— Ни малейшего понятия, — жизнерадостно заявила она.

Видимо, кое-какие из эмоций отразились у меня на лице, потому что она улыбнулась и уточнила свое последнее замечание:

— Я хочу сказать, нам нужно держаться юго-западного направления, но как это сделать в лабиринте…

— А-а, тогда нам нужно забирать правее, — сказал я, указывая на боковой коридор, который пересекал наш примерно в тридцати метрах впереди[40]. Келп проверил перекресток, прижавшись к стене, и просигналил нам — «все чисто».

Я начал лучше понимать, куда направляется Эмберли, а она, несмотря на плохую ориентацию в пространстве, имела четкую цель. В общем и целом мы двигались в сторону Старого Квартала, что определенно имело смысл. Там туннели лежат ближе к поверхности, что делает их более доступными для любого, кто, помимо нас, ошивается здесь. Кто это и какого черта ему тут нужно — оставалось для меня загадкой.

Мы продолжили наш путь в тишине, пока Сорель предостерегающе не поднял руку, призывая остановиться. Эмберли и я тихонько приблизились к нему.

— Что там? — спросил я.

Лицо Келпа — бледное пятно в сумраке — было обращено на нас, в ожидании сигнала продолжать путь.

— Движение, — сказал Сорель, показывая в темноту перед нами.

Эмберли сверилась с экраном своего ауспекса.

— Ничего не показывает, — сказала она.

Мне было наплевать, что там говорит эта коробочка. Техножрецы могут целиком и полностью доверять своим машинам, но меня они слишком часто подводили в прошлом. Сорель обладал инстинктами снайпера и был таким же склонным к выживанию типом, что и я, поэтому, когда боялся он, мне тоже было не по себе.

— Келп? — спросил я.

Он ответил отрицательным жестом. Нет контакта.

— Я ничего не видел, — добавил он вслух.

— Хорошо. Продвигайтесь вперед, — сказал я. Потом тихо добавил, только для Сореля: — Смотрите в оба.

Снайпер кивнул и пошел вперед, держа ружье наготове. Остальные последовали за ним еще осторожнее, чем шли до сих пор, я же подождал, пока они пройдут мимо, и занял место рядом с Требек.

— Встали в арьергард? — спросила Эмберли, следуя за мной. — Разве это не опасно?

Конечно, это было опасно, это было второе по опасности место в колонне, уязвимое и лакомое для нападающего из засады или преследователя. Но если Сорель прав, то сейчас враг определенно впереди нас. Я пожал плечами.

— В сравнении с тем замечательно безопасным положением, в котором все мы сейчас находимся? — спросил я и был награжден коротким горловым смешком, который, назло всему, поднял мне настроение.

Впрочем, долго это не продлилось; мы миновали устье вентиляционного короба, и я заметил, что пыль вокруг него была потревожена, и не так давно. Я указал на это Эмберли, понижая голос, чтобы не переполошить остальных:

— Что скажете?

Лаз находился в добрых двух метрах над полом, и пыль под ним была потревожена лишь нашими сапогами. Мои — ладони снова заныли, и я скользнул лучом фонаря по переплетению труб над головами. Возможно, там кто-то скрывался и поспешил убраться, когда мы приблизились. Но перво-наперво, как они туда попали?

— Что-то напоминает? — тихо спросила Эмберли.

Теперь, после ее вопроса, я понял, что это так — сводящее с ума ощущение знакомости, которое никак не желало оформляться. Единственное, в чем я был уверен: здесь засело что-то плохое, но, пройдя через все ужасы, с которыми мне пришлось столкнуться в прошлом, я мог предложить слишком много вариантов этого плохого. Я как раз собирался отпустить какое-нибудь саркастическое замечание, но тут в воксе послышался голос Кастин, размытый помехами:

— Комиссар… — прошипела она. — Вы меня слышите?

— Слышу, но плохо. — Метры каменной кладки и камнебетона над нашими головами подавляли сигнал, и если бы мы зашли чуть дальше, оказались бы совершенно вне зоны связи. — В чем дело?

— Губернатор издал приказ об аресте лорда-генерала Живана! — Даже сквозь помехи бешенство в ее голосе слышалось вполне отчетливо. — И он требует немедленного выдвижения Гвардии в город!

