Те мне менее, вместо того чтобы открыть ее и зайти внутрь, как я намеревался, я расширил проход, чтобы мы могли войти и шагнул внутрь с оружием наготове.

Похоже, что это была гидравлическая камера, дабы снизить внезапно возросший поток воды, огромный, прямоугольный резервуар с мостками из стальных ячеек, приваренных примерно на две трети высоты от пола.

Там, где мы стояли с Юргеном начиналась лестница, ведущая к мосткам и, согласно моему врожденному пониманию туннелей, металлическая дверь на мостках вела прямо в тот туннель, из которого нас вынудили спрыгнуть вниз.

Однако из всего, что было внутри это оказалось не главным.

Сложно было сказать кто ошеломлен больше, обитатели камеры или же мы с Юргеном, потому что мы ожидали найти группу туннельных жителей, прячущихся пока их не найдет помощь или ходячие, но никак не гнездо еретиков, потому что согласно своим сородичам, они находились в бредовой иллюзии, что слишком умны, чтобы их нашли.

Но все вышло как вышло, и уж будьте уверены, мы с Юргеном пришли в себя быстрее, возможно потому что наши жизни были полны подобными неприятными сюрпризами, которые встречались столь часто, что мы почти привыкли к ним.

— Чужаки! — завыл ближайший парень, очевидно на случай, если остальные вдруг ослепли и не заметили пару хорошо вооруженных солдат, стоящих прямо перед ними.

На нем были лохмотья и от него до такой степени несло нечистотами, что по сравнению с ним Юрген определенно приятно благоухал, и на секунду я даже решил, что он с приятелями всего лишь безвредные бродяги.

Затем я заметил перевернутый треугольник бубонов, гноящихся в самом центре его лба, и все сомнения исчезли. Я до сего момента видал множество последователей Хаоса, чтобы опознать метку добровольного последователя Нургла, и ткнул цепным мечом, моментально украсив нашу обстановку внутренностями выродка.

Что, на мой взгляд, только добавило шарма.

Там, где мы стояли пол был покрыт грязью глубиной в пару сантиметров, но повсюду за ними виднелись кучки определенным образом расположенных могильных холмиков, слепленных из нечистот, при взгляде на рисунок воротило, а вонь стояла невыносимая. Я тут же ощутил зудящее чувство узнавания. Однако обдумывать было некогда, так как безумцы ринулись в атаку, слегка скользя по унавоженному полу, размахивая ржавыми ножами и заточенными костями.

Я уложил одного очередью из лазпистолета, и развернулся, чтобы парировать удар другого, чей расслаивающийся нож взорвался окисленными осколками, когда соприкоснулся с зубцами моего меча.

Но до того, как я уложил его, шарахнула ослепительная вспышка выстрела мелты Юргена, ошеломив меня, как это часто бывает в замкнутых пространствах, благодаря чему гаденыш пробил мою защиту, воспользовавшись секундой дезориентацией, и ткнул меня меж ребер заостренным металлическим прутом.

Я с легкостью успел уклониться от неуклюжего выпада, оттяпывая ему руку у локтя, завывая он рухнул на пол, в это время мой помощник заживо кремировал других его братьев.

— Заткнись, — раздраженно заявил я, — а то собственных мыслей не слышу.

После чего стремительно пнул его по горлу, сминая голосовые связки, так что ему оставалось корчиться пару минут, прежде чем задохнуться.

— Впечатляет, — произнес чей-то тягучий голос, и вперед вышел магистр ковена. Его движения были ленивы, словно у игрока в тарро, который считает, что у него все инквизиторы.

Несмотря на то, что его тело было деформировано опухолями и бубонами, он напоминал скорее орка, нежели человека. Он двигался с грацией, которая выдавала нечеловеческую мощь, один глаз заплыл и истекал гноем, второй же лихорадочно блестел.

Он даже не удостоил взглядом расчлененных и зажаренных аколитов пока удивительно неторопливо пробирался через кучки нечистот, то тут, то там останавливаясь, чтобы переложить сгнивший фрукт или распятый крысиный труп.

— Но меня наделил дарами сам Дедушка!

