Как часто бывает в подобных случаях, я обнаружил, что именно незначительные вещи способны склонить наше решение в ту или другую сторону в то время, когда мы еще не имеем представления о грядущих событиях. В данном случае моей антипатии к высшим чинам СПО суждено было в скором времени спасти мою жизнь.

— Дворец губернатора, — сказал я, пытаясь сфокусировать взгляд на экране своего инфопланшета, невзирая на попытки Юргена вытряхнуть меня из пассажирского кресла на очередном повороте. Свечение небольшого пикт-экрана было почти неразличимым снаружи, к тому же нас защищала броня, поэтому я решил, что риск оказаться замеченным противником увеличится ненамного. И конечно же, названный мною объект был второй по значимости целью для врага, да и ситуация вокруг него балансировала на лезвии ножа, поэтому именно там мне следовало вмешаться в происходящие события. Я подумал, что надо бы разделить своих кадетов, чтобы они могли надоедать различным соединениям наших войск, но у меня не было твердой уверенности в том, что они готовы к такому. К тому же защита дворца была очень важна для поддержания боевого духа, и нельзя было потерять его, не потеряв всю планету.

Подтвердив, что мои указания получены, кадеты снова затихли, слишком дисциплинированные, чтобы позволить себе праздные переговоры по воксу, я же погрузился в мрачные размышления, глядя на дорогу. Мы почти достигли места назначения, когда я снова услышал голос в моей капле-коммуникаторе.

— Уже рассвет? — спросил Бриль, и в голосе его прозвучало некоторое недоумение.

Я снова подобрался к турели орудия и оперся на кожух болтера, разглядывая лежащую перед нами местность поверх броневой плиты, защищавшей стрелка. Действительно, небо впереди было раскрашено алым и оранжевым, и эти яркие цвета расплывались в предрассветной серости подобно чернилам по мокрой бумаге.

— Это не рассвет, — сообщил я ему. — Это Хейвендаун. Город горит.

К тому времени, когда мы добрались до столицы, стало очевидным, что мое первоначальное впечатление оказалось преувеличением, но не настолько большим, как мне хотелось бы. Пожары и правда полыхали во многих кварталах, постепенно затягивая клубами плотного черного дыма настоящий утренний свет, который пытался просочиться сквозь горький воздух. Но на улицах, по которым мы проносились с ревом, не было видно следов такого уж ожесточенного сражения, если не считать обычного мусора, который оставляют за собой убегающие гражданские. Кое-где нам попадались наскоро возведенные баррикады (хотя можно было только догадываться, с какой стороны были наши войска, а с какой — противника). Некоторые магазины и жилые здания демонстрировали пробоины, определенно нанесенные тяжелыми орудиями. Еще реже нам встречались следы настоящих боев, где еще горели одна-две выпотрошенных бронемашины или наличествовали обрушенные здания. Когда возникали подобные препятствия, Юрген давал кадетам шанс нагнать нашу машину: он притормаживал, в то время как я осматривал поле боя, выискивая выживших. Но пока все солдаты, которых нам довелось увидеть, были уже мертвы. Некоторые — в форме СПО Перлии, некоторые — в оскверненной гвардейской форме, предатели с Мадаса.

— Мне не очень нравится, как оно выглядит, сэр, — кисло прокомментировал Юрген, когда мы огибали догорающий «Леман Русс», на башне которого был грубо намалеван восьмилучевой символ Хаоса. Мой помощник умудрился плюнуть в него через броневую плиту, прикрывающую водительское отделение. — Когда у еретиков были только лазганы, это уже было нехорошо.

— Этого следовало ожидать, — произнес я буднично. — Мадасцы, очевидно, имели за душой пару-другую танковых подразделений. У планетарной обороны они есть.

Конечно, я надеялся, что они оставят их на родном мире, чтобы защитить его от имперской контратаки, которая, несомненно, вскоре последует. Ну или хотя бы забудут в спешке на кораблях-носителях, потрепанных ребятами Визитера[520].

— Мы все равно их уничтожим, — заверил меня Нелис, чей боевой задор снова взял верх над здравым смыслом.

