Но Предсказатель и не стал ничего уточнять. Он очень серьезно, без ухмылки, посмотрел на меня и пошел вперед. Мы снова оказались на карнизе, только теперь внизу, в зале под нами, было светлее.
Не знаю, что этот Шутник подлил мне в чай, но когда он стал удаляться по стеклу от карниза, с кошкой на плече, как Иисус по водам, я, не дрогнув, двинулся за ним. Не понимаю, как было устроено это стекло, но оно не гнулось, хотя мы дошли по нему почти до середины зала, и никаких подпорок или колон я не заметил. Впрочем, я старался не смотреть вниз: ощущение жутковатой неуверенности, куда большей, чем когда идешь по льду, все же кралось за мной.
Когда мы оказались над белым кругом, Шутник обернулся и с тем же серьезным лицом неожиданно громко сказал:
- А вот сейчас мы полетаем по-настоящему.
Странная аккустика была в этом пространстве между потолком и держащим нас в воздухе стеклом. Не эхо, а какой-то рык отозвался ему, и под ногами ощутимо завибрировало. Шутник снял кошку с плеч, прижал ее к груди и, не меняя позы и выражения лица, стал заваливаться на спину. Я подумал, что сейчас произойдет страшное: от удара стекло разобьется, и мы рухнем вниз, осыпаемые осколками. Но получилось неожиданнее: прямо над кругом стекла не было. Взвились черные волосы, я успел увидеть сумасшедший кошкин глаз, и длинное худое тело понеслось вниз.
Зачем он это сделал? Секундой позже, я знал, раздастся удар, звук ломающегося тела, крик. Но ничего не было. Вообще ничего. Внизу - такой же пустой зал с совершенно пустым белым кругом посередине.
Это неприятно: становиться свидетелем трюка, когда человек падает с высоты вниз и исчезает. А ты остаешься один на стекле высоко над залом. Неприятней, чем вывалить труп из гроба.
Я медленно опустился на колени, а потом, все так же медленно, лег лицом вниз и раскинув руки. Теперь я хорошо ощущал постоянную вибрацию стекла подо мной. Я не знал, куда делся этот сумасшедший, но еще менее знал, что случится со мной, если я пойду назад к карнизу. Я осторожно пополз к тому месту, где недавно стоял Шутник. Снизу, наверное, зрелище было занятным: в воздухе, распластавшись, медленно-медленно ползет, почти плывет человек.
Я дополз до круглого отверстия и испугался еще больше: стекло было немногим толще обычного оконного. Это значит, что вся эта поверхность может рухнуть вниз от неловкого движения. Я, в который раз, застрял.
Внизу раздались шаги, и я увидел двух женщин, совершенно голых, которые подошли к краю белого круга. Они о чем-то говорили между собой, но все та же аккустика делала их голоса совершенно неразличимыми. Обе они были молоды, если только меня не сбивало с толку плохое освещение. Да, наверняка молоды; они медленно пошли друг за другом по краю круга, и я видел, как упруго подскакивают точки сосков. Вели они себя совершенно естественно, как одетые. Но было что-то и в движениях, и в поворотах голов. Какое-то предвкушение. Как будто сюда, наверх, вместе с теплым воздухом всплывал какой-то трепет вместе с таинственным ожиданием.
Что-то - наверное, чай - зашумело у меня в голове, и страх перемешался с любопытством и возбуждением. Мысль о том, куда девался Шутник, более не волновала меня.
Голоса зазвучали громче, и появилась третья женщина. Она была выше и крупнее остальных. В боковом свете ее тело было ослепительно белым, болезненно белым. Такой положено быть рыжей, но у этой были длинные черные волосы. Возможно, в одежде ее старомодно широкие бедра показались бы грузными. Но сейчас, когда она стояла обнаженной на краю круга, эти бедра... в них был какой-то первобытный призыв! К сожалению, сверху я не видел ее лица.
Появилось еще несколько женщин, они выстраивались по краю белого круга, и мое ощущение приготовления к какому-то таинственному ритуалу все усиливалось, хотя внешне происходящее внизу выглядело довольно обыденно. Почему, собственно, я все время сопротивляюсь тому, что творится вокруг меня? Их декорация с балконом вызвала желание сбежать, движущийся лабиринт только разозлил, покойник, оказавшийся настоящим – испугал. А сейчас исчезновение Шутника воспринял только как страшный трюк? Может быть я слишком нормален для этого немыслимого мира?
