— Да, кстати, это тебе, — Арнольд, держа руль левой рукой, начал вытаскивать из карманов пачки с деньгами и бросать их на колени Николаеву.

— Что это?

— Как что? Деньги. Они же тебе «ласточку» угробили, где ты теперь возьмешь машину, знаешь, какие сейчас цены, ну вот я и взял у них сто тысяч, купишь себе новую на рынке.

Сергей сложил пачки сторублевок стопкою и сказал:

— Представляешь, однажды мне предложили взятку в полмиллиона. Я тогда еще работал следователем в милиции. Это в пять раз больше, чем здесь. Вот такая стопка. И я отказался. А деньги раньше, не чета этой туалетной бумаге были.

— За что тебе такую взятку давали? — поинтересовался Арнольд.

— А я и сам не знаю. Мужику от силы пятнадцать суток грозило за драку в ресторане.

— Может, проверка на вшивость или подставить хотели?

— Да, вполне возможно, я как раз одно дело раскручивал, там могли и два миллиона предложить. Понимаешь, не лежит у меня душа к чужим деньгам, даже если они плохо лежат.

— Что тогда с ними делать будем?

— Знаешь, мне много приходится ездить, и я часто вижу бредущих вдоль дороги стариков и старушек. Особенно часто их встречаешь по утрам. Куда они бредут со своими котомками одному Богу известно, а мимо проносятся бронированные «Чайки», шикарные «вольво», «мерседесы» и черные «Волги». И сидят в них толстые и лысые ублюдки, доведшие страну до ручки и нищеты.

— Это мы с тобой, что ли?

— Ну, иногда и мы… Так вот, я думаю, если хоть десяток бумажек попадет в руки этих стариков, то не зря мы с тобой потрудились.

— Ты уж тогда по одной выкидывай, чтоб на всех хватило.

— Хорошо, — Николаев с хрустом разорвал банковскую упаковку и выкинул в окно первую сторублевку. — Раз, сто метров, еще одна…

— Нашел себе занятие, — улыбнулся реставратор.

— Ты не гони так, а то я не успеваю считать.

— Ладно тебе. Ты, кстати, кассету не потерял?

— Нет, в кармане. Мы еще за смерть Николая не отплатили тем двум мафиози, чей разговор он записал на пленку. Это же они ему смертный приговор подписали. Ты смотри, одна пачка уже закончилась, — Сергей распечатал следующую.

— Экономь, тебе на всю дорогу не хватит.

— Больше надо было брать. Ишь, пожадничал мне на «мерседес».

— Да, кстати, как ты собираешься этих двух мафиози вычислить?

— Нам самое главное кассету довезти. А там дело техники. Тут замешаны наркотики, валюта, оружие, значит, следствие будет вести Комитет госбезопасности.

— Ну и что. Они будут вызывать всех, начиная с первого секретаря и кончая заведующим баней, и сличать их голоса? — спросил Арнольд.

— Зачем, я же говорил, что здесь дело техники. Конечно, об этом никто не распространяется, но существует специальная картотека голосов. Ведь человеческий голос так же индивидуален, как отпечатки пальцев. Если человек хоть раз говорил по телефону, то его голос занесен в картотеку. Причем не имеет значения, изменяешь ты голос или говоришь под другой фамилией, вычислительная машина тут же распознает его и заносит в картотеку. И достаточно ввести в компьютер хотя бы одно слово, как по нему через пару минут можно узнать не только имя человека и адрес, но и все, что он когда-либо говорил.

— Ты шутишь?

— Не совсем.

— Ах вот почему так быстро вычисляют любителей сообщить о бомбах в самолетах. А я думал, что комитет это делает по номерам телефонов.

— Не один ты так думал. Хочешь анекдот…

Николаев просунул голову в кабинет и спросил:

— Можно, Эдмундас Казимирович?

— Что ж, заходи.

Сергей сел в кресле напротив стола редактора.

— Ну что, герой, все еще таскают?

— Да, — махнул рукой Николаев, — так.

— И что ты добился своим расследованием?

— Как что? — Сергей достал из кармана пачку сигарет и закурил. — Вы же слышали сколько бандитов полегло. Чего только за ними не числилось.

— А что толку лично для тебя? Только неприятности на свою голову. С работы уволили, мне выговор влепили. Бандиты на каждом углу начали перестрелки устраивать.