Кайла пробормотала что-то похожее на «фрагоголовый», но прежде, чем я смог сказать что-либо, чтобы предупредить назревающую перебранку, мой вокс принял вызов на командной частоте.

— Комиссар, слышите меня? — спросил Роркинс.

— Да, военмейстер, — ответил я, соблюдая протокольную форму в присутствии кадетских ушей.

Рассвело достаточно, чтобы я мог видеть Донала в «Саламандре» за нами. С момента въезда в город он не покидал места стрелка за тяжелым огнеметом и сейчас беспокойно оглядывал улицы, по которым мы двигались. Я похвалил себя за то, что выбрал его, а не Стеббинса, поскольку меня внезапно взбодрила мысль о том, какие разрушения мог бы организовать этот неловкий молодой человек, имея в руках такую зажигалку. — Что у вас происходит?

Что-то весьма серьезное, если Роркинс отвлекся на то, чтобы лично связаться со мной.

— Враг прибыл, — напряженно промолвил Роркинс. — Вторая волна выходит на орбиту.

— Противник понес потери? — с надеждой поинтересовался я, не ожидая положительного ответа, но страстно мечтая, чтобы Визитер сотворил еще одно чудо.

— Нет, все корабли врага достигли нашей орбиты, — сказал Роркинс, и я подумал о том, что голос его звучит удивительно четко при столь дальней вокс-передаче. Конечно же, сигнал усиливало оборудование нашей «Саламандры», но это не могло быть единственной причиной столь высокого качества связи. Затем я сообразил, что сигнал, должно быть, шел через командный бункер в Ритепате, находящийся едва ли в паре километров от нас.

Прежде чем я успел что-то ответить, небо налилось белым, растопив все свои краски во вспышке плотной, горячей энергии невероятной силы. К счастью, окружающие нас здания заслонили источник этого света, иначе все мы рисковали мгновенно потерять зрение. Через секунду земля вздрогнула, стекла в окнах домов взорвались и осыпали нас дождем осколков. Юрген ударил по тормозам, и только длительный опыт совместных поездок с ним позволил мне остаться на ногах.

— Это еще что за чертовщина? — спросила Кайла, юзом заворачивая вторую «Саламандру» и перемалывая гусеницами запаркованную гражданскую машину, прежде чем остановиться, впечатав нос в пьедестал статуи, уродующей центр той площади, на которую мы в тот момент выехали.

— Орбитальный удар, — сказал я, видевший подобное ранее. — Вероятно, лазерные пушки боевого корабля.

Озноб прошел у меня между лопаток, пока я ждал следующего удара. Если уж вояки Хаоса начали палить из тяжелого оружия с орбиты, то они не успокоятся, пока не сровняют с поверхностью все, что выше муравейника. Я лихорадочно пытался определить самый быстрый способ выбраться из города, сосредоточившись на карте, которую демонстрировал мой планшет, но бомбардировка не продолжилась, а голос Роркинса теперь звучал в моем наушнике более приглушенно.

— Ритепат стерт с лица планеты, — мрачно сообщил мне военмейстер. — Выбирайтесь-ка из города, пока не стало слишком поздно.

Раздалось шипение статики, сквозь которое можно было услышать, как четверка моих потрясенных кадетов одновременно втянула воздух в легкие.

— Следовало ожидать, что они попробуют нейтрализовать ставку командования, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос не отразил того шока, от которого у меня все еще тряслись все поджилки. То количество войск, которое еретики задействовали в штурме укреплений аэродрома и штаба, позволяло предположить, что наступление будет продолжено обычными средствами. Так что единственным положительным моментом столь неожиданного развития событий являлось то, что залп с орбиты заполировал вместе с Ритепатом и несколько рот противника. — Варан, вероятно, торопится.

Это соображение, мягко говоря, не радовало и было единственной причиной, которая, как я мог предположить, могла бы заставить вражеского военачальника до основания разрушить потенциально для него полезную стратегическую базу, которую он мог бы получить целехонькой, если бы потерпел еще пару дней. Ритепат мог пригодиться Варану в ходе оккупации, но нетерпеливое желание покорить планету и начать поиски тенесвета было сильнее.