Пока я полз, мои несчастные штаны соскользнули к коленям, халат разошелся в стороны, и я лежал голым телом на холодящем стекле, но это не успокаивало, а, наоборот, только усиливало мои необычные ощущения. Я понимал, что снизу выгляжу нелепо, но только плотнее прижимался к скользкой поверхности.
Женщины внизу разом перестали двигаться, словно прислушиваясь к чей-то команде. Вот сейчас, понял я, должно произойти что-то; волнение и возбуждение застывших нагих женщин заставило меня изо всех сил сжать край стекла. Кажется, еще немного, и я сам разобью это проклятое стекло!
Одна из стоявших в кругу чуть двинулась вперед и, неожиданно, протянув перед собой руки, прыгнула в круг головой вперед, как в воду. Я судорожно выдохнул. Поверхность белого круга заволновалась и, как вода, пошла волной, когда она коснулась ее. Только это была не вода. Круг действительно был бассейном, но в нем... Это были миллионы маленьких резиновых белых шариков, которые сомкнулись у прыгнувшей над головой. На секунду в ценре круга возникло что-то вроде воронки, но она быстро выровнялась, и снова сверху его поверхность казалась тканью.
Прошло несколько мгновений, и следующее обнаженное тело скользнуло в бассейн. Потом еще. И еще. Зала пустела, но напряжение не отпускало меня. Я как будто вмерз в стекло. Ритуал, или что это там было, совсем не закончился, а, кажется, только начинался.
У белого края, наконец, осталась та, широкобедрая, привлекшая меня женщина. Она почему-то медлила. Я все ожидал, что сейчас и она скроется под белой икрой бассейна, и я увижу погружающиеся, как в зыбучий песок, ее спину и бедра, на секунду откровенно приоткрытые мне, как это было с остальными.
Но она не торопилась. Постояв лицом к бассейну, она повернулась к нему спиной и села на краешек. По тому, как она держала голову, казалось, что она прислушивается к чему-то неслышному мне. Я подтянулся вперед и свесил голову вниз. В зале стояла тишина. Она сидела прямо подо мной, охватив руками колени. Мне была видна ее неестественно-белая спина, почти наполовину скрытая прямыми черными волосами. Я ждал и чувствовал, что вот-вот что-то должно произойти.
На ее спине вдруг появилась черная, похожая на кляксу, точка, помедлила секунду и вытянулась вниз неровной полосой. Женщина чуть вздрогнула и прогнула спину, как бы под невидимой ласкающей ее рукой. Появилась еще одна точка, побольше, и сразу стала расплываться и стекать к прижатым к полу ягодицам. Что-то мистическое, страшное, но невыразимо сексуальное бродило в моем воображении.
Я опустил голову пониже и тут почувствовал грудью липкое и теплое. Дернувшись, посмотрел на это и все понял. В какой-то момент, вцепившись руками в край стекла, я здорово порезался и даже не почувствовал этого. И теперь не успевшая свернуться кровь, моя кровь, капала на подставленную ей белоснежную спину, оставляя на ней узоры, как трещинки.
Пролитая ли мной кровь, варварские ли символы, проступающие на этой почти неживой коже, ведьминская ли магия всего происходящего, но голова моя пошла широким кругом в сторону; мне хотелось, чтобы кровь капала еще и еще, а женщина все приближалась, и я уже видел, как опускаю руку и следую узорам крови вниз по спине... Я уже ничего не боялся, я жил в этом мире открытый и подставленный всему, а более всего этому ослепительному телу подо мной.
Вдруг что-то сместилось, сдвинулось, но не нарушило моего состояния. Женщина внизу разогнулась, медленно легла на спину, и теперь ее лицо, на подушке из примятых шариков, было обращено ко мне.
Я понял, что и она меня видит, а может быть видела с самого начала. Не знаю, было ли это лицо красивым. Я выхватывал только детали: спокойные губы, чуть разъехавшиеся груди, длинные крепкие ноги. Я шевельнул рукой, и еще несколько капель упало вниз, одна из них накрыла большой розовый круг соска. Я заерзал по стеклу: еще немного - и прыжок был бы неминуем.
