Таким образом, не имея значительного превосходства в целом, русские войска смогли создать более значительное превосходство (по пехоте — в 2–2,5 раза, по артиллерии — в 1,5–1,7 раза) на участках прорыва. Такое соотношение, тем не менее, в то время считалось недостаточным для прорыва укрепленной полосы. Однако русским удалось добиться внезапности в плане определения места прорыва и принять меры к тому, чтобы австро-венгерские войска не смогли быстро стянуть силы с неатакованных участков. Успех, достигнутый артиллерией и обеспечивший успех пехотной атаки 22 мая 1916 г., объяснялся отнюдь не количественным превосходством — русские войска уступали австро-венгерским в количестве тяжелых орудий (355 против 600) и запасе выстрелов, — а тщательной подготовкой первого удара и его внезапностью.
В директиве №1039 говорилось: «Ни в коем случае не допускаю перерывов между артиллерийской атакой и атакой пехоты. С другой стороны, пехота не должна предъявлять артиллерии требование бесконечно долго обстреливать огнем атакуемый участок».
Артиллерийская подготовка наступления была сравнительно кратковременной, но интенсивной — выпущено было от одного до полутора боекомплектов. Но выпущены спокойно и с большой пользой. Артиллерия справилась с задачей подготовки проходов в заграждениях (на пробитие каждого прохода выделялось в среднем по две легких полевых пушки) и частичного разрушения передовых окопов противника, а огнем по укрепленным селениям позади окопов подготовила овладение ими пехотой. Так, батареи 15-й артиллерийской бригады проделали в проволочных проходах 23 прохода. В некоторых местах проходы, по свидетельству пехотных начальников, сливались в одну брешь. В 8-м армейском корпусе легкая полевая артиллерия проделала 38 проходов в проволочных заграждениях, а тяжелая разрушила почти всю первую линию окопов, местами совершенно сняв перекрытия в убежищах. 8-й корпус овладел одной, а местами двумя линиями окопов. В ходе артиллерийской подготовки практиковались ложные переносы огня. После переноса огня на вторую линию пехота противника выходила из убежищ в первую траншею, вновь попадала под обстрел, не видя атаки русской пехоты, возвращалась в убежища. На фронте 9-й армии, например, после двух ложных переносов огня мадьярская пехота приняла третий перенос также за ложный, и потому оставалась в убежищах, когда атака уже началась.
Пехота также приняла участие в создании проходов. Ее попытки до начала наступления разрушать проволочные заграждения противника бомбометами и ручными гранатами оказывались обычно безрезультатными. Но на участке 3-й Заамурской пограничной пехотной дивизии (9-я армия), например, в ночь перед наступлением бойцы растаскивали проволоку различными приспособлениями, а с началом артиллерийской подготовки пехота делала проходы удлиненными пироксилиновыми зарядами на шестах. В полосе 7-й армии с 00.30 до 02.00 ночи 23 мая сильные разведывательные партии с саперами проверяют проделанные проходы и расчищают их удлиненными пироксилиновыми зарядами.
Сразу по окончании артиллерийской подготовки пехота переходит в атаку. Тут, несмотря на предварительное обучение, происходит ряд несогласованных действий. В частности, в 11-м корпусе 9-й армии пехота передовых полков поднялась из всех траншей сразу, пренебрегая передвижением по ходам сообщения, так что значительная часть пехоты, двигаясь в колоннах, попала под огонь австро-венгерской артиллерии и пулеметов прежде, чем подошла на расстояние атаки. Однако наступательный порыв пехоты поддерживается отличной работой артиллеристов. Ее движение в атаку поддерживается огневыми завесами подвижного заградительного огня («огневой вал») или постановкой на отдельных участках неподвижного заградительного огня. Бойцы идут в атаку быстрым шагом, по большей частью без стрельбы, частью врываются в окопы, частью, как и было предусмотрено, — поверх, перескакивая через них или накладывая заранее приготовленные мостки.
