— Нет, никого. Почти со всеми мы уже не один раз были в рейсе, и все они зарекомендовали себя с хорошей стороны.

— Сколько человек у вас в экипаже?

— Девяносто три человека.

— Неужели вы обо всех можете так сказать?

— Видите ли, море — не берег, на судне все, как на ладони, сразу видно, кто «сачок», а на кого можно положиться.

— Вы сказали, что у вас завтра отход.

— Да, после обеда.

— Похоже, придется отложить его, — задумчиво покачал головой Гинтарас. — Мы не успеем, даже при помощи коллег из КГБ, за оставшиеся неполные сутки обнаружить среди девяноста человек хозяина этого контрабандного яйца.

— Ян Янович, возможно, нам и не придется задерживать выход рыбаков. Я кое-что придумал, но для этого, — Сергей повернулся к капитану судна, — требуется ваше согласие, Владислав Семенович.

И Николаев изложил свой план поимки. Представитель КГБ занял роль наблюдателя, похоже, он не хотел брать ответственность на себя. Ему было легче выждать, чем это дело кончится, и в случае неудачи свалить всю вину на МВД и прокуратуру. Формально все условности были соблюдены, дело начала милиция, но пару лет назад КГБ без всяких разговоров забрало бы это дело себе. Похоже, они пытаются хотя бы сделать вид, что тоже играют в демократию.

Когда совещание закончилось, подполковник из КГБ подошел к Николаеву, отвел его в сторонку и, подмигнув, спросил:

— Что, больше никого не хоронишь?

Сергей сделал вид, что не понял, но он отлично знал, что кэгэбэшник просто так о его двухлетней давности «грешке» напоминать не стал бы.

— Да, ладно, — подполковник госбезопасности покровительственно похлопал Николаева по плечу, — это я так, к слову. Кто старое помянет, тому глаз вон. Не хочешь к нам перейти работать?

— Не справлюсь, — неопределенно пожал плечами Сергей. С ходу отказывать сотруднику КГБ мог только самоубийца.

 — Государственную квартиру сразу бы получил. Звездочку на погоны. Потом бы мог уйти, если не понравится.

«Как же, уйдешь от вас, только вперед ногами», — подумал Николаев, а вслух сказал:

— Не знаю, как-то не думал об этом.

— Ну, время у тебя еще есть. Чего-то давно я тебя в нашем кафе не видел.

— Я там всего один раз был.

— Да, точно, с Соковым, — улыбнулся кэгэбэшник. — Так ты зашел бы как-нибудь, поговорили бы…

— Даже не знаю… Какая вам от меня польза? Да я и не член партии.

— Ничего, не робей, заходи, — вновь похлопал Николаева по плечу подполковник и, кивнув Гинтарасу, вышел из кабинета.

Сергей тоже направился к дверям.

— Николаев, останьтесь, — нахмурив брови, сказал начальник отдела.

Сергей подошел к столу Гинтараса. Тот еще сильней нахмурил брови и спросил сурово, без всяких околичностей:

— Стучишь?

— Ян Янович, вы отлично знаете, что они со своими агентами на людях, тем более на глазах у начальства, не разговаривают. Предлагал перейти к ним. Наверное, думал, что после того как все увидят, что он со мной запанибратски разговаривает, от меня, как от огня, шарахаться будут. Сам запрошусь к ним.

— Да, — задумчиво произнес Гинтарас, — такие… Как там твой Соков любит говорить?

— Хохмочки?

— Во-во… Они любят устраивать. Сам чуть не купился. Хотел уже было «веселую» жизнь тебе устроить.

— Вы отлично знаете мою биографию. Я и по молодости этим делом не баловался, что ж теперь на старости лет жопу кому-то лизать?

— Ну-ну, в старики записался, — взгляд майора потеплел. — Небось квартиру сразу предлагал?

— Предлагал.

— Да, многие на эту наживку клюют… После всяких блатных ты у нас первый на получение квартиры стоишь, но наверху, — майор развел руками, — тебя все время из списка вычеркивают. Похоже, ты кому-то по партийной линии здорово насолил. А может, это как раз нашего разлюбезного подполковника работа?

— Ян Янович, я никогда не лез в политику.

— Тут иногда и лезть не надо. Все ходите с Соковым, политические анекдоты рассказываете. Из-за вас до пенсии с работы выкинут. Глаза бы мои вас, юмористов чертовых, не видели. Иди, работай.

