Экклезиархия как всегда чванливо отнеслась к количеству огнестрельного оружия среди паствы, сделав исключение только если это часть униформы, вроде аксельбантов или же перьев на шляпе, остальное пришлось свалить в кучу.
К моему облегчению полковник покачала головой. Последние несколько недель я только и занимался тем, что летал по всей Лентонии и пожимал руки, проверял солдат, разрезал ленточки на зданиях, и провел пару чудовищно унылых дней позирую портретисту, который главным образом махал шваброй вокруг меня. Художник уверял меня, что новый метод чудесным образом станет стандартом по всему Империуму к тому времени, когда он закончит переносить краску на полотно, и я сделал вид, что поверил ему.
Это была первая возможность, когда я мог переговорить с Кастин лично, поскольку никто из нас особо не желал обсуждать столь щекотливую тему по воксу, касающуюся положения дел в столице планеты.
— Хотя никто не знает сколько еще продлится такое везение, — ответила она, явно ожидая худшего.
— Вы очистили лагеря вокруг посадочного поля? — спросил я, надеясь сменить тему на менее депрессивную, и Кастин пожала плечами.
— Прошлись по руинам, но это едва ли стоило усилий. Кто бы там ни жил, они давно уже собрали пожитки и свалили.
— Или их сожрали, — предположил я, и Кастин нахмурилась.
— Да, тут полно крови и костей, — согласилась он, не желая прятать отвращение, — но теперь их будут считать.
— Я полагаю никаких святилищ Кхорна? — спросил я, все еще не веря, что граждане Империума могли пасть столь низко без подзуживаний со стороны Губительных Сил, но полковник покачала головой.
— Если бы таки нашлись, мы бы сожгли все к чертям, — уверила она меня, и я кивнул, другого и не ожидалось.
Как раз в этот момент запел хор в аккомпанементе профессиональной и подходящей торжественной музыке, и я с радостью встал, казалось, что половина старших экклезиархов планеты[846] заполонили зал, облаченные в богато украшенные церемониальные одежды.
За ними появились местные аристократы, возглавляемые Ионой, хотя в первые минут я не узнал его, поскольку на висело такое количество изукрашенной одежды, что тяжело было бы даже огрину.
Заметим меня примерно в это же мгновение, он ответил мне унылой усмешкой, ему явно было неудобно, но он решительно был настроен исполнить свой долг.
К этому времени самые абсурдно разряженные почитатели Императора оторвались от стаи, оставив мирской контингент рассаживаться по местам на скамейках, в то время как оставшиеся экклезиархи расположились вокруг алтаря согласно своему статусу и участию в церемонии.
Как только все расселись, проводящий ритуал служака прочитал самоуспокоительную молитву и начал вещать о благородстве самопожертвования со всей искренней помпезностью человека, для которого все происходящее значило скорее, как опоздать на званый обед, нежели умереть мучительной смерти на далеком мире, в надежде что это хоть как-то сместит расстановку сил в бое, чтобы отбросить тьму, которая вот-вот захлестнет все человечество.
— И теперь я призываю комиссара Каина сказать пару слов, — закончил свою речь прелат, очевидно уже наконец-то выдохшийся, и я поднялся, ощущая, как огромные зал наполнился ожидающими перешептываниями.
Пока шел к алтарю, мои шаги эхом отражались от каменных плит, я пытался выглядеть одновременно тожественным и неторопливым, ощущая, как мне в затылок уставилось по крайней мере четыре сотни глаз.
Ну и не только по этой причине: небольшое созвездие серво-черепов парило около свода, щелкало пиктерами, намереваясь запечатлеть мои слова[847] для потомков.
— Спасибо, прелат… — я на секунду замешкался, после чего прочитал по губам Кастин беззвучную подсказку, — Каллистер.
