Как и большинство агромиров, Кеффия считалась слабозаселенной по имперским стандартам. Из-за этого наша работа стала одновременно и легче, и куда тяжелее, чем могла бы быть. Легче, потому что на планете было мало городов (по-моему, не больше десятка), которые находились на большом удалении друг от друга. Это означало, что здесь не было большой концентрации населения, где культисты могли бы скрываться и пустить действительно глубокие корни. Сложнее же из-за того, что культ вместо этого протянул свои щупальца небольшими очагами заражения так, что их невозможно было найти и уничтожить одним махом. В конечном итоге, мы оказались втянуты в затяжную кампанию, на протяжении трех лет очищая провинцию за провинцией и уничтожая по одному выводку за раз.

Само собой, для некоторых такой неспешный темп войны казался утомительным, и не в последнюю очередь для моего собутыльника и ближайшего друга во всей батарее — лейтенанта Диваса. Он, как всегда, горел желанием поскорее разобраться с этой планетой и отправиться на следующую войну.

— Мы добились значительного прогресса, — сказал я, откупоривая бутылку выдержанного амасека, которая каким-то чудом оказалась в моем вещмешке после очередных рукопожатий и угощений на совещании, куда меня любезно пригласили. — Мы уже очистили оба северных континента.

— Не забывай, что они были слабо заражены, — возразил он, откапывая пару чашек из-под груды хлама на моем рабочем столе, который мой помощник Юрген так и не успел прибрать, прежде чем исчез по некоему таинственному поручению. — Большинство крадов всегда обитало на юге. Да ты и сам знаешь.

— И что ты предлагаешь? — спросил я, аккуратно разливая янтарный напиток.

Дивас бесхитростно пожал плечами, словно ребенок, которому наскучила игра.

— Не знаю. Если ничего не изменится, мы просидим здесь еще уйму времени.

— Вполне возможно, — согласился я, стараясь не выглядеть при этом слишком довольным. Такой расклад подходил мне как нельзя лучше, так как моих приключений с тиранидами на Дезолатии мне с лихвой хватит на всю оставшуюся жизнь (естественно, тогда я еще не знал, что это была не более чем прелюдия к целой жизни отчаянной беготни от верной смерти. В ту пору во мне еще не развилась та отличительная паранойя, которая сослужит мне отличную службу в следующие сто лет, состоящих из перебежек от укрытия к укрытию и перестрелок, когда я не мог их избежать. Длительный период относительного затишья вселил в меня ложное чувство безопасности, которое спустя несколько лет превратится в ожидание того, когда мне на голову свалится очередной кирпич). Поэтому, разливая амасек, я понятия не имел, что уже через пару часов наступит поворотный момент всей кампании, а я вновь окажусь в центре событий, которые не смогу ни малейшим образом контролировать.

Самое смешное то, что я мог бы с легкостью избежать всего этого, но тогда посчитал такой поступок в высшей степени хитрым и умным. Дело в том, что полковник Мострю никак не мог избавиться от чувства, что я был не совсем честен насчет предполагаемого героизма на Дезолатии, когда в попытке спасти собственную шкуру нечаянно наткнулся на рой тиранидов, после чего, отчаянно рванувшись обратно к нашим позициям, завел врагов под прицельный огонь артиллерии.

Конечно, прямо он об этом никогда не говорил, но с тех пор полковник не упускал ни единого шанса дать мне очередную небольшую возможность проявить себя, что в перспективе было нацелено на то, чтобы втянуть меня в крупные неприятности. При этом он пристально искал любой признак того, что я вновь попытаюсь избежать открытой схватки. К счастью, мое частое отсутствие в расположении части сильно ограничивало для него возможность подобных развлечений, но пару раз мне все же не оставалось иного выбора, кроме как поплестись с передовыми отрядами, не забывая при этом нацепить на лицо маску показного энтузиазма, дабы не навредить своей нажитой обманным путем репутации.

