Я непроизвольно откашлялся. История вполне впечатляющая – бедная узница мужниных денег, потихоньку сходящая с ума. Можно посочувствовать. Вот только не нравиться мне отсутствие выхода из этой мышеловки. Уж не захочет ли старуха, чтобы я разделил ее затворничество? Мои догадки сложилась в одну, сверкающую как сталь шпаги, и такую же опасную линию. Джулия и этот, как там его, проследили и выловили подходящего субъекта, одинокого (такого никто не хватится), однако не придурка, то есть даже с зачатками интеллекта, что было проверено всякими разговорами, и теперь предоставили его старухе на съедение. А она и не собиралась меня выпускать – за дверью же не было выхода! Конечно, я сам залез на крышу, сам забрался через балкон, но ведь и мухе кажется, что это она сама запуталась в паучьей сети. Если это так, меня никогда уже отсюда не выпустят. Но возможно ли такое в наше время, в этом городе? Увы, в этом городе, в наше время, возможно все. Очевидно, что-то, какой-то отсвет этих мыслей промелькнул на моем лице, потому что старуха наклонилась вперед и смотрела на меня как человек, загадавший загадку и теперь ждущий ответа. Вместо ответа я встал и, начиная говорить, почувствовал, как близок я к истерике, самой заурядной истерике.
- Я хочу, чтобы меня выпустили отсюда, - сказал я и почувствовал, что невольно подражаю ее осипшему, непрокашлянному голосу, - прямо сейчас я хочу выйти на улицу. Где здесь выход? - И добавил неожиданно, - пожалуйста.
Старуха приподняла наведенные карандашом брови и произнесла обиженно:
– Никто тебя здесь не держит, дорогой. Вон дверь.
- Там нет выхода. Я уже пробовал, но там кладовка какая-то! Покажите мне, где выход на улицу.
Она усмехнулась, встала и пошла к мнимой двери так уверенно, что я уж было поверил в чудо: сейчас она распахнет ее и, вместо кладовки, за дверью окажется гулкая лестничная клетка. Но чуда не случилось. То есть случилось, но на свой лад. За дверью была все та же кладовка. Старуха вошла в нее, и тут я понял, что свалял дурака: в дальнем конце кладовки была еще одна дверь, которую я в первый раз не заметил. Хозяйка щелкнула замком, чуть приоткрыла ее и оглянулась на меня. Я сразу почувствовал себя лучше. Опасная шпага моей версии оказалась бутафорской. Выход был свободен. Вернее, почти свободен, потому что старуха все еще стояла в узком проходе-кладовке, почти наполовину загораживая собой дверь. Я устремился на приступ. Протаскивая свое тело мимо старухиного и ощущая все его жирные выпуклости, я еще умудрился сказать «спасибо». Она откровенно улыбнулась и, чуть поддав бедрами, прижала меня к стене.
- Заходи когда захочешь, милый. А этих ребят не бойся, они славные. Только, если будут тащить к себе, скажи им, что это я тебя в гости пригласила. Ну все, пойду заменю бедного Джимми на кого-нибудь еще, уверена – тебе тоже понравится.
Она отпустила меня и вернулась в квартиру, прикрыв за собой дверь. Именно прикрыв – я не слышал щелчка. Ну да это и неважно, передо мной - другая дверь – на свободу. Берясь за ручку, я подумал, что еще не открывал этой двери, и старуха только отперла замок, и кто знает, что я сейчас за ней увижу. Знакомое ощущение нереальности происходящего подкралось ко мне, нервы не выдержали, и я рывком распахнул треклятую дверь. Буднично горел тусклый верхний свет, отражаясь в полированном пластике автоматических дверей лифта. Справа от них виднелся лестничный пролет. Я был почти на свободе. Теперь вниз, вниз, на улицу, где настоящие день и ночь, где нет похотливых старух и театрального запаха вранья.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Я стоял в нерешительности. Обычный, мирный вид лестничной клетки как бы говорил о том, что все – чудеса закончились, и теперь будничная жизнь ждет меня десятком этажей ниже. Ну что ж, всего понемногу. Я подтянул спадавшие штаны и шагнул к лифту. В ту же секунду в шахте загудело – лифт ехал по чьему-то вызову. Ну нет, в своем замечательном одеянии я не собираюсь делить кабинку лифта с кем-то незнакомым. Одно дело - быстро и независимо идти по улице, делая вид, что тебе все равно, и совсем другое – оказаться в замкнутом пространстве, пусть даже и с ненормальным жителем этого замечательного дома. Куда мне девать глаза, пока мы доедем до первого этажа? Нет уж, пройдусь пешком, благо, идти надо вниз. К сожалению, идти было не так просто и легко, потому что проклятые штаны, как только я начал интенсивно работать ногами, поерзали и стали опадать куда-то к коленкам. Пришлось сбавить скорость и спускаться, придерживая за резинку скользкую шелковую ткань.
