- Слышишь, соучастник, придется и тебе помочь, а то от ребе толку мало.
Ну уж нет! Мне жаль раввина с его бесполезным Бизоном, но становиться по-настоящему соучастником я не хочу. Не хочу и не могу! И хватит с меня покойников! Я попятился от машины в темноту. Тяжелая, удушающая слабость, как тогда на крыше, накатила на меня. Сумасшедший раввин, непонятный, а может и опасный Шутник, да еще и мертвец – славная компания!
Наверное, я бы кинулся в сторону и, против воли, закричал. Но случилось то, чего я подсознательно ожидал, хотя и отчаялся в последнюю секунду. Я увидел, как отлетел от машины раввин, а вслед ему вытянулась над дверцей рука, держащая сломанную стрелу. Раввин нырнул в темноту, а Шутник, стоявший лицом ко мне, тряхнул головой ему вслед, оскалился в страшноватой улыбке, но головы не повернул.
Человек в костюме буднично вылез из машины, аккуратно прикрыл дверцу и шагнул к Шутнику. Он был небольшого роста и рядом с длинным перекошенным Шутником смотрелся довольно комично.
- Ну что, хорошо же ты встречаешь друзей, приятель! А говорил – мясо, костер, тихая беседа... Или не говорил? А вместо этого посылаешь всяких идиотов стрелять в меня. Если бы я вовремя не нагнулся, этот твой индеец испортил бы всю игру. А так он испортил только кожанное сиденье. Но все равно - молодец этот раввин!
Спокойная небрежность, с которой он говорил, напомнила мне злополучного Гарри. Те же барственные, вальяжные манеры. Только Гарри казался простодушным увальнем рядом с этим маленьким ядовитым человечком.
- А ты бы еще на реактивном самолете к костру подрулил, Марк!
По-моему, Шутник пытался отвечать в тон ожившему приятелю, но получалось у него плохо: видно было, что он недотягивает, что нет уверенности, а есть легкий такой, холодящий отголосок страха. Странно.
Марк подошел поближе к Шутнику и положил руку на скошеное плечо. Шутник чуть дернулся – то ли хотел сбросить эту маленькую руку, то ли, наоборот, присесть.
- А ты ведь думал, что похороны не удались? Так вот, сообщаю: прекрасно удались. Вышло даже лучше, чем предполагалось. А тут еще твой сумасшедший раввин... Как он там говорил – Великий Бизон на наконечнике стрелы? Есть в этом что-то, определенно есть. Ну а поскольку зарывать меня, по крайней мере сегодня, не нужно, то садись в машину, поедем.
Он подтолкнул Шутника, который отпрянул от машины, как от горящей печи, но тут же понял, что проиграл – показал испуг, и повернулся ко мне, давая этому Марку понять, что он не один. Тот тоже обернулся, и я почувствовал, что начинаю подыгрывать его мягкой, но очень недоброй светскости: поправил сбившийся ворот халата и, как мог элегантно, подтянул штаны.
- Мистер Мазель, это... – Шутник запнулся - он явно не помнил, как меня зовут, - смущенно скомкал церемонию, но потом нашелся: это от ваших, его Джулия привела, ты должен знать.
- Ну конечно, мы и его возьмем с собой, может оказаться очень кстати. Ты же знаешь, куда мы едем, там все кстати.
Он даже не посмотрел на меня толком, так – скользнул взглядом, и полез в машину. Мне совсем не хотелось куда-то ехать в этим Мазелем, но Шутник, отбросив показную независимость, снова вцепился в меня и потащил к открытой дверце. То есть он, как бы дружески, приобнял меня, пропуская вперед, но я понимал, что дергаться не стоит: я не раввин, и отбросить эту худую цепкую руку не получится.
Втискиваться втроем в маленький двухместный автомобиль, даже если все трое худы – дело довольно неприятное; во всяком случае, я оказался между двух сидений сжатый благоухающим хорошим одеколоном Мазелем и остро пахнущим потом Шутником. Снизу жестко уперлась в копчик железяка ручного тормоза. Мазель, чуть наклонившись вперед, посмотрел на Шутника, потом на меня - с нехорошим сюрпризом во взгляде - и резко развернул машину. Маленький автомобиль, с целым табуном лошадей под капотом, понесся в темноту. Я не понимал, как Мазель ориентируется по подпрыгивающим в дыре света дальним стенам. На такой скорости аттракцион мог закончиться страшным лобовым ударом, и я вжался, отодвигаясь от Мазеля, в острый бок Шутника. Шутник недовольно поерзал, но промолчал. Он сидел откинув голову назад и закрыв глаза. Я тоже зажмурился, но так было еще страшней и противней. Тут машину легко подбросило, и мы въехали в круто уходящий куда-то вниз широкий коридор, быстро проскочили его и остановились в типичном гараже с подъемником, ящиками с инструментом и запахом бензина и масла. После всех этих быстро меняющихся реальностей обстановка была столь обычна и незатейлива, что мне представилось, как мы вылезаем из машины, и Мазель, подняв капот, просит помочь ему сменить масло или завернуть потуже гайку.