Мы, кто защищаем Империум ценой собственных жизней, нашей кровью, и самим нашими душами, в полной мере осознаем куда так часто приводит путь долга…
Я снова прервался, когда до моего слуха донеслось приглушенное царапанье. Оно едва было слышно, но почему-то у меня волосы на загривке стали дыбом. За многие годы я научился не доверять любым звукам похожим на звуки крадущихся врагов, а особенно, если нельзя было разглядеть тех, кто их мог производить, так что мне пришлось сознательно подавлять желание тут же достать оружие.
Я глубоко вздохнул, надеясь, что вынужденная пауза будет принята за драматический эффект, впрочем, неважно, пикт-записи все равно будут отредактированы прежде чем распространены среди населения и в конечном итоге я буду выглядеть как прирожденный оратор.
Рассуждая подобным образом я вернулся к заготовленной речи, разные вариации которой уже много-много раз выручали меня на подобный скорбных церемониях за многие годы, нужно было только собраться.
Но на сей раз на весь собор раздался глухой стук, и среди сидящих на скамейках появились озадаченные лица, впрочем, все стремительно переросло в тревогу, когда звук повторился. Кастин моментально отстегнула зажим кобуры, ее примеру последовали остальные офицеры из других полков, что провожали своих товарищей к Золотому Трону, и я ощутил, что не могу не поддаться этому желанию.
— Комиссар! — в ужасе выкрикнул пухлый прелат, когда я ослабил цепной меч в ножнах, — это же дом Императора!
— Тогда я уверен, что Он одобрит наше желание защитить его, — возразил я, не желая больше дискутировать.
Скребущие звуки теперь стали громче, и я уже больше не мог убеждать себя, что это просто безвредные грызуны в трубах обогрева. Сидящие на передних скамейках теперь склонили головы, явно пытаясь найти источник.
Грохот тоже усилился, как звук, так и интенсивность, теперь множественные удары накладывались друг на друга в постоянный рокот, словно стук сердца паникующего человека.
Кто-бы не производил их, явно было ясно, что пора смываться, хотя я вряд ли мог просто так окончить речь и сбежать перед таким количеством свидетелей. На затем меня посетило вдохновение.
— Регина[848]! — перекричал я гвалт, — Спасаем губернатора!
— Все на выход! — закричала Кастин, превосходно подобрав реплику, и доставая свой болт- пистолет, дабы подчеркнуть серьезность положения.
— Проходите к дверям организованно!
На что, конечно же, гражданские есть гражданские, они никак не отреагировали и продолжали бегать по залу словно стадо паникующих овец.
Тем не менее, она и другие офицеры Гвардии умудрились собрать стадо местных сановников и направить к выходу, что по мне — так отлично.
Хотя честно говоря, давка в нефе наглухо отрезала мне любые пути к отступлению, но я достаточно повидал таких мест, чтобы знать наверняка, что у духовенства есть своих входы и выходы.
— Черный ход, — спросил я, оборачиваясь к Каллистеру, — теперь, когда губернатор в безопасности, мне нужно что бы вы…
— Что происходит? — спросил Иона, буквально материализовавшийся у меня за спиной, с явным удовлетворением сбрасывая с себя кучу одежд на пол.
Под ними оказалась рубашка с драными манжетами и ремесленные брюки с множеством карманов.
— Нам угрожает опасность?
Пока я пытался придумать ответ, который не включал бы в себя такие слова как: "слабоумный", "кретин" или "жить надоело", я услышал звук ломающегося дерева и развернулся лицом к ряду гробов позади нас.
Звук бесспорно доносился с этого направления, и на секунду я задумался, что за грызун или паразит смог пробраться в наглухо запечатанные коробки, дабы полакомиться мертвечиной?
Но реальность была намного хуже, чем я когда-либо мог себе представить.
Сопровождаемый дальнейшим треском дерева, через щель в одном из ближайших гробов показался армейский ботинок стандартного Гвардейского образца. Завидев это, хористы вокруг нас незамедлительно запаниковали и разбежались. Впервые в жизни я слышал столь удивительно мелодичные вопли животного ужаса.