Редактор был прав, Николаев и его новый приятель Арнольд Криевс, сами того не подозревая, стали косвенными виновниками давно уже назревавшей войны мафиозных кланов, прокатившейся по Прибалтике, отголоски которой и сейчас были слышны не только в Союзе, но и за рубежом. Дело в том, что во время пожара сгорели не только «общак» и лаборатория, но и два набитых наркотиками «Мерседеса», принадлежавших итальянцам со шведскими паспортами, жившим в той же гостинице, что и Николаев. В тайниках этих машин по самым скромным подсчетам было обнаружено «органами» почти на пятьдесят миллионов долларов чистейшего героина. А когда речь идет о таких деньгах, мафия шутить не любит. В общем, уже через несколько часов, никого из тех «боссов», кто подписал приговор Николаю Ирбе, не было в живых.

— Ну, о чем задумался? — спросил редактор.

— Да вот думаю, куда пристроиться. Сунулся в пару мест, но везде отказали.

— Что же ты хотел? Я сам на грани увольнения. Да, приходил твой дружок и коллега Круминьш.

— Никогда он не был мне дружком. И работал он в прокуратуре.

— Он сейчас большой начальник, хочет подмять под себя нашу редакцию, занять помещение и разместить здесь какую-то политическую партию. Еще поговаривают, что директора антикварного выпускают. Уезжать тебе отсюда надо. У меня есть приятель, капитан дальнего плавания, он хочет свою мать из Москвы поближе к себе перевезти, пока еще политическая ситуация позволяет. Он с удовольствием обменяется на твою халупу здесь. Даже доплатит машиной. Она у него хоть и старенькая, но бегает ничего. Да и родственники, ты говорил, у тебя в Москве есть. Съезди, посмотри. Правда, там комната в коммуналке, но это Москва. Далеко. А у родителей тебя найдут. И приятеля твоего.

— Да не было никакого приятеля, — Сергей пододвинул к себе пепельницу и с силой потушил в ней сигарету.

— Так ты хочешь сказать, что все это ты натворил один?

— Да я вообще здесь ни при чем. Бандиты привезли меня туда и засунули в какую-то комнату. Потом приехали еще люди, начали пить, кричать, стрелять из арбалета и пистолетов. Кто-то кого-то подстрелил. Начался пожар и я сбежал. Больше ничего не знаю.

— Хорошо, а как ты оказался в милицейской «Волге»?

— Стояла машина, они стреляли, я сел и уехал.

— Не считай меня за идиота. С тобой был еще кто-то. Говорят, вы привезли какую-то магнитофонную пленку, тебя схватили, а второй ушел.

— Ну, что мне делать, если даже вы не верите. Вы же слышали, был пожар, я сел в машину и уехал, меня остановили на въезде в город. Да, подсел ко мне какой-то мужик, голосовал на дороге. Никакой пленки не было. Да, а как моя статья по поводу иприта?

— Ты же слышал, в редакцию залезли какие-то ворюги…

— Конечно, я все понимаю, — кивнул Николаев. Он столько времени потратил на работу в архивах, чтобы до конца раскопать эту историю об иприте в Балтийском море. Это было не так-то просто — найти в архивах немецкие документы относящиеся к октябрю 1944 года. Все напрасно, никому до этого нет дела.

— Сергей, неужели ты думаешь?

— Тогда зачем вы расспрашиваете о втором человеке?

 — Сергей, тебе надо уезжать из города. У меня тоже есть, — редактор сделал паузу и очень выразительно пробежал глазами по стенам, — принципы.

Николаев понял это так: есть дети и внуки, а возможно, и подслушивающая аппаратура в кабинете.

Сергей встал и, тяжело вздохнув, сказал:

— Ну ладно, я пошел.

— Зайди в бухгалтерию, я выписал тебе премиальные за первый квартал. И чтобы месяца два я ноги твоей здесь не видел. Позвони мне домой, если надумаешь насчет обмена.

Николаев вышел на улицу и оглянулся на огромное новое здание редакции. Да, неплохо такое захватить. Правда, здесь, кроме редакции и типографии, размещались и другие организации, но что стоит в это смутное время выкинуть на улицу библиотеку и парочку детских художественных студий. Нет ничего удивительного, если лет через пять эти беспризорные детишки, которых приручит и возьмет в свой «кружок» какой-нибудь воровской пахан, перережут глотки семьям нынешних сторонников теории первоначального криминального капитала.