На стенах не было указателей этажей, как это принято. Сколько уже прошел, сколько еще идти – непонятно. Покойничек, он что – не только времени суток не желал знать, но и нумерацию этажей не признавал? Но чем ниже я спускался, тем больше уходил в мыслях от подернутого сумасшедшинкой мирка. Надо было добираться домой и, следовательно, быстро придумать, как это сделать, не имея денег, нормальной одежды и даже обуви.
Где-то в районе девятого этажа я споткнулся о ступеньку, выпустил из рук штаны и резко схватился за перила. Я не упал, но что-то тяжелое в кармане халата стукнуло меня по бедру. Черт, как я мог забыть – зажигалка! Я же так и унес ее с собой. Ну и что теперь? Штука дорогая, и просто забрать ее себе я никак не могу.
Я присел на ступеньку, вытащил, помятую пачку сигарет и закурил. Я ведь даже не знал, как теперь попасть к Джулии, да и, признаться, не был уверен, что вообще хочу ее видеть. Немного поломав голову, я пришел к выводу, что самый мальчишеский и дурацкий способ передать им их вещицу - это положить ее под любую дверь, нажать на звонок и убежать. На большее у меня сейчас просто не хватало фантазии. Почти бессонная ночь и стаканчик кофе за неведомое мне количество часов, проведенных в этих дебрях, отдавали головной болью и неприятным привкусом сигареты. Все, хочу только спать. До этого очень далеко еще, но если я буду здесь рассиживаться... Я, насколько мог резво, подскочил к первой же двери, наклонился и хотел уже положить зажигалку на коврик с надписью «Добро пожаловать». Но не успел.
Дверь вдруг открылась, и меня рывком втащили в темноту. Я, конечно, привык здесь ко всяческим неожиданностям, но до сих пор никакого произвола они себе не позволяли. А сейчас я оказался в чьих-то сильных руках, которые бесцеремонно держали меня за отвороты халата. Дверь за мной захлопнулась.
- Тихо, не бойся, - сказал невидимый мне человек, - сейчас будет свет.
Он отпустил меня, завозился в темноте, чиркнул спичкой, и в руках у него оказалась горящая свеча. Да, такого ряженого я здесь еще не встречал. У человека была длинная лохматая борода, а на голове - черная шляпа. Он поднес свечку поближе и внимательно посмотрел на меня. Его глаза в перекошенных очках с толстыми стеклами казались двумя большими жадными ртами, которые он быстро открывал и закрывал. Впрочем, несмотря на несуразный маскарад, он меня почему-то не испугал и не удивил. А, может, я здесь уже разучился пугаться и удивляться.
- Часы давай! Часы у тебя есть? Ну?
Я вяло пожал плечами, показывая ему на мой наряд. Грабить меня сейчас - совершенно пустое дело. Даже мои часы остались там, в комнате, где Джулия поила меня кофе.
- Я вижу, эти бандиты уже успели тебя раздеть. Но ты еще должен радоваться, что легко отделался. Здесь происходят вещи и похуже. Надо идти за полицией. Я не смог найти телефон, а главное - здесь совсем нет часов! А мне обязательно нужно знать, который сейчас час!
Человек взмахнул руками, чуть не подпалил себе бороду и резким движением опустил руку со свечой. Я разглядел длинный черный пиджак, посыпанный перхотью, и несвежую белую рубашку. Да это же не ряженый! И не сумасшедший грабитель. Обычно так одеваются еврейские хасиды. Мне стало весело. Кажется, в эту ловушку угодил не я один! Я выдохнул и улыбнулся:
- Не беспокойтесь вы так, это не бандиты, я вам ручаюсь. И меня никто не раздевал, просто так получилось. Если хотите, можем выйти отсюда вместе.
