Совсем недавно она рассказала мне, каким был мой отец. Мой официальный отец уже давно не жил с нами. Не то, чтобы не простил — он и не знал ничего, просто нашел другую, помоложе и из хорошей семьи. Иногда он приглашает меня в гости, но я не люблю его жену, да и его, честно говоря, никогда не любила — сама не зная, почему. Теперь знаю.
Но я люблю свою мать. Я представляю, как она, только что хладнокровно застрелившая человека, ползает вокруг него на коленях, забирает из мертвой руки телефонную трубку и спокойно говорит: «Я хочу знать, кто он такой! Мне это очень важно!»
Как говорят мои подруги, половой акт — не повод для знакомства. Моя мать считает иначе.
ОБРАТНЫЙ АДРЕС
Их ограбили. Когда муж открывал дверь, из темноты вышли двое и впихнули его в квартиру. Зашли следом, приказали ему и Наташе сидеть смирно, а сами принялись выворачивать ящики.
Игорь сидел на полу, Наташа — на диване. Когда один из «гостей» (оба в черных шапочках, скрывающих лицо) отшвырнул ногой связку писем, выпавшую из комода, Наташа встала было с дивана, но тут же плюхнулась обратно, остановленная повелительным жестом второго «гостя». Игорь покосился на подлетевшую к нему по паркету связку и увидел каллиграфически выведенное: «Наташеньке». Он поднял связку, посмотрел на жену долгим изучающим взглядом, затем развязал розовую ленточку и принялся читать письма, одно за другим.
— Где это — Чусовой? — неожиданно спросил он.
— Игорь, отдай, — попросила жена.
Больше никто не отозвался. Грабители были заняты тем, что упаковывали вещи в сумки.
— Ага, «милому Сереженьке», — прочитал он и принялся читать дальше, беззвучно шевеля губами. Жена закрыла лицо.
Наконец последнее письмо было прочитано. Игорь небрежно уронил стопку на паркет (письма рассыпались), скрестил руки на груди и молвил:
— Ну что ж, очень мило.
Затем поднялся, прошел через всю комнату и влепил жене пощечину. «Гости» слегка опешили. Затем один схватил Игоря за плечо и рванул назад:
— Мужик, ты сдурел — женщин бить! — и осуждающе покачал головой. Игорь сделал попытку вырваться и тут же получил короткий в челюсть, после которого упал на пол. «Гость» дважды пнул его по ребрам. Наташа завизжала. Он повернулся к ней:
— Не ори, дура, мы уходим. Успеешь еще наораться.
* * *
— Это было сто лет назад!
— Это было три года назад. Нашему Сережке… нашему сыну шесть!
— Может быть, ты все–таки милицию вызовешь?
— Я сам знаю, что делать!
Он бежит в другой угол комнаты, роется в письмах, декламирует:
— «Наверное, я и вправду маньячка какая–то сексуальная…» Что–то я этого не замечал!
— Правильно…
— Ладно, я понимаю, тебе его письма дороги как память, а твои–то как здесь оказались?!
— Он вернул.
— Почему?
— Потому.
— Почему, с-с..!
— Потому что он меня проклял. И письма вернул.
— Ну, и…
— Ну, и живу теперь с тобой, как проклятая! Игорь, иди на улицу и вызови милицию! Нас ограбили!
— Подожди…
Он садится рядом с ней и гладит ее по груди. Она сидит как каменная.
Он валит ее на диван и овладевает ей, приговаривая:
— Ну что, ну как, хорошо тебе, хорошо?
Замирает… всхлипывает…
Наташа лежит неподвижно. Глаза ее открыты.
Игорь встает:
— Я знаю, что делать. Я сейчас поеду в этот… Чусовой и убью его.
— Давай.
Он одевается, идет к двери.
— Сережку заберешь? — спрашивает она.
Он поворачивается к ней и несколько секунд борется с искушением покончить со всем прямо здесь, прямо сейчас. Потом медленно говорит:
— Я действительно еду в Чусовой. А когда я вернусь…
Не договорив, хлопает дверью.
* * *
— Тебе сделать кофе? — спрашивает она.
— Сделай что хочешь, — говорит Сергей.
В его квартире пусто и накурено. Светлые пятна на стенах — следы картин и мебели. Постель на полу. Какой–то волосатый парень моет посуду на кухне.
— Как ты спал сегодня? — спрашивает девушка.
— Никак…
— Не дождался?
— Нет, не дождался.