Он, и в самом деле, заехал на лапы подъемника, вылез и молча пошел к небольшой боковой двери. Я, чувствуя облегчение, шагнул за ним, но почувствовал упершийся в спину взгляд Шутника. Он пытался что-то сказать мне глазами, даже выпучил их на секунду, но понять, что он хочет, было совершенно невозможно.
Мазель открыл дверь, кивнул нам и стал подниматься куда-то по крутой металлической лестнице. Шутник живо выскочил из машины, подтолкнул меня к двери, а сам шагнул в сторону и, выдвинув один из ящиков, вытащил небольшой, но по виду тяжелый, блестяший как хирургический инструмент разводной ключ - и сунул его в карман. Шаги на лестнице приостановились, и голос Мазеля, сохраняющий все ту же светскость, сказал:
- Не делай глупостей, Шутник, не заставляй разочаровываться в твоих способностях. Ты-то ведь не раввин.
Мазель опустился на несколько ступенек и присел, в проеме показалось его интеллигентное улыбающееся лицо. Он не мог видеть Шутника - мешала открытая дверь, но на меня по-прежнему не смотрел, а обращался в пространство:
- Я же сказал, что похороны прекрасно удались, не так ли? Или ты тоже хочешь поиграть в Великого Бизона?
Шутник придвинулся ко мне, поймал взгляд Мазеля, кисло улыбнулся и выбросил ключ на землю.
- У тебя, Марк, разыгралось воображение. Я, как ворона, люблю красивые блестящие вещицы, говорил ведь тебе.
Он снова пытался держать се6я на равной ноге с Мазелем, но и сейчас получалось плохо: кислое выражение так и не сошло с лица, а когда Мазель стал снова подниматься по лестнице, он воровато оглянулся на лежащий ключ. Я не знал, как вести себя с этими двумя, скорее врагами, чем друзьями: один меня просто не видел, а второй, несмотря на все подмигивания, не дал бы мне уйти отсюда, если бы я попытался. Похоже, что Шутник почему-то не мог противиться воле Мазеля, а меня не отпускал из нежелания оставаться с тем одному.
Мы долго шли по лестнице вверх, и я изрядно запыхался, но когда узнал тот самый зал, где опрокинул покойника, то забыл про отдышку. Правда, сейчас тут не было ни гроба, ни постамента, а в центре стояли кругом с десяток кресел, и в них расположилась довольно пестрая компания. Даже не разглядев их толком, я почувствовал себя очень неуютно: во-первых, эти люди, очевидно, имели прямое отношение к потревоженному мной трупу, а во-вторых и в главных, – в кресле прямо напротив меня, развалившись, в роскошном смокинге сидел Гарри. Воспоминание о нашей последней встрече разбудило потерянное где-то в веренице событий и реальностей чувство собственного достоинства, и я заставил себя посмотреть на него независимо и с вызовом. Но Гарри не заметил меня, он перелистывал какой-то блокнот у себя на коленях и улыбался.
Мазель куда-то исчез. Но зато Шутник, видимо, зная, что от него требуется, протиснулся между кресел и уселся на полу в самом центре круга. Вид у него был и жалкий, и дурашливый. Он уперся крупными ладонями в пол, вытянул ноги и пошевелил носками больших кроссовок. Сидящие зашептались. Я увидел, что все они - и мужчины в хороших костюмах или смокингах, и женщины в щедро декольтированных платьях - держат на коленях такие-же как у Гарри блокноты. На меня никто не обращал ни малейшего внимания. Чем-то все это напоминало выставку собак, только, вместо щенка, в кругу судей сидел Шутник. Он все так же дурашливо вертел головой, но я, встретившись с ним взглядом, понял, что если он и напоминает собаку, то, скорее, окруженную волчьей стаей дворнягу. И как-то тоскливо и безнадежно заныло в низу живота от этого, в общем-то, мирного зрелища – тихие, хорошо одетые люди со своими блокнотами, окружившие несчастного Шутника.