— А меня наделили лазпистолетом, — ответил я, не в настроении болтать с безумцем, и нажал на спусковой крючок, всадив лазерный разряд прямо в голову.

Из открытой раны потоком ударила гниль, он пошатнулся, на его лице появилось почти комичное удивление, затем я с тревогой заметил, что гниющая плоть начала стекаться обратно, гладко сходясь над свежей, истекающей гноем червоточиной.

— Еще один гребаный колдун, — поднимая мелту пробормотал Юрген, — ну почему нам всегда попадаются колдуны?

— Не всегда, — напомнил я ему, — иногда крады, или некроны, иногда мутанты или… другие твари.

— Каждый раз, когда мы лезем вниз, — настаивал Юрген с пылким упорством, которое обычно демонстрировал, если чувствовал, что предстоит та еще работенка, — это уже против правил.

— Это было непростительно грубо, — заявил еретик, словно комментировал какую-то непоправимую оплошность на котильоне, который сам организовал.

С одной из кучек нечистот в центре комнаты, он нагнулся и поднял человеческий череп, все еще покрытый гниющей плотью, и ноющее чувство узнавания внезапно обрело смысл.

Вся камера была трехмерной моделью города, как в гололите в командном центре, но слепленная из грязи и нечистот вместо лучей света. А череп покоился на кучке, что олицетворяла собой дворец губернатора.

— Хотел бы я, чтобы вы разделили с нами радость благословения Дедушки, но вы не заслуживаете такой чести.

Вместо этого я призову парочку его зверушек, чтобы они разодрали вас на части.

— Ну удачи, — ответил я, все происходящее внезапно обрело смысл.

Вот почему ходячие облепили дворец, этот безумец нашел способ управлять ими.

Самиер рассказывал мне, что видел такое же на Ферантисе, хотя я не ожидал столкнуться с таким лично.

— Ты серьезно считаешь, что используя голову ходячего ты сможешь приказывать им?

— А почему нет?

Пока он говорил, я мог бы сказать, что его единственный глаз полыхнул безумием, но он на самом деле горел с самого начала, как мы только его увидели.

Если ты собираешься продать душу воплощению физического разложения и умоляешь наслать на себя всякую заразу, то на мой взгляд с самого начала у тебя не все дома.

— Их воскрешение дар Нургла его группе преданных последователей.

После годов, когда мы скрывали свою сущность от лакеев бога-трупа, он наконец-то наградил нас, послав свое благословение этому миру.

— Не хочется прерывать твой лепет, — ответил я, — но честно скажу тебе, носители чумы закончат свое существование на Лентонии.

Они никуда не смогут распространить ее.

Да и сомневаюсь я, что есть хоть одна планета Империума, где не нашлось бы парочки дебилов, заискивающих перед лордом разложения[870]. Так вы не представляете собой ничего ценного.

— Мы достаточно хороши, чтобы связаться со своими вечно-живущими братьями, — окрысился он, явно уязвленный, — и беседа подошла к концу.

Обеспокоенный звуками позади, я развернулся и обнаружил, что ходячие, которые пошли за нами через дыру в верхнем уровне, вошли в зал.

Оба были практически обнажены, особенно тот, которого Юрген поджарил мелтой в канализации, его одна рука сплавилась в дымящуюся культю.

Одним взмахом цепного меча я обезглавил его, затем развернулся, чтобы прикончить его компаньона градом ударов, до того, как его руки дотянутся до меня.

Везде закипел бой, мой помощник продолжал целиться мелтой в колдуна перед нами.

— Что ты там говорил? — саркастически спросил я.

— Видимо придется заняться вами лично, — несколько раздраженно рявкнул он. Он невообразимо широко открыл свой рот, от растяжения было слышно, как хрустят его челюсти, и поток дурно пахнущих рвотных масс полетел к Юргену, причем ее было столько, что не верилось, что может быть столько в человеческом теле.

Там, где она проливалась на пол или же на бугорки нечистот, со зловещим кислотным шипение все растворялось.

Прячась я инстинктивно отпрыгнул за спину своего помощника, как оказалось хороший позыв, так как поток перед ним разделился и, не причинив вреда, упал по разным сторонам, не затронув нас обоих.