Впрочем, за последние дни, измученная неизвестностью и страхом, она и с работы-то уходила часа в четыре пополудни, а являлась в фирму не раньше, чем к двенадцати. Если вообще являлась.

Сегодня было исключение. Уже к девяти утра, когда на своем месте были лишь секретарша Сашенька, да уборщица, еще не закончившая свой полезный труд, Азартова прибыла в офис. Немного посидела в кресле, равнодушно глядя в окно, приказала Сашеньке сварить крепкий кофе, почти не притронулась к нему и, не вставая, задремала.

Как ни странно, именно ради этого она и приехала на работу. Дома не спалось: кусали комары, шумели машины под окнами. А главное, голова была забита самыми ужасными мыслями. Лена каждый раз вздрагивала, слыша шум лифта, — не остановится ли на ее лестничной площадке. Еще больше ее пугали шаги по лестнице. Ведь лифтом пользуются, обычно, те, кто уже знает этаж и квартиру. По лестнице поднимаются идущие в первый раз…

При этом вспоминались все статьи и телепередачи про заказные убийства. Как Лена не боролась сама с собой, она не могла думать о чем-то другом. Убивают всех: предпринимателей, управленцев, офицеров милиции, даже священников. Иногда «за компанию». Но к ней это не относится, ведь заказали-то, в данном случае, именно ее.

Азартова даже не могла успокоить себя тем, что согласно тем самым «криминальным» статьям, убийства происходят, как правило, с утра, когда жертва, ничего не подозревая, выходит из квартиры. Нет, она дрожала и все, услышав медленно ползущий лифт.

На работе же было гораздо спокойнее. Уже три дня, как неизвестный придурок из «Верховной Рады» не звонил в офис, угрожая немедленным взрывом. Там были все свои, даже больше того, появилась дополнительная защита. Вчера вечером Нертов заявил, что пришлет своего человека с именем, которое тут же вылетело у Лены из головы, чтобы тот побродил вокруг офиса, осмотрел кабинет на предмет наличия «жучков» и дал экспертную оценку: стоит ли бояться каких-нибудь неожиданностей.

Лена продолжала дремать возле уже остывшей кофейной чашки, когда в комнату вошла секретарша. Сашенька около минуты простояла возле начальницы, потом деликатно кашлянула.

— Елена Николаевна, к вам пришел господин Баскин.

Пробуждение Лены было мгновенным. Имя Иосифа Виленовича произвело на нее такое впечатление, что она вздрогнула, и чуть не опрокинула чашку.

— Кто, Баскин? Хорошо. Пусть войдет. Нет, Сашенька, лучше через минуту. Скажи: я говорю по телефону.

Секретарша вышла и мощная, обитая кожей дверь, заглушила ее ответ. Азартова вздохнула, одним залпом допила кофе, поперхнувшись им, прокашлялась и выпрямилась в кресле. Как бы ей не был противен этот визитер, встречать его полагалось с уважением и достоинством.

Баскин оригинальностью не отличался. Сперва минут десять он болтал о всяческой чепухе. Правда, делал это он как-то по-садистски, к примеру, выругав сегодняшнюю погоду, тут же вспоминал о том, как три года назад в этот же день было солнечно в Гаграх или в Барселоне. Так как собеседник в ближайшее время не собирался менять питерский дождь на солнечную Испанию, то испытывал не просто дискомфорт, скорее желание, выставить Иосифа Виленовича в шею или чем-то заткнуть ему пастью.

Ничего такого Лена не сказала. Она просто рассеянно слушала, приказав Сашеньке сварить еще два кофе.

Потом Баскин, без всякого перехода, как он всегда и делал, перешел на более актуальные проблемы.

— Понимаете, Леночка, мне придется вас огорчить. Нет, нет, договоренности в силе. Свою часть работ на нашей карельской даче я сделаю. Но лишь через две недели. Вы должны меня понять, время летнее, поджали сроки по двум другим, более ранним заказам. Вы не хуже меня понимаете: самое главное уметь расставлять приоритеты, особенно в нашем деле.

Лена чуть не задохнулась от злости. Притащиться сюда ранним утром, ради того, чтобы выслушивать объяснения этого урода! Что ему мешало сказать то же самое по телефону? Причем, желательно ближе к вечеру.

