– Это как-то тупо.

– Поверьте, будет классно.

– Ну, хорошо, – я согласилась.

Первый дубль я распахиваю окно и кричу в этот рупор: «Робеспьер Арбенин, пять часов вечера, пора ужинать».

Они говорят:

– Спасибо, еще один дубль.

Я опять распахиваю:

– Робеспьер Арбенин, – а Робеспьер в этот момент подбегает: «Гав-гав-гав».

Второй дубль, третий, четвертый… Вдруг в какой-то момент распахивается окно противоположного дома, который стоит прямо рядом, высовывается мужчина, крутит у виска и говорит:

– Чокнутая.

Вот так я въехала на дачу.

Я ждала три года, чтобы сводить детей в более осознанном возрасте в зоопарк. И вот мы ходим от клетки к клетке, они смотрят, постоянно задают мне вопрос:

– Когда же звери выйдут на волю? Как они тут живут? – и многие другие вопросы.

Посмотрели на белых медведей. Всю дорогу Тема ходил и говорил:

– А где жираф?

И все это подогревала наша бабушка:

– Ой, нужно обязательно детям показать жирафа.

Я не понимаю, почему свет клином сошелся на этом жирафе?! Мы ходим, ходим, ходим, в какой-то момент я вижу: клетка, огромная толпа – и понимаю, что, это вероятно, то, что нам нужно.

Бабушка бежит навстречу и говорит:

– Жираф здесь, жираф здесь.

Мы Тему проносим через всю толпу, поднимаем его зачем-то на плечи:

– Тема смотри, вот жираф.

Сын к нему тянется, тянется. Жираф жует эту траву, так меланхолично, потом собрал все, что у него было во рту, и в Тему как плюнет. И малой так смотрит на себя:

– Мама, что это?

А он такой брезгливый. Вот так показали мы ему жирафа.

У меня есть дача, и там есть соседи. Они очень хорошо ко мне относятся, иногда дарят мне цветы, и при этом у каждого есть хобби. Соседи справа разводят маленьких собак. В какое-то утро я придумала следующую вещь: я открывала огромное окно на втором этаже, переваливалась через подоконник и кричала: «ЧАПЫ». Стая маленьких, мелких собак кубарем несутся и начинают лаять. Когда выходили соседи, я пряталась. Так происходило очень часто, но у меня настолько интеллигентные соседи, что они не пришли и не пожаловались, хотя они прекрасно понимали, откуда это все происходит. Что вы думаете, тут у меня родились дети. В какой-то момент мы стали приезжать на дачу, по субботам, воскресеньям, нет садика, приезжаем на дачу. Однажды приходит соседка и говорит:

– Какой у вас милый, очаровательный сын. Знаете, что он делает?

– Что?

Оказывается, он с переднего крыльца, увидев соседку, кричит:

– Тетя, тетя, – и прячется.

Так вот, я думаю, это у нас семейное.

Я после концертов очень часто люблю обрушиться на какой-нибудь фастфуд. Я не знаю, почему так происходит, но это правда. В какой-то момент у меня был концерт в Подмосковье. После концерта мы пару кварталов отъехали и зашли в одно заведение. Мы заказали два напитка, две картошки фри и две котлеты. Стоим, ждем, когда принесут. И вот ставят на поднос два напитка, потом кладут две картошки, и мы начинаем их потихонечку есть в ожидании этих котлет. Есть-то хочется, после концерта особенно. И тут ставят мороженое. На что мой приятель говорит:

– А это не наше мороженое.

Кассир отвечает:

– А это не ваш поднос.

Мы обомлели, так стало неловко, и тут голос из-за моего плеча:

– Да, вы ешьте, ешьте, ребята.

Мы оглядываемся и видим, что стоят два фаната.

Я надеюсь, что я когда-нибудь с кем-нибудь из них обязательно встречусь и угощу картошечкой.

