Тем временем появилась бабулька. И как будто для того, чтобы меня успокоить, со штанами через плечо. Они, правда, были странные – шелковые, тускло-желтые, с широкими черными полосами. Из тех, которые на моей далекой родине, лет сорок назад, назывались пижамными.

- Это все, что я нашла, мой дорогой, - сказала она и села в кресло напротив.

Штаны почему-то остались висеть у нее на плече.

- Муж уже десять лет как умер, так что тебе еще повезло. Но они хорошие.

Она мягко сдернула их с плеча на колени и легко погладила по ткани, не ладонью даже, а так – средним пальцем - прямо по шву между штанинами. В общем, даже трогательно. И брать неловко такую историческую вещь. Она еще немного их погладила и, наконец, протянула мне. Я ожил. Взял штаны в руки и решил, что оденусь, пожалуй, на лестнице. Вдруг в таком наряде я сильно напомню ей мужа во время оно. На самом же деле, мне ее и впрямь стало жаль. Тут я вспомнил, что собирался порасспросить про соседей. Только вот как лучше начать? Я стоял с подаренной одежкой в руках, старуха, задумавшись, смотрела куда-то мимо меня, и пауза тянулась как жевательная резинка. Неожиданно для меня, пожилая леди начала говорить. Говорила она иногда чуточку напевно (насколько позволял голос), как говорят всегда, когда вспоминают хорошее, а иногда отрывисто, короткими фразами, словно очень близкому человеку, который и ее знает хорошо, и историю эту обсуждал с ней прежде много раз.

- Мой муж всегда был не совсем обычным. Когда мы с ним познакомились, оба были уже не очень молодыми, и поэтому его странности мне особенно бросились в глаза. Но было в нем что-то такое, даже и не знаю... В общем, он был очень богатым человеком, и я тогда подумала, что у таких богачей просто должны быть свои причуды. А я... нет, я никогда не была особенно красивой. Он предложил пожениться. Я, конечно, согласилась. Свадьба была необычной. Такой богатый, а еле нашел свидетелей. Ни друзей, ни родственников. Он, я и двое посторонних. Заказал столик в роскошном ресторане, а сам робел перед официантом. Он вообще не был похож на богача. А потом, сразу после свадьбы, вдруг купил весь этот дом. Я так и не знаю, откуда у него было столько денег. До сих пор не знаю. То ли наследство неожиданно получил, то ли... А, в общем, какая разница? Денег было много. Только он совсем не знал, что с ними делать. Так все и пошло - странно. Отдал почти весь дом каким-то людям. Они все внутри перестроили на свой лад, а ему нравилось. Он и умер странно. Через полтора года после свадьбы. Пришел его адвокат, сказал, что муж скончался у себя в офисе, и что, по завещанию, хоронить его будут без свидетелей... Я даже и не знаю, где он похоронен. А все деньги завещаны мне. Но с тем, чтобы ничего здесь не трогала и его психов не выселяла. Ну, я почти ничего и не трогала. А с психами...

Она поерзала в кресле и вдруг улыбнулась мне той нехорошей улыбкой:

– Так ты же и сам оттуда. Что ж я тебе буду рассказывать!

Я энергично замотал головой и начал было говорить, но быстро увял под ее понимающей улыбкой. Поди тут докажи, что ты не псих, когда влетаешь почти голышом к ней в спальню в самый пикантный момент.

- Да ты не пугайся, это я только так их называю - психами. Я ведь и сама толком не знаю, что там происходит: как-то раз зашла, меня очень вежливо провели в зал, а там боксерский ринг и бой идет, а вокруг столики как в ресторане и народу много, болеют, дым клубами, и одеты все как лет семьдесят или восемьдесят назад. И еще виски пьют, я заметила, почему-то из кофейных чашек. Ну скажи, что не психи, после этого! А вообще-то они мне не мешают. Ну вот, разве, иногда...

Тут она снова улыбнулась, а я, на всякий случай, отвел глаза и уставился на плакаты напротив. Она легко повернула голову в направлении моего взгляда.

- А-а, мои мальчики. Я их называю Билли и Джимми. Слева - Билли, справа – Джимми. Хороши, а?

Я усиленно закивал в знак согласия, что, мол, да, хороши. Хотя на алисиных лягушонка и ящерку похожи мало. Судя по мощности торсов и бьющему в глаза интеллекту, скорее, динозавры. Но старуху мало заботило мое мнение. Она рассмеялась, и мне снова захотелось прокашляться за нее.