— Ну, что вы там возитесь, как сонные мухи? Поторапливайтесь, завтра отход, а у нас и половины продуктов не загружено. Так вы до трех часов ночи будете копаться, — крикнул с мостика второй штурман матросам, разгружающим на пирсе при свете прожекторов электропогрузчик.

— Куда спешить? Все равно завтра какую-нибудь недоделку обнаружат и опять отложат отход на пару дней, — посмеиваясь, ответил ему водитель погрузчика, положив ноги на руль. — Что, в первый раз что ли?

Откуда-то из темноты к трапу БМРТ шатающейся походкой подошел «бич».

— Это «Комсомолец»? — спросил он слегка заплетающимся языком.

— «Комсомолец», «Комсомолец»! — загоготали матросы. — Где это ты успел так набраться? Как тебя через проходную пропустили?

— Им сейчас не до меня. Вашего кэпа замели с целой сумкой икон и крестов.

Матросы побросали работу и сгрудились вокруг пьяненького бича.

— Ну и дела творятся! Неужто правда? — удивился один.

— Не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся, — усмехнулся другой.

— Ты не врешь? — тряхнул пьяного боцман.

— Да чтоб вам провалиться на этом месте. Все в натуре. Ребята, дайте пятерочку, послезавтра отдам.

— У нас завтра отход.

— Тогда тем более — зачем орлам деньги?

— Пошел бы ты… Постановлений не читаешь?

— Читаю, читаю, чего пристали? Уж пятерки пожалели… Ну ничего, говорят, у вашего кэпа и в каюте кое-что припрятано было, вот заявятся к вам утром таможенники и устроят шмон. Они уж вам покажут! — Бич махнул рукой и поплелся к другому судну.

Возле трапа, привлеченные громким разговором, собрались несколько человек, в том числе буфетчица, которая выделялась среди всех своим белым фартучком.

— Что случилось? — крикнула она сверху бросившим разгружать электропогрузчик матросам.

— Да, говорят, кэпа замели с «досками» и крестами. Утром обыск будет в его каюте.

— А я-то думаю, чего он меня сегодня к себе убирать не пустил.

— Сколько? — спросил Соков.

Николаев, стоявший с карманной рацией возле открытого иллюминатора, посмотрел на светящийся циферблат часов и шепотом ответил:.

— Три часа.

— Что он копается?

Откуда-то доносился скрип землечерпалки.

Радиопередатчик пискнул, и из него раздался голос:

— Возвращается. Подходит и осторожно стучит в дверь. Дергает за ручку. Черт! Опять уходит… Нет, идет назад. Достает что-то из-за пазухи. Открывает дверь, входит.

Сергей сложил антенну, сунул передатчик в карман и сказал дежурящему у дверей Володе:

— Пора.

Они осторожно, на цыпочках, вышли в коридор и направились к каюте капитана. У дверей уже стояли два человека. Один из них прижал указательный палец к губам.

В конце коридора вдруг распахнулась дверь, и в прямоугольнике света появилась женщина в белом передничке.

— Что вы здесь делаете? Кто вы такие? — громко спросила она.

Николаев приложил палец к губам, но было уже поздно, ручка двери капитанской каюты дернулась, и раздался щелчок. Соков налег на дверь.

Закрыл на защелку. Придется выбивать.

Сергей переложил пистолет в другую руку и повернул ручку двери. Володя с силой ударил по ней ногой. Распахнувшись, она ударилась об резиновый упор и чуть было вновь не захлопнулась. Соков толкнул ее рукой и первый ворвался в каюту капитана, но там уже никого не было. Недолго думая, Володя бросился к раскрытому иллюминатору, выскочил на палубу и тут же наткнулся на лежащего ничком человека.

— У него нож, — прохрипел раненый, — на бак побежал.

Николаев вытащил антенну радиопередатчика, высунул ее в иллюминатор и передал:

— Всем, всем! Я первый. «Грузите апельсины бочках».

— С вами не соскучишься, — майор Гинтарас вошел в каюту. Сегодня он, как и все, участвующие в операции, был в гражданской одежде. — Упустили?

— Никуда он не денется, — махнул Сергей, и как бы в подтверждение его слов вокруг разом вспыхнули прожектора, осветив судно и пирс.