О захвате передовых окопов Брусилов писал: «Многие убежища разрушены не были, но сидевшие там части гарнизона должны были класть оружие и сдаваться в плен, потому что стоило хоть одному гренадеру с бомбой в руках стать у выхода, как спасения уже не было, ибо в случае отказа от сдачи внутрь убежища металась граната, и спрятавшиеся неизбежно погибали без пользы для дела; своевременно же вылезть из убежищ чрезвычайно трудно и угадать время невозможно. Таким образом, вполне понятно то количество пленных, которое неизменно попадало к нам в руки». Тоже говорится в издании Австрийского министерства обороны и военного архива: «Русская пехота раньше пришла в австрийские окопы, чем австрийские солдаты выскочили из лисьих нор». Кстати, любопытно распоряжение по поводу пленных, данное командиром 32-й пехотной дивизии перед наступлением: «Пленным обрезать на брюках пуговицы и ремни, чтобы они могли идти, лишь «поддерживая брюки» (помните «старый солдатский способ» в кинокомедии «Беспокойное хозяйство»?).
На участке 2-й стрелковой дивизии 40-го корпуса 8-й армии австрийцы просто бросили первую линию окопов, разведчики немедленно проникли в окопы, захватив брошенные противником стрелковые щиты, винтовки и ручные гранаты.
Огонь оживающих пулеметов противника вызвал большие потери в русской пехоте. Плотный боевой порядок постепенно разрежался, почти стихийно разбивался на группы, хотя в то время это считалось недопустимым. К тому же там, где передовые части пехоты, уже потрясенные огнем противника, сталкивались с его узлами сопротивления и атаковали его с нескольких сторон, происходило перемешивание частей. Это несколько ослабило наступательные возможности. Но гибкие действия общевойсковых командиров и артиллеристов позволили пехоте не только закрепить успех, но и продолжить продвижение. Сказалась заблаговременная подготовка. К тому же с начала атаки штурмовые, траншейные и часть легких полевых орудий двинулись в боевых порядках пехоты.
Разумеется, продвинуться удается не на всех участках. Некоторые укрепленные пункты удерживаются противником весьма упорно. Так, в полосе 11-й армии 6-й армейский корпус смог овладеть отдельными высотами в районе расположения противника, но контратаками был отброшен в исходное положение, потеряв в повторных атаках, уже не имевших внезапности, до 50% своего боевого состава. Характерно, что соседний 18-й корпус оправдывал неоказание помощи 6-му корпусу тем, что «снаряды, предназначенные для задач, израсходованы все». Между тем в полосе той же армии 17-й корпус прорвал и захватил три линии окопов. В полосе 9-й армии на участке 11-го корпуса упорно удерживалась австрийцами высота 272. В первый же день наступления роты 42-го Якутского полка неоднократно штурмовали высоту, передвигаясь ползком и перебежками, применяя ручные и ружейные гранаты против пулеметных гнезд и отдельных групп противника. Русская артиллерия не всегда могла поддержать их штурм, опасаясь поразить своих. Пехоте приходилось залегать и отходить под сильным огнем противника. Взять высоту 272 удалось только через несколько дней глубоким охватом с обоих флангов.
Движение пулеметов с пехотными подразделениями и «сопровождение колесами» пехотных частей артиллерией позволяло отражать решительные контратаки противника. Так, 22 мая около 16.00 у Добронуц австрийский кавэскадрон пытался в конном строю атаковать части 126-го полка, вырвавшиеся вперед и уже понесшие потери при штурме позиций мадьяров. Но обстрелянные пулеметами и артиллерией австрийские кавалеристы вынуждены в беспорядке отступить обратно в Добронуц.
Тактические успехи войск не были развиты в оперативный, но этого план операции, собственно, и не предусматривал — войскам ставилась задача прорвать оборону противника и нанести ему по возможности наибольшие потери. Борьба за следующую полосу обороны должна была стать целью следующей операции.
Тактику обороны окопов противника и противопоставленную им тактику наступательного боя можно увидеть из описания боевых действий 6-го стрелкового полка с 22 мая по 2 июня 1916 г.:
