– Я не позволю, чтобы это случилось, – серьезно говорит Джереми.

– Хорошо бы. А теперь уходи, Джер. Нам нужно закончить ее тренировку.

– Я заберу тебя в воскресенье утром, Энни. Напишу тебе, чтоб ты знала детали.

– Ладно, – отвечаю я, задыхаясь, когда Мэтт вновь скручивает мои ноги в крендель.

Джереми направляется к гирям, бормоча:

– Его трусики конкретно сбились.

Мэтт говорит мне сесть на шпагат, а затем плюхается передо мной, делая то же самое. Он берет мою руку в свою и тянет меня вперед так, что мой нос касается мата.

– Ты должен стать инструктором по йоге, – смеюсь я.

– Спокойствие и тишина могут свести меня с ума.

Мэтт помогает мне подняться, и я поправляю топ и шорты, избавляясь от неприятного ощущения врезающегося белья. Не в состоянии остановить себя, я исподволь посматриваю на зал с тяжелыми весами. Джереми сидит на скамейке, делая подъемы на бицепс. Женщина, одетая словно тренирующаяся барби, не сводит с него глаз.

– Энни, – тихо говорит Мэтт, глядя на своего брата, – если ты хочешь, чтобы он отстал от тебя, просто скажи мне. Я сделаю так, что это произойдёт.

– С ним все в порядке.

– А с тобой? С тобой все в порядке? – Мэтт касается моего плеча. – Я знаю, мы никогда не говорили о твоем парне… но Джордан Вудс рассказала мне, что случилось. И я хочу, чтобы тебе было лучше… не хуже.

– Мы просто друзья… и со мной все прекрасно. Правда.

Он широко улыбается, и на мгновение я завидую Кейт, что она выходит замуж за такого милого парня. Я собираюсь идти в раздевалку, но разворачиваюсь обратно к Мэтту:

– Почему бы мне было хуже?

Он почесывает шею:

– У Джера никогда не было ни с кем ничего серьезного. Он адреналиновый наркоман.

– Что именно это значит?

– Это означает, что он переходит от одной физической активности к другой, от одного человека к другому – всегда в поисках следующей задачи, требующей максимальных усилий. – Долгая пауза. – Это означает, что я не хочу, чтобы ты слишком привязывалась к нему…

Джереми считает меня испытанием? Когда я сидела с ним на крыльце, придя к нему домой, он сказал мне, как сильно я нравлюсь ему. Он казался искренним. Я лишь игра? Внимательно смотрю на него. Он перешел к жиму лежа, поднимая штангу с двумя гигантскими блинами. Джереми такой мощный, мне нужно восстановить дыхание.

– Мы просто друзья, – говорю я. – Это то, что мне сейчас нужно. Друг. – Делаю паузу. – Но почему он такой?

– Это он сам должен рассказать.

А вот это правильный вопрос. Хочу ли я услышать эту историю? Не хочу ничего серьезного с ним. Не хочу драмы.

– Забудь, что я спрашивала об этом, окей?

Мэтт испускает долгий вздох, дает мне пять, чего я привыкла ожидать в конце тренировки:

– Тогда увидимся в субботу? Ты готова к нашему забегу на тринадцать миль?

Я киваю, но не так уж в этом уверена.

Тринадцать миль. Целый полумарафон.

Во время своих тренировок Кайл пробегал такое расстояние только четыре раза…

***

Вернувшись домой из тренажерного зала, я обнаруживаю, что мама оставила свой фартук и кошелек на кухонном столе.

Хватаю ее вещи, забираюсь в машину и еду в «Куик Пик». Я привыкла постоянно привозить ей их, но с тех пор, как я так скверно обошлась с ней и сказала то, что невозможно забыть, мой брат взял на себя эти обязанности. Заехав на парковку, я осознаю, что не бывала здесь месяцами.

Уже больше пяти вечера, и множество людей только вернулись с работы и остановились, чтобы купить продукты, так что всюду очереди. Не хочу, чтобы у мамы были неприятности или чтобы она задерживала покупателей, поэтому хватаю ибупрофен и пепто с ряда с медикаментами и направляюсь ко второй кассе, где передо мной стоят три человека.

Мама поднимает взгляд от бананов, которые сканирует, и удивленно улыбается мне. Я обнаруживаю, что улыбаюсь в ответ, и когда наступает моя очередь платить, она сканирует мои покупки и кладет их в пакет, я протягиваю ей фартук и кошелек.