Была такая история, мне подарили фанаты сенбернара. Они сначала пушистые, маленькие медвежата, но с каждым днем они становятся больше, больше, больше.

Оттуда, где мы жили, пришлось съехать, потому что он съел все углы, но какое-то время мы продержались в квартире. Однажды я вывожу его гулять. Это было в Москве. Идут мимо люди, подходят и говорят:

– Послушайте, можно сфотографироваться?

Я про себя думаю: «Ну вот, и тут застукали. Утро. Какой кошмар, я так выгляжу ужасно. Зачем еще фотографироваться», а сама говорю:

– Ладно, давайте сфотографируемся – а мой сенбернар так рвется с поводка, куда-то ему нужно бежать.

Люди так умиляются, смотрят на него и говорят:

– Спасибо большое, подержите, пожалуйста, камеру, – и берут у меня поводок.

Это было очень смешно, они хотели сфотографироваться с моей собакой.

– Атак? Пожалуйста.

Они меня абсолютно не узнали, и все были счастливы.

В школе я училась плохо, особенно по точным наукам. Проблемы были с математикой, химией, которую я запустила сразу. Когда прошло два года ее изучения, наступило 1 сентября. Я пришла в школу и думаю: «Начну я новую жизнь». Открываю учебник и думаю: «Боже, как много всего написано». Я совершенно не понимаю, как это выучить, но очень хочется стать хорошей ученицей. Один день в году, можно?! Нам задают задание 1 сентября, я возвращаюсь домой, открываю и думаю: «Надо выучить это все. А как выучить? СН5, С2O». Как выучить все эти формулы, я не представляю. Я заучила по именам. Например, Саша, Настя, Оля встретились четыре раза (CHO4). Условно говоря. Я выучила, прихожу в школу. Учительница задает вопрос:

– Кто хочет ответить?

Я тяну руку и кричу:

– Я хочу.

Класс в недоумении, потому что я никогда ничего не хотела, кроме того, чтоб меня не трогали.

– Хорошо, иди к доске.

Я все это выписала, без единой ошибки, я вспомнила все эти логические цепи, они у меня в голове остались. И тут меня похвалили:

– Здорово! Отлично отвечаешь! Классно! А теперь пару вопросов.

– Может, не надо?

– Не переживай, пару простейших вопросов, чтобы закрепить твою пятерку.

Начинаются вопросы уровня первой четверти, первого года изучения химии. Например, формула воды, формула таблицы Менделеева. Учительница понимает, что я не знаю вообще ничего и говорит:

– Диана, простите, а как вы все это выучили?

Припираться было бессмысленно:

– Не, я вот как-то составила…

– Гениально!

В итоге мне поставили тройку, то, что нормальные люди называют тройбан, но это был первый и последний раз, когда я старалась.

Новогодних историй много, но я остановлюсь на той истории, когда я была Снегурочкой. Это было в поселке Ягодное, на Колыме. Мне дали голубое платье, я его примерила, оно мне оказалось впору и какой-то кокошник. Дедом Морозом был мой начальник. Я работала тогда на радио. Взяв большой мешок и какую-то палку, мы пошли по домам разносить подарки. Что самое интересное и объяснимое, Дед Мороз после третьего дома напился. Я его на себе волокла, а он говорил:

– Диана, пойдем дальше.

– Виктор Иванович, может, хватит? Мы уже всех одарили.

Когда я его втаскивала в машину, чтобы ехать дальше, он говорил:

– Хорошая семья, ну, какие хорошие дети.

Во все остальные дома мы заходили, он шатался. Это был совершенно невменяемый опыт, потому что после этого я поняла, что больше Снегурочкой я не буду. Везде наливают, я не пью, а он пьет. Мы пришли в одну из семей, нас встречают дети, у него отклеивается борода, он начинает говорить своим голосом, и они говорят:

– Дядя Витя, это вы?

– Это не я, – ответил дядя Витя заплетающимся языком, – это Дед Мороз.

После этого я больше Снегурочкой никогда не работала.