— И как тебе новенький? — спросил Аэс-Шаер своего бывшего ученика и друга Сур-Неора, который уже давно подтвердил свое мастерское звание и отправился со своим учителем в Сахр'нан.

— Какой-то он странный, если только не абсолютный универсал, конечно, но такие разве бывают?

— Да, ты прав, — задумчиво потер Аэс свой подбородок, — о таких еще никто никогда не слышал. Но все когда-то было в первый раз, не так ли?

Сур-Неор редко видел своего наставника в таком состоянии, что его мысли витали совсем далеко от темы и места разговора, и терялся в догадках, что же в этом ю'нусе привлекло внимание гроссмейстера. Наконец, не выдержав, он осторожно спросил:

— А что с ним не так?

— Да нет, нормально все, — отстраненно ответил Аэс, явно не желая продолжать эту тему, — лучше сделай вот что, узнай, кто это такие, их связи, ближайший круг общения, — и создал иллюзию охотников, пытавшихся продать Тер-Минара работорговцу. Получив в ответ лишь задание, Сур-Неор пожал плечами, но настаивать не стал: учитель никогда ничего не делал просто так и каждое задание очень часто имело очень дальний прицел.

На самом же деле Аэс-Шаер пока просто не мог пока понять, как именно ему использовать этого мальчишку, который сразу после ужина рухнул от усталости. Он мог его понять, почти полностью истощенный резерв вряд ли успел полностью восстановиться, и поэтому гроссмейстер получил небольшую паузу, которую следовало использовать, чтобы максимально разгрузить время для занятий с новым учеником. И самое важное, ему требовалось как можно больше узнать об используемых Тером заклинаниях, о том, как именно он создает свои заклинания. Пускай многие из них были весьма неэффективными, но и те немногие делали из него очень и очень опасного противника. Во время разговора с Сур-Неором он не раз рассматривал его ауру, и понимал, что его ученик, несмотря на весь свой опыт, вряд ли бы продержался против этого мага, который сейчас мирно спал в отведенной ему комнате. И самое важное было то, что он колдовал, не произнося ни звука, не делая ни движения, что позволяло обрушивать на противника целый град заклинаний и постоянно поддерживать свою защиту на высоком уровне. А то, как экономно он расходовал силу, говорило, что он привык действовать в условиях, очень бедными на магию, и это несмотря на свою универсальность. Внезапно ему пришла в голову мысль по поводу происхождения своего ученика, и он замер, пораженный ее неожиданностью и тем, как она объясняла все странности.

— Что же, очень, очень любопытный у меня ученичек появился, — пробормотал он, подходя к окну

В этот момент он почувствовал, что этот самый "ученичек" уже проснулся и внимательно изучает окружающее пространство. Башня мага, полностью исповедуя принцип: "мой дом — моя крепость" подчинялась лишь своему владельцу, и поэтому он знал, все, что в ней происходит. Усмехнувшись прыткости Тера, хотя в этом он уже сомневался, так как отчетливо помнил еле заметное смятение мага, когда он называл свое имя, и то, что из-за "тени Шеора" он не мог проверить истинность его слов, Аэс-Шаер переместился на верхние этажи своей башни, где располагался его собственный кристалл Свейдла. Тот, которым оснащалась стража, не мог сравниться с этим, так как по исполнению он не намного уступал природной траве, теряя лишь в точности, но превосходя его по дальности. От него не могло укрыться ни одно заклинание, произнесенное в Сахр'нане, а крупные магические всплески он регистрировал по всему Гируму. Правда, на поддержание его работы уходила значительная сила, но Аэс-Шаер считал, что знание стоит этого. Правда, его настроение испортилось, когда он обнаружил, что, оказывается, в лавке первым атаковал именно он! Заклинание Тера, убившее шестерых, на общем фоне выделялось очень слабо, и гроссмейстер не сомневался, что стража его даже не заметила. Но самое важное произошло еще раньше, и сейчас Аэс искал подтверждение своей версии. И найдя его, он еще больше поразился своей находке. "Кто бы мог подумать?" — покачал головою он, и переместился в комнату ученика.

— Что, уже думаешь о побеге? — спросил он Смолина, поспешно отошедшего от окна.