– Спасибо, милая.

– Мама?

Она убирает каштановый локон за ухо и грустно смотрит на меня:

– Да?

– Ты можешь пройтись со мной завтра по магазинам? Мне нужны учебные принадлежности. И сходить со мной по остальным делам, связанным с колледжем?

Ее глаза загораются.

На следующий день мама помогает открыть мне собственный расчетный счет в банке и сделать кое-какие смущающие вакцинации у доктора – они же прививки от заболеваний, передающихся половым путем. Независимо от того, будут у меня сексуальные отношения или нет, мне не позволят приступить к занятиям в колледже без них.

Затем мы с ней делаем покупки в Тарджит: учебные принадлежности и вещи, необходимые для общежития, типа супердлинных простыней на односпалку и полочки для ванных принадлежностей. Сложно поверить, что менее чем через месяц мама не будет каждую ночь спать через коридор от меня. Мы с Ником не будем больше сражаться за ванную. И мамы не будет рядом, чтобы поставить мой кофе на автоматическое приготовление. Я буду скучать по этому. Я буду скучать по ней.

– Ненавижу этот магазин, – говорит она, толкая нашу красную тележку с вихляющими, скрипящими колесами.

– Ты любишь этот магазин.

– Ненавижу его, потому что я хочу скупить в нем все. Те стеллажи с долларовыми товарами – порождения сатаны.

Я передаю ей свой список покупок.

– Сегодня твой счастливый день. Я должна купить все, что с фиолетовой пометкой. Ты можешь выбрать все это.

– Что это? – спрашивает она, поднимая пачку бумажек.

– Келси сделала презентацию в PowerPoint, где перечислила принадлежности, которые каждая согласилась взять.

Она резко останавливает тележку:

– Келси Пэйнтер?

– Да… она будет жить в нашей квартире.

– Ты нормально к этому относишься?

– Не совсем… Может мы и не будем видеть друг друга, если она будет в своей комнате, а я в своей.

– Хотела бы я, чтобы вы, девочки, смогли преодолеть свои разногласия… Когда-то вы были такими хорошими подругами.

– Я знаю! – огрызаюсь я, но сразу же чувствую вину, за то что вновь набросилась на нее. Склоняю голову, и она гладит меня по спине. – Прости, мам.

– Ты меня тоже, – ее голос печален, и это заставляет меня чувствовать себя скверно, учитывая, что она выглядела такой счастливой, когда я пригласила ее с собой за покупками.

– Я хочу оставить все как есть с Келси. Я бы тоже хотела преодолеть все, но она не хочет разговаривать со мной. Она не хочет иметь со мной ничего общего. Переехав из Оукдейла, она стала абсолютно другим человеком.

– Когда ты познакомилась с Кайлом…

– Я не хочу говорить о нем!

Мама игнорирует мою вспышку:

– Когда ты познакомилась с ним, ты тоже стала другой, милая. Но это не означает, что вы с Келси должны забывать друг о друге.

Я прекращаю рассматривать отвратительные сандалии, украшенные желтыми перьями. Я бы никогда не купила их – это самая уродливая вещь, которую я когда-либо видела, но мне нужно сконцентрироваться на чем-то, иначе я взорвусь. Я настолько зла, что не могу контролировать свое дыхание.

– Почему тебе всегда необходимо возвращаться к Кайлу? Да, если бы я не начала встречаться с ним, может, у меня было бы больше подруг в старшей школе. Может, я бы присоединилась к какому-нибудь клубу или занялась спортом. Может быть, я бы не проводила все свое время, выполняя домашнее задание, работая в закусочной и целуясь с ним. Но что сделано, то сделано.

– Я знаю, – говорит она, и ее глаза наполняются слезами. – Ты не представляешь, как часто я думаю об этом. Мне жаль, милая.

– А теперь, может мы закончить делать покупки? – спрашиваю я.

– Да, – хрипло говорит она, ее глаза все еще мокрые. – Но если ты действительно думаешь о покупке этих ужасных сандалий, я свяжу тебя.

И тогда я начинаю хихикать, а вскоре мы хохочем как сумасшедшие, и когда мама находит пару сандалий с оранжевыми перьями, я почти уверена, что наше ржание слышно на весь магазин. Пролистав до конца презентации, мама прикрывает рот, когда вновь взрывается хохотом.