Оказалось, что такие вылазки были далеко не столь опасными, как я ожидал. Естественно, культисты открывали огонь по нам сразу же, как начинали понимать, что мы передаем их координаты передовой, но к моему хорошо скрытому облегчению, наша артиллерия успевала разобраться с ними до того, как они могли добраться до нас и нанести ощутимый урон. Несмотря на все старания Мострю, генокрады оставались для меня отдаленной угрозой, если не считать случайного лазерного выстрела, пробившего дыру в мешке с песком, за которым мы прятались. Другим словами, во всех подобных стычках я так и не увидел врагов достаточно близко, чтобы сказать, были ли они настоящими гибридами или же просто одураченными людьми.

Но всему этому предстояло измениться, когда на следующее утро после разговора с Дивасом в дверях моего кабинета показался полковник Мострю.

— Комиссар, — сказал он, пригвоздив меня взглядом льдисто-синих глаз, которые, казалось, видели меня несколько глубже, чем мне бы этого хотелось. — Есть свободная минутка?

— Конечно, — ответил я со всей возможной учтивостью, стараясь не обращать внимания на пульсирующие от похмелья виски. — Не желаете чаю?

— Нет, спасибо, — он отпрянул, когда Юрген принялся наливать еще одну кружку. Я знал, что полковник откажется, и именно поэтому и предложил. Мой помощник во многом был отличным человеком, не в последнюю очередь благодаря полнейшему отсутствию воображения, которое компенсировал уважением к вышестоящим офицерам и буквальным исполнением любых приказов, что очень упрощало мне жизнь. Но едва ли его можно было назвать самым компанейским бойцом в Гвардии, а из-за его привычной неряшливости и неповторимого телесного запаха любой мой посетитель едва ли хотел задерживаться рядом с ним — время, которое уйдет у него на то, чтобы выпить чаю из листьев танны, было слишком ценным (к слову сказать, одна из привычек вальхалльцев, которую я подцепил во время службы с обитателями этого скованного льдами мира. Его заваривают из растения, которое растет в местных пещерах, и горький вкус этого чая мне кажется довольно освежающим).

— Как хотите, — я отхлебнул ароматного напитка и приподнял бровь в вежливой заинтересованности. — Чем могу помочь?

— В полдень в штабе бригады будет инструктаж по вопросу размещения гарнизона, — сказал Мострю, явно борясь с желанием отойти подальше от Юргена.

В отличие от жилищ обитателей ледяного мира, вместе с которыми я служил, через распахнутые настежь окна моего кабинета и комнаты врывался теплый весенний ветерок, вместо того, чтобы с помощью кондиционеров превращать помещения в морозильник. Полковник чувствовал себя в подобных условиях немного непривычно, не в последнюю очередь из-за того, что мой помощник в тепле буквально благоухал (кстати, еще одна причина, чтобы не закрывать окна).

— Думал, вы захотите присутствовать.

И как только я туда попаду, меня сразу отправят с каким-нибудь рискованным заданием на передовую, как пить дать. Но просто так я отказаться не мог — просьба присматривать за поддержанием порядка на недавно очищенных континентах от имени Комиссариата, по крайней мере, на первый взгляд, считалась великой честью, поэтому я решил, что лучше мне все же пойти на совещание в надежде, что при случае смогу отвертеться.

Я уже было открыл рот, чтобы согласиться, проклиная в душе полковника, когда внезапно Юрген пришел мне на помощь.

— Простите, сэр, но если вы собираетесь оставить батарею, вам сначала стоит известить об этом стражей.

— Стражей? — бровь Мострю вздернулась в несколько преувеличенном удивлении. — Вы встряли во что-то, о чем мне стоит волноваться?

Случалось пару раз, но рассказывать об этом я ему не собирался. Вместо этого я взял инфопланшет с мерцающей красной руной «Срочно», который Юрген положил на стол, и когда танна-чай подействовал, мельком просмотрел его.

— Не в этот раз, — я тоже улыбнулся так, чтобы все это показалось шуткой, и кивнул Юргену. — Спасибо, что напомнил.

Я повернулся обратно к полковнику.

— Несколько наших наводчиков находятся под гражданским арестом. Похоже, прошлой ночью они вели себя чересчур буйно в одном из местных баров, — я вздохнул с тщательно выверенной порцией притворного сожаления. — Поэтому, каким бы привлекательным ваше предложение не казалось, думаю, мне стоит сперва разобраться с этим делом.