Десятилетний Кирилл был на два года старше Анюты. Отношения между братом и сестрой складывались, на взгляд Олега, своеобразно — они дрались постоянно. Естественно, что Анютке все время доставалось, но несмотря на это, она любила брата. Даже когда Кирилла наказывали за то, что он в очередной раз обидел сестру, плачущая Анюта начинала жалеть братца. А когда их развозили по разным бабушкам, они через час уже скучали друг без друга.

— Пока, пока, — кивнул Кирилл сестре, собираясь уходить, но она уже подошла и обняла братишку.

— Ну вот теперь нормально, все, двигайтесь и обязательно позвоните из дома, — Олег обнял Кирилла за плечи, и отец и сын двинулись к стойке.

Через несколько минут они миновали таможенников и погранцов. Дальнейшая процедура времяпровождения в аэропорту была отработана Олегом во время его бурной «челночной» молодости до мелочей, и он привычно поднялся в буфет на втором этаже аэропорта. Кириллу же все было в новинку, он с любопытством оглядывал сверкающие витрины, отец указал ему на свободный столик, поставил на один из стульев сумку и подошел к стойке буфета. Вернулся он с маленьким графинчиком водки, тарелкой с мясной нарезкой и бутылкой фанты.

— А мороженое? — вопросил Кирилл.

— Извини, забыл, — Олег протянул сыну сторублевую бумажку, — выбери себе, какое понравится.

Кирилл направился к буфетной стойке, а Олег налил себе из графинчика, одним махом опорожнил стопку и улыбнулся. Он вспомнил, как десять лет назад он сидел в этом же буфете с отцом — когда Олег так же махнул стопку, отец не удержался:

— Так водку пьют только одесские биндюжники! — и отец неторопливо вытянул свою стопку, промокнул рот салфеткой и только после этого подцепил вилкой маленький соленый огурчик.

Тогда они тоже летели в Германию, но это была совсем другая поездка. А началось все с пресловутой перестройки имени незабвенного Михаила Сергеевича. Она, то бишь перестройка, подоспела как раз в то время, когда Олег заканчивал Московский энергетический институт, один из престижнейших вузов тогдашнего СССР. Будущее Олега было четко продумано и организовано родителями, тоже окончившими много лет назад этот институт. Так что он был, можно сказать, потомственный энергетик.

По распределению Олег был назначен на одну из московских ТЭЦ, где должен был стартовать в должности сменного мастера. По штатному расписанию эта должность находилась в так называемой «рабочей» сетке, что давало возможность Олегу легко вступить в партию — а для технической интеллигенции была длиннющая очередь на несколько лет. Вступление в партию было непременным условием дальнейшей успешной карьеры, тем более что с анкетой у Олега было не все в порядке — папаня-то был той самой национальности, от которой происходили, как уверяли антисемиты всех времен и народов, все беды на земле. Положение несколько облегчала чистокровная русская мама, но фамилия у всей семьи была одна, папина.

К столику вернулся Кирилл с огромной вазочкой, в которой возвышалась витая башня из двухцветного мороженого.

— Сынуль, ты особенно не наедайся, нас сейчас в самолете вкусно покормят, — сказал Олег, слил себе из графинчика остатки водки, выпил — на этот раз не спеша, подцепил мясную нарезку. Кирилл ел мороженое, запивая его фантой. Олег закурил и снова погрузился в воспоминания.

Действительно, когда Олег еще работал над дипломным проектом, все было продумано родителями. Через год работы на ТЭЦ — вступление в партию, еще через год — направление в двухгодичную Академию внешней торговли. Туда принимали при наличии высшего образования и красной (точнее, малиновой) книжечки с портретом Ильича. А уже по окончании Академии — работа за границей, что и требовалось доказать! Но грянувшая перестройка порушила все!

Воспоминания прервал звонок мобильного. Олег схватил трубку:

— Уже доехали, все в порядке? — выпалил Олег, будучи уверен, что звонит жена. Но из трубки снова донесся голос отца:

— Ну и где вы сейчас?

— Ты же знаешь — в буфете на втором этаже, только что махнули с Кириллом по рюмашке — интеллигентно, не спеша, как ты учил!

