Больше волнений доставил Малколму IV 1160 г., когда он подвергся нападению крупнейших баронов страны во главе с графом Стрэтэрн, недовольных его участием в тулузском походе Генриха II. Положение усугубил мятеж в непокорной юго-западной области Гэллоуэй. Однако Малколм, трижды вторгаясь в Гэллоуэй со своим войском, взял верх и низложил лорда этой области Фергуса.{367} Наконец, в 1164 г. Сомерлед, которого норвежская корона признала «королем Островов», высадился в устье реки Клайд со множеством гебридских и ирландских воинов «на 160-ти судах» и попытался захватить замок Ренфру, но был отражен его владельцем Уолтером Стюартом и убит.{368}

До второй половины XII в. внешняя политика Шотландии почти всецело сводилась к ее английской политике. И все же Шотландия издавна была связана с Ирландией, Норвегией, другими странами континента. Шотландцы деятельно участвовали в крестоносном движении, начиная с первого похода, когда Гибер Ножанский обратил внимание на их диковинный наряд.{369} Постепенно внешнеполитическая монополия Англии оказалась подорванной, в частности, посредством брачных союзов: Малколм IV выдал своих сестер за герцога Бретонского и графа Голландского. Шотландия крайне нуждалась в надежном союзнике, ибо отныне она имела дело не с терзаемой распрями страной, но с державой Плантагенетов, которая простиралась от Шотландии до Испании и приступила к завоеванию Ирландии и Уэльса. Естественным союзником шотландцев стал самый опасный и непримиримый соперник Плантагенетов — король Франции.{370}

По преданию, «старинный» франко-шотландский союз восходил ко временам Карла Великого и пиктских королей, чему есть некоторое подтверждение у Эйнгарда и Алкуина.{371} В действительности первый шаг к нему был сделан в правление короля Шотландии Уильяма I Льва (1165–1214), главной целью которого было возвращение североанглийских графств, хотя бы и на вассальных условиях. Получив в этом резкий отказ Генриха II, Уильям выжидал время. Уже в 1166 г. он посетил Францию, а в 1168 г. в анонимном письме архиепископу Кентерберийскому сообщалось, что «разлад между королем Уильямом и королем Генрихом зашел столь далеко, что Уильям обещал помощь и предложил заложников Людовику [VII] и примкнул ко французскому королю».{372},[83] Впрочем, через два года Людовик и Генрих примирились, и наметившийся союз не доставил королю Шотландии скорых выгод.

В 1173 г. Уильям Лев счел благоприятным момент, когда сыновья Генриха II поднялись против своего отца при содействии короля Франции. В награду за участие в войне Уильяму были обещаны Нортамберленд, Камберленд и Уэстморленд, что подтвердил и Людовик VII, и трехтысячное шотландское войско перешло границу. Но, по выражению очевидца, король Скоттов «слишком привык менять свои намерения» и показал себя неумелым стратегом. После беспорядочной и несогласованной кампании в июле 1174 г. он нелепым образом попал в плен, будучи застигнут врасплох за трапезой.{373} Последствия были тяжкими. Уильям в оковах предстал перед Генрихом II и подписал унизительный договор в Фалезе (Нормандия), по которому Шотландия впервые становилась английским фьефом, а Уильям — вассалом Генриха за свое королевство (devenit homo ligius domini regis [Angliae]… de Scocia). Шотландская церковь должна была подчиниться английской, а все магнаты обязывались присягать королю Англии и его потомкам. Во исполнение договора англичанам передавались пять важнейших замков, включая Берик и Эдинбург, а также именитые заложники,{374} после чего Уильям получил свободу. Над Шотландией нависла явственная угроза поглощения «Анжуйской империей».

Если Уильям Лев неосмотрительно поставил свое королевство в зависимость, то ему все же хватило способностей и упорства, чтобы искупить вину. Прежде всего он подавил волнения в Гэллоуэе, которые начались вслед за пленением короля в 1174 г. при подстрекательстве Генриха II. Гэллоуэйские лорды выдворили королевских чиновников, перебили англо-нормандских феодалов и уничтожили их замки, но были приведены к покорности частью силой, а частью расчетливой политикой «притяжения» этих земель к короне путем феодализации.{375} В 1187 г. уже сами гэллоуэйцы помогли Уильяму совладать с новым мятежом в области Морей.{376}

Из-за разных политических осложнений Генриха II Фалезский договор не оказался столь обременительным для Шотландии, как можно было опасаться. Уильяму не пришлось ни нести военную службу для Генриха, ни выслушивать в английском суде апелляции по искам шотландской короны. Из пяти указанных договором бургов англичане заняли лишь три, причем Эдинбург был скоро возвращен. Что касается предполагавшегося подчинения церкви, шотландские прелаты единодушно воспротивились этому, заявив в римской курии, что уступка исторгнута силой и не кем иным, как убийцей архиепископа Кентербери Томаса Бекета. Уже в 1176 г. особой папской буллой этот пункт договора был отменен. В 1184 г. Генрих II вернул Уильяму конфискованное графство Хантингдон, которое тот передал в лен своему брату Дэвиду. Полностью и безусловно Фалезский договор был отменен в 1189 г. «Кентерберийским отказом» нового короля Англии Ричарда Львиное Сердце. Ричарду недоставало денег для похода в Палестину, и Уильям выкупил все свои права за десять тысяч марок. «Отказ» предусматривал возвращение Шотландии ее замков и восстановление ее границы.{377}

Во мнении современников, и шотландцев, и англичан, король Шотландии вновь стал полноправным повелителем своей страны.{378} «Кентерберийский отказ» более чем на столетие обеспечил почти безоблачный мир между двумя королевствами и на десять лет — нечто похожее на дружбу между Уильямом I и Ричардом I. Уильям пожертвовал две тысячи марок на выкуп Ричарда,{379} когда тот на обратном пути из Святой Земли был схвачен герцогом Австрийским. В 1194 г. Ричард даже был готов предоставить Уильяму североанглийские графства, но без замков, на что король Скоттов не согласился.{380}

В последние годы его полувекового правления Уильяма I не покидала надежда вновь заполучить северную Англию. Английский король Джон, который узурпировал власть в обход старшей ветви Плантагенетов, испытывал слишком много затруднений, чтобы прямо отвергнуть эти претензии. Он лишился Нормандии, Анжу и других родовых владений во Франции (откуда его нелестный эпитет — Безземельный), прогневил грозного папу Иннокентия III и вызвал широкое недовольство своих подданных. Ослабленный старостью и болезнью, Уильям так и не решился прибегнуть к силе, а в ответ на его просьбы и угрозы Джон бесконечно затягивал обсуждение дела.{381} В 1209 г. едва не произошел разрыв. Король Англии, встревоженный вестью о дальнейшем франко-шотландском сближении,{382} поспешил вместе со своим войском к пограничной реке Туид и в замке Норем заключил соглашение с Уильямом. Что именно случилось между ними — тайна, поскольку текст договора не сохранился, а показания хроник разноречивы.{383} Достоверно лишь то, что англичане обязались не возобновлять строительство замка Туидмут напротив важнейшего бурга Шотландии Берика (незадолго до того шотландцы напали на Туидмут и снесли его); предусматривалось обручение двух дочерей Уильяма с сыновьями Джона, в том числе с его наследником, а Уильям должен был выплатить королю Англии пятнадцать тысяч марок «за его добрую волю и во исполнение договора»{384} — очевидно, в качестве приданого.