Литмир - Электронная Библиотека

— Имеете ли, подсудимый, что-нибудь добавить в своём последнем слове?

Тот не ответил.

— Ты предатель, ты согласился шпионить за своими товарищами, ты умрёшь как подлец.

На голову осуждённого накинули мешок и тут же ударили чем-то тяжёлым по голове.

— Так будет со всяким, кто попытается нарушить Единство.

Фонари потухли, и стало совсем темно.

— Куда? — спросил кто-то.

— В старый ствол шахты. Мешок снять. Расходись.

Кротов и не заметил, как остался вдвоём с лётчиком.

«Да, тут затевается опасная игра отчаявшихся», — подумал он, выбираясь из штрека, ориентируясь на бледное пятно света из штольни.

— Вот так и начнём, морячок, — усмехнулся летчик, нагнав Его.

— Для чего?

— Средством для жизни должна стать смерть. А чья, это не имеет значения — твоя, моя, товарища. Надо добиться приезда сюда ответственной комиссии. Приедут, разберутся в нашей невиновности. Вот и подумай, моряк. Мне поручено переговорить с тобой, человек ты авторитетный.

— Я коммунист и не признаю ваших методов борьбы. Жаловаться на вас не собираюсь, но и с вами не буду, — отрезал Кротов.

— Мы знаем, что жаловаться не пойдёшь, потому и не остерегаемся. Но интересно было бы послушать, какие формы борьбы за справедливость предпочитает старый большевик, когда он запрятан на полкилометра ниже покойников и замурован в такую броню, что хоть пускай себе пулю в лоб, никто даже не услышит.

— Партия рано или поздно поймёт и исправит эту ошибку. Я верю в партию, в народ, считаю невозможным платить за торжество справедливости человеческими жизнями, которые и так теперь слишком мало стоят.

Они поднялись наверх, где уже выстроились бригады, и разговор пришлось прекратить.

Конвой проверил людей, колонны устало потянулись по утоптанной широкой дороге.

Никишов торопился. Генералу позвонили, что завтра Шурочка вернётся из больницы с дочкой. Всё получалось, как говорится, вопреки графику. В Усть-Нере он узнал, что Её неожиданно увезли в больницу. И вот уже дочь. Невесело было на душе генерала, дома не всё ладно, да и на приисках тревожно. Что дальше? Не пора ли, пока Ещё не поздно, уйти с почётом? — мелькнула мысль. Никишов вздохнул и поглЯдел в окно. По сторонам голые сопки, пни.

Вот и Шура стала совсем чужой. Неужели стар? Но ведь родилась же дочь. Припомнился гвардеец, постоянный гость в их доме. На душе стало совсем скверно. Пусть молодой, пусть сын приятеля-прокурора, а надо будет отвадить.

— Да, скверно, очень скверно, — вырвалось у генерала.

— Что вы сказали? — заботливо спросил шофёр, сбрасывая газ.

— Дорога, говорю, скверная. Чинить надо.

Дома уже хлопотали подруги Шуры и Её мать. В столовой был накрыт стол, затевался пир.

Никишова встретила Его лечащий врач.

— Разрешите поздравить вас с дочкой.

Никишов хмуро спросил:

— На кого похожа?

— Папина фотография.

Никишов поднялся наверх, в кабинет. Внизу мать Шурочки властно командовала по телефону. Звонки следовали один за другим: пошивочная, промкомбинат, ателье, магазин. Вреднейшая старуха. Только позволь — растащила бы весь Дальстрой. Пора умирать, а она всё хлопочет, заказывает, тянет. Генерал поморщился, опрокинул рюмку и взял кусок сыра. А старуха уже вызывала мебельную фабрику.

Позвонил городской телефон. Узнали, значит, что приехал. Он поднял трубку. Спрашивали, отправлять ли пароходы с цементом и резиной прямо из Находки в Певек или с заходом в Нагаево.

Только положил трубку, как посыпались поздравления с новорождённой. Никишов долго не отходил от телефона — всё ждал звонка от нового начальника политуправления. Но тот не звонил. Генерала это огорчило. Как-никак прислан Центральным Комитетом.

Припомнился их последний разговор. Не понимает, что тут по-другому нельзя. Тут Колыма, лагеря, нужен крепкий кулак, власть. Никишов снова потянулся к бутылке.

Когда внизу, сминая шум, раздался визгливый плач, усталый разбитый Никишов дремал в кресле.