— Как с Кириллом? — изумился отец.

— Пап, тебе там, в Неметчине, совсем чувство юмора отбило, ты теперь смеешься только когда тортом в лицо?

— Понял, я был не прав, это у меня бывает, особенно по утрам. Как там вылет, надеюсь, по расписанию, а то мы уже с матерью выезжаем!

— По расписанию, по расписанию, но все равно раньше чем через три часа мы не появимся. Все, целую, я жду звонка, пока, — и Олег щелкнул крышечкой мобильника.

«Буфетная» часть программы была выполнена, Олег с Кириллом спустились на первый этаж — начался традиционный шереметьевский шопинг беспошлинной торговли. Они неторопливо прохаживались по залам, поку-пать-то было нечего, нужно было просто убить время — в сумке у Олега лежало несколько кроссвордов и какой-то детектив. Вновь ожил мобильник, из трубки раздался голос Анютки:

— А мы уже дома, сейчас гуляем с Ашером по бульвару!

— Отлично, а то мы с Кириллом уже волновались!

— Волновались в буфете? — раздался голос жены, она хорошо знала мужа.

— Конечно, в буфете, — отозвался Олег, — могу я угостить нашего первенького мороженым?

— А он тебя водочкой?

— Все, любовь моя, я говорю из автомата, здесь большая очередь, — вспомнил Олег знаменитую шутку великой Фаины Раневской.

— Целую, ребенка не проспи. — И жена повесила трубку.

Олег с сыном прошли в накопитель; еще через полчаса симпатяга-стюардесса начала свою арию:

— Дамы и господа! Командир корабля и весь экипаж приветствуют вас на борту нашего самолета, выполняющего рейс по маршруту Москва — Франкфурт-на-Майне….

Олег помог пристегнуться Кириллу, закрыл глаза — все было как тогда, десять лет тому назад, только на месте Кирилла сидел отец.

Офис «ОЛГУ», 2000

Прошло более полугода с тех пор, как Олег выиграл «Большую шляпу». Та самая панамка с самодельным ярлыком висела у него в кабинете офиса под гравюрой, изображавшей эмблему Уилмблдона.

— Это чтобы помнить своих заклятых друзей, — объяснил Олег Π. П., руководителю службы безопасности холдинга, когда тот молча уставился на панамку.

— Олег Михайлович, мы же договорились — не торопиться с ответным ударом, все должно как бы забыться, чтобы они не подумали на нас. Сейчас главное — вывести из банка этого мерзавца Солопова все наши деньги.

— Уже сделано, Петр Петрович, — ответил Олег, — мы практически обнулились.

— Он звонил вам, интересовался, в чем дело?

— Нет. Хотя, конечно, он все понял.

Олег не сказал Π. П., что Екатерина практически сразу же уволилась из банка Солопова. Олегу нужны были люди в юридический отдел его фирмы, но он даже не предложил Катьке перейти к нему — однажды они уже говорили на эту тему. Олег придумал другое — Катерине нужно было еше год учиться на заочном, но при этом еще и зарабатывать на жизнь. У Олега еше со времен его «челночной» деятельности была знакомая нотариус, и он попросил ее взять Катьку на стажировку. После годичной стажировки (а к тому времени у нее уже будет и диплом) Екатерина получала возможность сдать экзамен и получить лицензию на право ведения нотариальной деятельности. Это кардинально решало вопрос ее дальнейшей жизни — нотариусы зарабатывали очень прилично и ни от кого не зависели. Правда, работа была скучновата, но, как говорится, за неимением гербовой пишем на простой. Кроме того, у Катьки оставалось время для тренерской деятельности…

Π. П. еше помялся немного, но потом все-таки спросил:

— А что Цветков? Вы поддерживаете с ним связь?

— Нет. Мы не виделись с ним с тех пор — я перестал бывать в клубе, не звоню, и он не звонит.

— Брестский мир, — прокомментировал Π. П., — ни мира, ни войны. Наверно, это правильно. Кстати, его шефа сняли, теперь можно пощупать, что за ним осталось.

— Это как? — заинтересовался Олег.

— Просто — мы «сдадим» базу на Профсоюзной, организуем контрольную закупку.