* * *
Вагон–ресторан. Полупьяный Игорь со здоровым бородатым мужиком в тулупе пьют водку. На столе обертки шоколадок и раздавленные пустые пачки дешевого сока. Тетка–официантка подходит и забирает переполненное окурками блюдце, ставит взамен чистое.
— Сервис! — одобрительно говорит мужик и с омерзением ковыряет вилкой полусырую яичницу. — Ну–ну!
— Я знаю, за что расхлебываю, — продолжает исповедаться Игорь. — Особой любви между нами никогда не было…
— Ага, — говорит мужик и поднимает рюмку.
Пьют. Игорь булькает горлом и зеленеет лицом. Машет рукой. Мужик поднимается, хватает его за пояс и ведет в тамбур. Там, хищно завалив на левую руку, впивается в губы страстным мокрым и колючим поцелуем. Игорь вырывается. Его тошнит. Мужик обиженно отшатывается. Какое–то время смотрит, как Игорь блюет. Затем, вздохнув, открывает дверь тамбура и уходит в свой вагон. Игорь поднимает руку, пытаясь его задержать, но тут же склоняется в новом, неудержимом приступе рвоты.
* * *
Звонок в дверь. Наташа в халате, с опухшим лицом, непричесанная, идет открывать. На пороге стоит незнакомый молодой человек. С цветами и бутылкой вина. Он смущается.
— Здравствуйте, — говорит он.
— Здравствуйте.
— Вы меня, наверное, не помните. Я к вам вчера заходил, с товарищем…
Наташа начинает понимать.
— Можно, я зайду? — и он проходит в квартиру.
* * *
Телефонный звонок. Сергей снимает трубку. Он один. Телефонный аппарат стоит на стиральной машине «Малютка». Сергей принимает ванну.
— Да. Это я. Я говорю, это я. Подождите, я воду выключу.
Большим пальцем левой ноги он закручивает кран с горячей водой, морщится и вздрагивает, закручивает второй кран:
— Я слушаю. А вы кто? Ни о чем не говорит. Да ради Бога! Ради Бога. Я один живу, так что… А сейчас скажу. Садитесь на третий троллейбус у вокзала и две остановки. А улица у нас одна, остальные не считаются (смеется). 50 лет ВЛКСМ. Так и называется. Через сколько вы будете? Хорошо.
Кладет трубку и говорит потолку:
— Кого еще черт принес…
И включает воду.
* * *
— Это вы Игоря били?
— Нет, другой. Он же ниже на голову…
— Я все–таки не очень понимаю, зачем вы пришли.
Незнакомец затягивается сигаретой. Отпивает кофе из чашки. Смотрит Наташе в глаза:
— Что это за история с письмами?
— Какая вам разница!
— Интересно…
* * *
По весенней улице идет Сергей. Гладко выбритый, веселый, немного нервный. В дорогой кожаной куртке. Выбрасывает на ходу окурок, экзальтированно взмахивая рукой — и вдруг его опущенной руки касаются чьи–то пальцы. Он резко оборачивается и видит Наташу:
— Привет…
— Привет…
Идут молча, держась за руки. Смотрят на стоящие кругом лотки с бананами и кофе. Разбрызгивают лужи. Сергей говорит:
— Я не знаю, что потом, но сейчас я счастлив.
— Я тоже, — говорит она, и Сергей стискивает ее пальцы.
* * *
— Мне надо в садик, — говорит она.
— Я провожу, — поднимается незнакомец. — Вы меня не боитесь?
— Нет…
* * *
— Хочешь сделать мне больно? — сдавленным голосом спрашивает Сергей. Голый по пояс, в одних джинсах, он держит в правой руке нож. Душная летняя ночь. Кухня его квартиры — другой, екатеринбуржской. Наташа сидит в кресле–качалке, на ней халатик. Она со вздохом: «Сколько можно!» откладывает интересную книжку.
— Хочешь сделать мне больно?! — визжит он и полощет себя ножом по животу. На животе тут же набухают шрамы, сочится кровь.
— Ну, прекращай! — громко говорит Наташа.
— Да он тупой! — бросает Сергей, роняет нож и уходит в комнату.
* * *
Они едут в автобусе. Кругом люди в шубах. Уже темно. Фары машин за автобусом сливаются в огненную реку.
— Я хочу сесть! Мама, я хочу сесть! — верещит маленький Сережа. Наташа пытается его одернуть. Незнакомец морщится и отворачивается. Кто–то из мужиков встает, уступает место. Довольный Сережа плюхается на сиденье и болтает ногами, кого–то задевая.
