Поскольку мой помощник несколько не дотягивал до титула блестящего собеседника, я провел большую часть нашего путешествия в тренировках с цепным мечом, часами повторяя вращения, стойки и различные комбинации атак. Я всегда был достаточно компетентен в обращении с оружием, но такой объем непрерывной практики, как мне пришлось с удовлетворением отметить, поднял мой уровень владения им на ранее недоступную мне высоту. И надо сказать, мне предстояло порадоваться этому факту гораздо раньше, чем я мог предполагать.[261]

Как результат, у меня не оставалось времени предаваться размышлениям о том, что ждало нас по прибытии к месту нашего назначения, и это было совершенно нелишне, учитывая количество дурных предчувствий, которые я испытал бы за это время. Как еще одно несомненное преимущество, пространство жилого отсека было неуютно тесным для любого стороннего наблюдателя, который желал бы сохранить число конечностей во время моих тренировок, и потому Юрген большую часть времени проводил в безопасности рубки, где он чем-то себя по мере возможности занимал (я предпочел не вдаваться в исследование того, чем именно), несмотря на отсутствие его коллекции порнографических инфопланшетов.

В общем и целом с течением дней я привык к этой своего рода рутине под придающим всему дремотный эффект мерцанием люминаторов нашей хрупкой скорлупки, окруженной темнотой и крапинками звезд, так что, когда одним прекрасным утром когитатор отзвонил побудку и своим обычным монотонным голосом объявил, что мы приближаемся к орбите планеты, это застало меня врасплох.

— Хотите, чтобы я активировал маячок, сэр? — спросил Юрген, вставая, чтобы освободить мне единственное сиденье в крохотном пилотажном отсеке.

Я покачал головой:

— Сейчас это было бы неразумно. — Я указал на россыпь контактных иконок, будто порошей усеивающих экран ауспика. — У нас нет ни малейшего понятия, которые из них враждебные.

Без сомнения, хоть немного более сложная сенсорная система могла бы сообщить необходимые сведения и, насколько я теперь понимаю, избавить нас от неисчислимого количества последующих трудностей, но без этих данных риск включить маяк казался настолько же большим, как и в эпицентре битвы. Вместо этого я подкрутил вокс:

— Предлагаю сначала получить представление об обстановке, а потом уже принимать решения.

Моя предосторожность оказалась совершенно оправданной. В то время как лимб планеты медленно расцветал в нашем переднем обзорном иллюминаторе, я вращал рукоятку настройки вокса, стараясь прослушать столько переговоров, сколько мог поймать. Большинство, конечно же, было закодировано, так что толку от них не было никакого, но мне удалось услышать обрывки чего-то, звучавшего как флотские приказы, а также жесткие гортанные звуки орочьего языка, впрочем, ни то ни другое много мне не сказало.[262]

Через некоторое время, однако, я смог выделить нечто, смутно похожее на переговоры центра контроля полетов звездного порта, и врезаться в передачу с помощью моего комиссарского «приоритетного» кода.

— Говорит комиссар Кайафас Каин с борта спасательной капсулы «Длани возмездия», — передал я. — Запрашиваем возвращение на борт либо информацию по условиям посадки.

По правде говоря, я не имел ни малейшего понятия о том, как сажать эту штуку, но когитатор, как я полагал, был способен выполнить это за нас, так же как и все остальное, с чем он справлялся с той поры, когда мы ввалились на борт.

После краткой паузы, во время которой, могу поклясться, я слышал переговаривающихся на заднем плане людей, мне ответил прерывающийся женский голосок:

— Неопознанный контакт, повторите.

С четким чувством внезапной слабости я так и сделал, впитывая вид планеты под нами, которая полностью заняла обзорный иллюминатор. Тонкие клочки высоких облаков дрейфовали в верхних слоях атмосферы, рассеивая свет, отражающийся от бирюзовых океанов, в то время как богатая зелень и насыщенные коричневые тона отмечали лежащие под нами континенты. После трех недель, проведенных в окружении гнетущей серости стен и в необходимости дышать переработанными запахами Юргена из системы воздухоснабжения, я находил вид почти невозможно красивым. Голос же, с которым я общался, ответил мне несколько недоумевающе:

— «Длань возмездия» вышла на орбиту три дня назад. — Слова эти подняли мне настроение больше, чем я вообще считал возможным. — Все выжившие в битве уже должны были быть учтены.

— Мы были заняты на стороне, — ответил я тем, что на тот момент мне показалось весьма похвальным иносказанием. — Двенадцатый артиллерийский не пострадал?

— Вы же не думаете, что я отвечу на такой вопрос? — Голос собеседницы приобрел слегка подозрительный оттенок. — Вы можете мне предоставить какое-нибудь точное подтверждение личности?

— Оскал Императора! — откликнулся я с несколько излишней резкостью. — Ради варпа, я же использую комиссарский вокс-код! Что может быть точнее?

— Да, этот код приписан к комиссару, который, по отчетам, погиб в бою, — огрызнулся в ответ голос.

Я выдохнул, с заметным трудом сдерживая гнев, и недоверчиво спросил:

— Вы предполагаете, что я могу быть орком?

— Вы пытались выяснить диспозицию имперских боевых частей, — отчеканила портовая труженица.

— Да я просто пытался выяснить, живы ли мои друзья! — отбил я эту нападку.

Возможно, это было немного чересчур, но некоторое давление на эмоции никогда не бывало лишним, если я хотел получить от женщины ту реакцию, которая была мне необходима. Впрочем, с этой конкретной особой это мне помогло не больше, чем если бы я общался с сервитором.

— Если вы действительно комиссар, вам следовало бы первому воздержаться от обсуждения таких вопросов по открытому каналу! — отрезала она.

— Что значит «если»? — перебил я уже в совершенном возмущении. — Поднимайте сюда спасательный шаттл — и быстро убедитесь, кто я такой!

— Операции на низкой орбите в данный момент слишком опасны, — заключила эта особа с легкоуловимым оттенком удовлетворения. — Выходите на локаторный луч звездного порта и включайте автоматические системы посадки. Мы обеспечим вам комитет по встрече.

— В каком смысле «слишком опасны»? — переспросил я, в то время как мои ладони снова начали зудеть.

Но вокс-связь уже была разорвана с того конца.

Через секунду или две, посвященные изобретательным ругательствам, которые не имели особого практического смысла, кроме как помочь мне немного разрядить эмоции, я начал обшаривать системы когитатора в поисках необходимых и соответствующих ритуалов. Задолго до того, впрочем, как мне удалось завершить данную задачу, предстояло получить ответ на свой последний вопрос; пришел он в виде серии тяжелых ударов в корпус, вызвавших перезвон тревожных сигналов и слишком уже знакомый звук, с которым воздух начал вырываться из нашего маленького хрупкого суденышка.

Сейчас, пожалуй, нам стоит взглянуть на несколько более широкую и детальную картину тактической обстановки того момента. Как и прежде, Каллис предоставляет похвально лаконичное описание того, как в основе своей складывалась ситуация, в которой оказался и которую описывает Каин, и, возможно, несколько прояснит его эгоцентрическое повествование.

«Хотя и не повторившаяся в ходе дальнейшей кампании,[263] Битва при Гало,[264] несомненно, явилась величайшим тактическим сюрпризом той части войны, что происходила в космосе, и установила непререкаемое орочье аэрокосмическое превосходство в этой части театра военных действий; и за это преимущество им предстояло с мрачным упорством цепляться до самого исхода конфликта.