Сенокосные угодья Нексикана тянутся по Эмтыгею, Аян-Уряху и до самой Колымы. Чтобы объехать все участки, надо проплыть и проехать сотни километров. Но сколько радости таит в себе такая поездка. Колосов Ехал на сенокосные участки. По Берелёху до Аян-Уряха спустились на лодке. Здесь решили заночевать, дальше двигаться на лошадях по берегу реки. Спутники Колосова разбрелись по лесу с ружьями, а он с удочкой сидел у лодки. Напротив зеленел остров.

Внимание Колосова привлёк выстрел. Через минуту на отмель выбежал крупный олень. Он постоял, послушал и нерешительно вошёл в воду. Снова раздался выстрел, над кустами проплыл голубоватый дымок. Олень мотнул рогами и опустился на колени. Над водой чернела только спина и кустик рогов.

Из леса вышел высокий человек. Он остановился, опершись о ствол ружья, поглядывая то на оленя, то на реку, туда, где показалась лодка с двумя мужчинами.

Олень неожиданно вскочил и поплыл к острову. Человек вскинул ружьё, но стрелять раздумал и быстро побежал навстречу лодке. Лодка оторвалась от берега, пустившись наперерез оленю, и обе чёрные точки потерялись из виду.

Колосов уже почистил рыбу и развёл костёр, когда снова увидел оленя. Тот появился в верхней части острова. Теперь Его голова постоянно опускалась. По берегу, перебегая от коряги к коряге, к нему приближались двое. Олень, заметив людей, рванулся на глубину. Теперь над водой чернела только голова с закинутыми на спину рогами. Видимо, силы Его покидали: круп всё глубже погружался в воду. Словно отчаявшись, олень снова повернулся к острову и поплыл вниз по течению. Таясь за деревьями, бросились за животным и охотники. Олень добрался до мели, закачался и рухнул. Теперь он казался затонувшей корягой. Когда на берегу поЯвились люди, он не пошевелился. Забросив за спину ружья, меряя ногами глубину, двое осторожно подходили к нему. И тут олень неожиданно вскочил и помчался прямо на них. Прозвучал выстрел, затрещали ветки.

Пока Колосов переплывал протоку, на острове уже успели развести костёр. В маленькой лагуне он увидел лодку с рюкзаками, поисковый инструмент, планшет и отрубленные оленьи рога. На поляне двое мужчин свежевали оленя. Третий, совсем Ещё молодой паренёк, таскал дрова из завала и складывал их рядом с костром. Колосов вышел из-за лиственницы.

— Зачем вы нарушаете закон?

Высокий брюнет воровато огляделся по сторонам, но, убедившись, что Колосов один, свернул шкуру и бросил в костёр.

— Туда Её — и с концом. На раненого натолкнулись, не пропадать же добру. Мяса и на тебя хватит, — проговорил он примирительно.

Юрий подошёл ближе.

— Кто вы такие?

— Тебе Ещё и фамилию сказать надо? — ухмыльнулся брюнет. — Будь здоров и ступай по-хорошему. А нет, так можем помочь убраться с острова.

— Ну что ж, гуляйте пока, — бросил Колосов безразлично и пошёл к берегу. Только когда сцепил лодки и отплыл на глубину, громко крикнул, — Вы, браконьеры, когда надо будет Ехать, покличьте! Встретиться, видно, придётся.

Почти сразу же из лесочка выбежал брюнет с молодым парнем.

— Стой! верни лодку, не то… — Он вскинул ружьё и прицелился.

Колосов только засмеялся.

— Да ведь тут твои документы. Стреляй, Если такой храбрый!

Брюнет спохватился, опустил ружьё и скомандовал парню:

— А ну, Тришкин, быстро по берегу, там какой-то плот. Спустись к партии, подними людей и отбей лодку!

— На трёх бревнах, да Ещё к ночи? Разобьёт на камнях. — Парень испуганно оглядел реку.

— Ну-у!.. — протянул гневно брюнет. — Не хочешь? Тогда пойдёшь в забой на тачку!

Тот потоптался и побрёл к лесу.

А ведь загонит на пороги, — подумал Колосов. — Такой не задумается. Утонул — и весь спрос.

— Чёрт с ней, с вашей лодкой, забирайте! Надо бы проучить, да жаль парня, утонет ведь! — Колосов отцепил лодку и подтолкнул к берегу. — Ловите!

Брюнет окликнул парня. Тот, оглянувшись, увидел лодку, вбежал в воду и забрал Её…

39
{"b":"545715","o":1}