— Нет, учитель. Я смотрел на город и восхищался им.

— Посмотри вот на это, — сказал Аэс-Шаер, создавая иллюзию и не отрывая взгляда от лица Тера.

А с ним происходили поразительные метаморфозы, оно стремительно приобретало уже знакомое выражение. Только что расслабленное и немного смущенное, оно затвердело, глаза сузились, в них заполыхал огонек отчаяния, разрушенных надежд и безбашенной готовности идти на этот раз до конца, умереть или победить.

Перед ними разворачивалась картина начала сильнейшего искажения магического фона в Диких Землях. Чуть позже картина сотрясалась еще несколько раз, и Смолин вспоминал и "салют" Рогожина, и собственные "художества", которые позже вылились во взрыв колоссальной мощи. Он перевел взгляд на гроссмейстера, который, не отрываясь, смотрел на него.

— Лучше убейте меня сразу, — еле слышно прошептал он, — я никогда не буду вашим рабом!

В этот момент Аэс-Шаер понял причину, по которой маг, представившийся ему Тер-Минаром, мгновенно испытал ужас после наложения "печати Мехраба". Несмотря на известность этого заклинания, мало кто был под его воздействием, и мало кто мог сразу понять, что же произошло. Этот же мальчишка понял все мгновенно, значит, он был под этой печатью или тем, что заменяло ее.

— Чего ты стоишь, я уже знаю, — усмехнулся Аэс, он все-таки оказался прав. — И поверь, пока стоишь ты немного. А вот если ты все же выслушаешь меня, то станешь куда более ценным.

— Я не дам себя исследовать! — твердо проговорил Смолин, — с меня хватило! — вырвалось у него.

Гроссмейстер не обратил видимого внимания на эту оговорку, но у него проснулось сочувствие к этому мальчишке, оторванному от дома и уже успевшему побывать в не самых приятных ситуациях. Он понял, что за это время "Тер-Минар" не приобрел особых причин верить окружающим, особенно тем, от кого оказался в зависимости. А ведь мальчишка, в свете вновь выяснившихся обстоятельств, приобретал дополнительную ценность. Его следовало опекать и оберегать…, или уничтожить. Но второе связано с определенными, хотя и не непреодолимыми, трудностями. А вот доверие нужно было завоевать, иначе многие планы, в осуществлении которых он мог бы быть использован, просто теряли смысл.

— Ты знаешь, что такое оммаж? — спросил он "Тера", и гримаса презрения, мгновенно исказившая его лицо, ясно показала его отношение к нему. Это удивило Аэса, и он еще раз пожалел мальчика, которому пришлось жить в мире, где оммаж, подразумевавший не только обязанности вассала по отношению к сеньору, но и сеньора по защите вассала и его прав, имел такую низкую цену.

— Как бы ни было в твоем мире, — подчеркнул он последние слова, — в моем мире оммаж скрепляется магической печатью и не заслуживает подобного к себе отношения.

На лице Смолина появилось задумчивое выражение и, постепенно вчитываясь в память Квила и Вер-Таала, матроса с "Пенителя", откуда он и позаимствовал свое новое имя, он понимал, что принесенный оммаж реально давал не только обязанности, но и права. Одновременно он узнал, что вассальный договор может быть расторгнут по обоюдному согласию или заключен на определенный срок, после чего печать теряла свою силу.

— Я согласен, — ответил Смолин.

"Зефир" быстро мчался по морю, и Рогожин старался с пользой потратить время, постоянно расспрашивая корабельного колдуна о магии, Академии, Эворене, Саноке… Его интересовало все, а потому практически любой рассказ выслушивал с неподдельным вниманием. Но рано или поздно любое путешествие подходит к концу и по истечению трех недель корабль вошел в густой туман. Как объяснял Туман был магический и прикрывал рифы, защищавшие подходы к порту и одновременно сигнализировал дежурившему в порту магу о подходивших кораблях. Поэтому безумец, решившийся напасть на Меррен рисковал никогда не выйти из губительного тумана. Заодно расступавшиеся перед кораблем серые стены играли роль лоцмана, так как у капитана входившего судна не было иного пути, кроме как по видимой дорожке.