— По какому обвинению? — спросила Эмберли. Какое бы вокс-снаряжение она ни применяла, оно было явно мощнее моего, потому что Кастин узнала ее голос.

— В трусости! — В голосе Кастин звенела ярость. — Да как он смел!..

— Это будут выяснять уполномоченные лица. — Тон Эмберли стал четким и повелительным. — До того, когда это произойдет, армии Империума будут оставаться под командованием лорда-генерала, а в случае возражений со стороны губернатора Инквизиция будет готова их с ним обсудить.

— Я передам ваше сообщение, — сказала Кастин с явным удовольствием, вероятно уже предвкушая реакцию губернатора.

— Полковник, — продолжил я, пока она не отключила связь. — Какова ситуация с тау?

— Мрачная, — признала Кастин. — Они все еще преследуют отряды СПО по всему городу. Гражданские жертвы уже исчисляются тысячами, в некоторых местах возникли бунты и люди перекрывают улицы. Но нас тау пока что атаковать воздерживаются. Если лорд-генерал и дипломаты смогут выиграть нам еще немного времени…

— Им придется это сделать, — перебила Эмберли. — Что бы ни происходило, Гвардия не должна оказаться втянутой в открытое столкновение с тау.

— Вас поняла, — ответила Кастин.

Для полковника это, вероятно, была соль на рану, и в ее голосе сквозил гнев. Вынужденно стоять в стороне и ничего не предпринимать, когда имперский город горит, а ксеносы безнаказанно режут его жителей, было, пожалуй, самым сложным из выпавших ей испытаний.

— Ну что же, — сказала Эмберли, когда Кастин отключила связь. — По крайней мере, надежда все еще остается.

— Для кого? — спросил я, стараясь не думать о всех тех гражданских, которые прямо сейчас, когда мы стоим здесь, теряют свои дома и жизни. Даже будучи эгоистом до кончиков ногтей, я не мог не сострадать им.

— Для половины этого Сегментума, — ответила Эмберли необычно усталым голосом, и я впервые услышал в нем намек на тот ужасный груз ответственности, который накладывала ее профессия. — Вы должны смотреть шире, Кайафас. Император знает, это зачастую нелегко.

Движимый необъяснимым даже для меня самого порывом, я на секунду взял ее за руку, словно это простое человеческое прикосновение могло оказать поддержку.

— Я знаю, — сказал я. — Но кто-то должен это делать. И сегодня это оказались мы.

Эмберли рассмеялась, слегка вымученно, и, прежде чем разнять руки, сжала мою ладонь.

— Это предложение лишено всякого подобия грамматики, вы не находите?

— Никогда не был силен в ней, — признал я.

Теперь, оглядываясь назад, мне это кажется странным, но тогда то, что она назвала меня по имени, показалось настолько естественным, что я даже не подумал удивиться.

Вскоре после этого мы полностью потеряли связь с поверхностью. Во всяком случае, я, а Эмберли, даже если она все еще могла принимать сигналы, не подавала виду. Будучи реалистом, я не питал надежды на какое-либо подкрепление, и все равно рожденное этой оторванностью чувство одиночества здорово подтачивало присутствие духа. Я постарался сосредоточиться на текущих задачах. Тем более что, отвлекшись на свои ощущения, я буквально налетел на Требек, которая неожиданно остановилась впереди меня.

— Что такое? — спросил я, зная, что не станет солдат вот так вот замирать без причины.

— Кажется, я что-то слышала, — сказала она.

Я склонил голову, напряженно вслушиваясь, но не смог ничего разобрать за шорохом шагов нашей группы и шумом дыхания. Мы продвигались очень скрытно — не забывайте, эти самые солдаты еще несколько месяцев назад охотились на тиранидов в условиях, подобных этим, а если в Галактике и есть что-то способное научить большей осторожности, то я с этим еще не встречался, — но множество поверхностей вокруг нас усиливали любой, даже самый тихий звук, а эхо тут же повторяло его несколько раз.

Поэтому я приказал остановиться, и мы напряженно ждали, когда отражения звуков, наконец, утихнут.