня. Кровать напоследок скрипнула и качнулась. Джулия взвизгнула, зарычала почти по-звериному.
- Погоди, сучка, сейчас мы тебя оформим, надолго хватит.
Я уже начал приподниматься, чувствуя, что вот-вот получу удар, и тут где-то под нами раздался взрыв. Тряхнуло так, что держащий Джулию бандит выпустил ее и стал клониться к стене. Второй, замахнувшийся уже на меня, отлетел к Мазелю. Хлипкий Мазель с перекошенным лицом вцепился в него, чтобы удержаться на ногах.
Дом качнулся от второго взрыва, и с потолка посыпалась нехорошая мелкая пыль. Мазель сразу же оторвался от своего помощника и прыжком оказался в проеме, отделявшем спальню от гостиной. Кажется, он что-то знал о существовании мин в Доме. Я почувствовал спиной зыбкость кровати и пола под ней. Вот сейчас будет третий толчок и... Джулия как-то по-собачьи подползла ко мне и легла сверху. По ее подрагивающему телу метался страх. А я с трудом пересилил себя, чтобы не сбросить ее; она давила на меня, как еще не обрушившийся потолок.
Но, вместо толчка, который наверняка сорвал бы нас в подвал, в спальне неожиданно появился раввин. Вид его был ужасен. По бороде, спекаясь капельками, текла кровь; очки, соскочившие почти к кончику носа, были мутными от пыли, руки тряслись. Он открывал разбитый рот, пытаясь что-то сказать, но только сипел и кашлял. Мазель, забыв об опасности, подскочил к нему.
- Это Сэм?!
Раввин кивнул, сплюнул прямо на пол кровь, показал три пальца, на секунду скрестил руки у груди и уронил их вдоль тела. Все было понятно. Третий взрыв снесет остатки перекрытий, возможно, что под нами уже пустота. Я все пытался отодвинуть прилипшую ко мне Джулию. Она мешала мне встать, мешала дышать.
Мазель, что-то крича, побежал к входной двери, за ним кинулись остальные. Джулия все так же прижималась ко мне, а раввин утирал грязным рукавом рот рядом с кроватью. А я странным образом расслабился. Если Сэм уже взорвал остальные этажи, то ожидать, что он пощадит нас и себя, не приходится. Выбора просто нет. Сейчас осядет под нами пол, мгновение невесомости, а потом догнавший нас потолок не лишит необходимости рассуждать.
Но ничего не происходило. Джулия подняла голову, огляделась и рассмеялась. Подошел раввин, похлопал меня по плечу и тоже рассмеялся. Крови на нем уже не было.
- Время, время поджимает. Вы что, ночевать тут собираетесь, а? Или хотите подождать, пока Сэм действительно все взорвет? Говорил ведь – очередная шутка. Трясти – трясет, но ничего не обваливается. Декорация. Но давайте быстро отсюда! Мазель ведь совсем не дурак, сразу сообразит.
Что-то стало проясняться. Мы с Джулией лихорадочно одевались, проталкивая потные тела в дерюгу и трикотаж. Третьего взрыва не будет. Не было и первых двух. Вот оно как серьезно все задумано. Я вдруг остро пожалел, что Мазель ворвался слишком рано. Джулия натянула майку. Ну вот. Пружина, томительно сжатая в ожидании взрыва, распрямилась, дышалось легко и просто, но смотреть на Джулию было больно. Как будто я подвел в самый ответственный момент, сорвался, предал... А предал самого себя, похоже. Но, кто же мог знать? Этот Сэм с его идиотскими штучками...
Мы быстро вылезли через балкон в темноту, побежали за раввином вдоль декорации и протиснулись по одному в приоткрытую дверь ( раввин заявил, что дверь перекосило от взрывов - хороших взрывов... Ведь надо, чтобы все выглядело натурально).
- Так, - сказал Сэм, сидящий на какой-то табуреточке в фонарем в руке, - у нас есть минут двадцать-тридцать, не более. Собственно, Мазелю нужeн только я, но оставить здесь раввина, Джулию и Алекса мы, конечно, не можем. Значит, пробираемся все вместе на шестнадцатый этаж, а оттуда на крышу. Это последнее место, где нас будут искать. Мазель решит, что мы воспользовались лифтом и рванули вниз к Шутнику, он ведь тоже знает или догадывается о канализации. Значит, про крышу он подумает в последную очередь.
- Подождите, а почему Мазель так упорно вас ищет? – я почувствовал в его рассуждениях какую-то трещину, в которую просачивалась логика, досадную несоразмерность причин и следствий.
- Неужели он не объяснил вам? Мазель и его люди – что-то вроде общества самоубийц. Все они неизлечимо больны. Ну и к тому же это очень богатые люди. Не хотелось им помирать в своих роскошных постелях и оставлять идиотам-наследникам свои миллионы. Случайно узнав о Доме, они решили, что лучшего места для них и не придумать. И действительно – когда от жизни почти ничего не осталось, не очень ею и дорожишь: никакая опасность не страшна. А тут появилась возможность пожить напоследок в фантастическом мире. Вот только, чтобы поддерживать их реальности, нужна была настоящая кровь.
- Конечно,- вмешался раввин, - Великому Бизону следует смазывать губы кровью... и спермой!
Сэм не проявил должного почтения к Великому Бизону. Дальше, сказал он, все совсем просто. Красивая и чистая сэмова реальность стала замутняться безнадежными реальностями умирающих миллионеров. Сэму пришлось начать партизанскую войну. Вот, собственно говоря, и все. Сэму помогали все его люди, оставшиеся в Доме. Их Мазель не решился выгнать – сами по себе больные не смогли бы обеспечить необходимой атмосферы. И Мазель пошел на крутые меры. Не очень понятно, зачем были нужны похороны, а вот казнь...
Нужно было идти. Хотя я по-прежнему не понимал, как может так надолго задержать Мазеля имитация разрушений. И почему ему не придет в голову искать нас на крыше. Сэм чего-то не договаривал.
Следуя за ним, мы вышли на лестницу. Темная, гулкая, наполненная густым воздухом, почему-то режущим легкие, внутренность Дома. Только небольшой лучик фонарика юркал со стены на стену и под ноги. Мы стали подниматься по лестнице наверх, огибая сетчатую шахту лифта. Двигались мы медленно. Сэм усиленно водил фонариком по ступенькам, словно не был уверен, что они в сохранности. В сохранности... Я вцепился пальцами в ячейки сетки и прижался к ней лицом. Снизу, из шахты, пахнуло так, что у меня окончательно запершило в горле.
- Сэм! - громко, слишком громко в этой темноте и пустоте, закричал я. От неожиданности Сэм всем телом повернулся ко мне вместе с фонарем. Луч скользнул в шахту. Ноги у меня начали подкашиваться: вместо стальных тросов, держащих кабину лифта, на уровне моего лица покачивались жалкие, разлохмаченные обрывки.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Лицо Сэма было безмятежным, задумчивым и ласковым, как у человека, с головой погрузившегося в музыку. Джулия, тяжело дыша, пыталась улыбнуться, но все равно cмотрела испуганно, и в ее глазах не отражалось ничего, кроме пустоты и непонимания. Самым довольным выглядел сумасшедший раввин. Он, когда попал в луч фонаря, оскалился и браво помахал топорщившейся бородой. Похоже, единственное, о чем он жалел – об отсутствии головного убора вождя. Великий Бизон знает, что делает. Раз кнопки были настоящими, то это только на пользу ушедшим в пыль реальностям. Сколько же можно просто пугать, пора уже шарахнуть всерьез!