- Это была одна из странностей моего мужа – наглухо закрывать все окна. Сначала тут висели какие-то картины. А когда он умер, я хотела было оставить окна незавешенными, да вовремя вспомнила про завещание и просто сменила ту мазню на мальчиков. Ведь никто не придерется!

Я уже хотел было открыть рот, да остановился. Что же это со мной происходит? Великий говорун, я за весь этот долгий день не сказал и десяти слов! Ведь надо было спросить, узнать, потребовать - и тут, и там, и вообще... Ну а что я могу? Там, за балконом, эта Джулия как-то так играла со мной, что говорить не хотелось, чтобы не спугнуть ... Ну а со старухи и взять нечего – что знала, похоже, сама сказала. Видно, поговорить хочется, а с наемными мальчиками, как с Билли и Джимми, не очень-то и поболтаешь. Хотя, конечно, кое-что прояснилось. Играют ребята на деньги покойного миллионщика, который и сам был не в себе. Понять бы только - во что играют. Но я вспомнил свое недавнее ощущение у балконной двери. Занятное ощущение. Глупое ощущение. Плохое ощущение.

Тут старуха поднялась с кресла, и я еще раз поразился тому, как легко она это сделала - словно молодая.

- Ты можешь одеться прямо здесь, я подглядывать не буду. Это конечно не смокинг, но и идти тебе совсем недалеко.

И, хихикнув, она скрылась в спальне.

Что значит – идти недалеко? Она думает, что я сейчас вернусь к этим? Да какая мне разница, что она думает! Почему вообще я веду себя как барашек? Экая и бебекая, поматывая головой, иду куда ведут. Это что, моя подлинная сущность? Я попытался быстренько прислушаться к себе и разбудить спящие в крови самостоятельность и мужество. Ну да ладно. Сначала нужно одеться. Но это легче сказать! Легендарный муж был толстеньким и низким. Тоже ладно. Я заправил халат прямо в штаны. Халат, конечно же, скомкался, но, зато заполнил пустующее пространство. Резинка на поясе растянулась – штаны кое-как держались. Хорошо, что здесь нет зеркала, я бы этого зрелища не вынес! Ну все, готов, можно идти домой. Но уходить в отсутствие хозяйки как-то нехорошо. Я повернулся к спальне. Похоже, хозяйка действительно не подглядывала. Позвать ее, что ли? Ну вот, опять все то же самое! Не знаю ведь, как ее зовут! Да черт с ним! Я громко кашлянул и сказал:

– Э-э, извините! Я готов!

В спальне было тихо. Померла она там, что ли? Я подождал. Ничего. Ну что, вот так вот развернуться и уйти? Раб собственной вежливости, я постоял еще немного. Что будет более невежливо – уйти не прощаясь или заглянуть в спальню? В конце концов, в спальню я уже раз заглядывал, в более интимный момент я ее там не застану, и потом, надо перед уходом узнать: возвращать ли мне штаны? Ну что ж, вперед. Я пошел в спальню.

Старухи в комнате не было. Конечно, она могла залезть под кровать, но вряд ли – пространство под ней было не по старухиным габаритам. Хотя, судя по ее проворности... А была ли старуха? И старуха ли это была? Можно ли так натурально загримировать молодую, что?.. Я почувствовал, что опять начинаю вовлекаться во все эти хитросплетения. Меня не хотят отсюда выпускать? Или я сам не хочу быть отсюда выпущенным? Ну, когда мне страшно, конечно, хочу домой, а вот сейчас? Я подошел к шторам, за которыми недавно прятался, и выглянул. Ничего. По-прежнему темень. Этот спектакль окончен. А начнется ли другой? Я вдруг представил, как старуха, где-то за кулисами, в гримерной, снимает с себя парик и накладки, закуривает сигарету и смеется, поглядывая на себя, неузнаваемую после грима, в зеркало. Мне стало досадно, что меня обманули. А может быть я вообще рвусь домой только потому, что меня тут все время обманывают? И страшно мне, более всего, оказаться смешным? Вот лежит кошелек. Наклонился поднять, а он подпрыгнул и отодвинулся, он на ниточке. Ну и что делать? Все равно поймать, оборвать нитку, набить морду шутнику? Или, плюнув, пойти дальше? Ладно, я умный, я дальше пойду.