Азартова была настолько зла, что чуть было, не выплеснула все на несчастную секретаршу, которая принесла кофе, забыв положить на поднос салфетки. Впрочем, к чести руководительницы «Капители», надо заметить, что она сдержалась. Ведь во всем виноват Баскин. Отлично, пусть он и получит по заслугам!

— Баскин, — сказала Лена, кажется впервые за два года сотрудничества обратившись к своему компаньону по фамилии. — Баскин, ответьте мне на один вопрос: почему вас до сих пор не пристрелили?

Отвечать на такой вопрос Иосиф Виленович явно не готовился. Он удивленно взглянул на Лену, уже отхлебывая кофе, обжегся им и немного расплескал. На один миг к Азартовой вернулось хорошее настроение: она, почти в полном смысле слова, влепила словесную оплеуху.

— Могу ответить и весело, и всерьез, — наконец отозвался собеседник. Голос Баскина чуть вздрагивал от нешуточной злости, похоже, он сильно обжег язык. — Так вот. Во-первых, я оборотень. И берут меня только серебряные пули. А глупые людишки, не знающие эту особенность, пуляют в меня банальной свинчаткой, удивляясь потом полному отсутствию результатов.

Во-вторых, же, если отвечать серьезно, бизнес, милая моя, подобен сексу. Главное — правильный выбор партнера. В моем случае, я стараюсь подобрать партнеров, с комплексом непроявленного мазохизма. Я про вас, заметьте, не говорю, это вы сами приняли мои слова на свой счет. И не надо краснеть и бледнеть, если хотели ответа на вопрос — слушайте дальше. Так вот, для меня идеальный партнер — тот, кто простит мне многое. Как я только что сказал, не помешает мне правильно расставить приоритеты. Нет, не кинуть себя, кинуть было бы слишком жестоко. Но думать о себе в последнюю очередь.

— Иосиф Виленович, — прервала его Лена, — неужели среди этих, как вы выразились, мазохистов, вам не попадались скрытые садисты? Которые не позволили бы вам обращаться с собой, как вздумается?

— Правы, Елена Викторовна, правы, — непритворно вздохнул Баскин. — И такие попадались. Ну, тот уже везение, везение и еще раз везение. Была одна у меня история, вроде бы хотел вам о ней рассказать. Впрочем, зачем? Суть ее в том, что я некогда имел прекрасно налаженной дело, денежки текли рекой, почти без моего участия. Ну, однажды расслабился, пустил дело на самотек. Из-за двух неведомых мне болванов, возивших куда-то левое оружие, я потерял ценнейший канал поставки металлолома. Чтобы было вам понятней: случилась разборка в порту с двумя этими болванами, и порт отныне стал непригодным для моих перевозок. Виновным был я сам, не отрицаю. Партнеры сделали мне грандиозную предъяву: я не отказался. Понимаете, Леночка, бывает в жизни тот случай, когда надо не спорить, не артачиться, просто подойти к столу, вывернуть карманы, вывалить все содержимое. Быть может, кинуть сверху часы, а для сентиментальности — обручальное кольцо. Иногда это дает шанс остаться в живых. Не уверен, хватило бы у вас решимости. А я вот — смог. Леночка, что с вами? Чем я вас обидел, с чего вам так краснеть?

То ли так подействовала бессонная ночь, то ли вторая чашка кофе, выпитая за пятнадцать минут. Но Лена решила сделать то, что нередко делают люди, оказавшиеся на краю пропасти: зажмуривают глаза и делают шаг вперед.

«Это он. Точно, он. Издевается надо мной, не хочет добить с одного удара. Или, надеется, что я, как он посоветовал, выложу всю наличку на стол. Признаю свою вину, отдам все до копейки, а еще, заодно и просто, отдамся. Зачем мучиться, надо разобраться прямо сейчас».

— Иосиф Виленович, — произнесла Азартова, почти не слыша свой собственный голос. — Кстати, я слышала кое-что про историю в порту. Это когда ваши люди решили разобраться с двумя парнями, которые везли эшелон с оружием на погрузку?

— Вы правы, — согласился Баскин. Минуту назад на его лице было сплошное самодовольное торжество, теперь же удивление. — Именно так все и было. Но вам то откуда это известно?

— Какая разница, — беспечно и нагло ответила Лена. — Я рада, что получила подтверждение из другого источника, в данном случае от вас. Вопрос в другом, как мне известно, ваших ребят там была целая бригада, а разобраться они должны были с двумя. Как же ваши герои могли так оплошать?