«Ладно бы, просто дурак или даже стукач, — подумалось Нертову, — а если — предатель»? — Дело явно принимало дурной оборот…

«Русское безумство», — проворчал Пьер, глядя вслед умчавшемуся Алексею и начал снова связываться с кем-то по мобильнику.

Конечно, на парфюмерной фабрике Нину, скорее всего, не видели, но у Алексея с собой была фотография девушки. Поэтому он надеялся, что кто-нибудь из местных уличных торговцев или, музыкантов вдруг все-таки оказался глазастее других. То, что Нина могла поехать в сторону Монако — было реально: в противном случае сыщики Пьера ее бы заметили. Но это только, если девушка убежала сама. А если это было похищение, в чем бодигард почти не сомневался, шансы найти пропавшую катастрофически уменьшались. С этими грустными мыслями Нертов остановил машину у заправки неподалеку от фабрики.

Казалось, все вокруг было благостно и спокойно, как море в солнечный штиль. У заправки стоял туристический автобус, водитель которого о чем-то лениво переговаривался с работником станции. Чуть подальше заправлялся серебристый «рено».

Нертов, по привычке, перед тем, как выйти из машины, бегло осмотрелся, скользнув взглядом по находящимся неподалеку людям, собрался глушить двигатель и вдруг замер: широкоплечий крепыш с короткой стрижкой, сидящий в «рено», лениво двигал челюстями, ожидая, пока машину заправят. Это лицо! Нет, это была не просто карикатура на нового русского. Определенно раньше Алексей встречал парня. Где? — Нертов мучительно пытался вспомнить.

Франция? Лазурный берег? «Контора» Пьера?.. — Нет, все не то. И вдруг Нертова осенило: он вспомнил Петербург, похороны известного артиста Македонского, плачущую возле гроба Марину и рядом с ней девушку со спутником.

— Стоп. — Скомандовал себе бодигард, — вспоминаем, кто это был. — Подруга? — Именно подруга и звали ее, кажется, Катерина. Правильно, как в анекдоте: «Думай, обезьяна, думай». Катя-Катерина. А она ведь, когда я искал этого поганого Шварца, вместе с Мариной чуть не грохнула его. Точно, это была та же самая подружка. Хорошо еще, что тогда для Марины все кончилось относительно хорошо. Тогда…

Алексей вздохнул, вспомнив, как погибла Марина, взорвавшись в машине Нининого жениха. Но для оплакивания погибшей времени не было, как не было его сейчас и для проведения параллелей между Шварцем, смертью банкира Чеглокова, Катей-Катериной и ее ухажером.

— Кстати, как же его звали, кажется, Борис?..

Нертов был убежден, что не ошибся. А это значит, появление во Франции питерского знакомого-незнакомого случайным не было.

— Так, кто там весело живет, колобродит с Борькою? — Он сегодня не попьет никакую горькую, — Алексей замурлыкал себе под нос известную песню, переиначивая ее слова «в соответствии с текущим моментом», — Борька вырос уж давно, все не перемается, будет щас тебе кино, видишь, начинается…

И Нертов, отпустив заправившийся «рено» на некоторое расстояние вперед, осторожно последовал за ним. Все сомнения были отброшены. Остался только азарт, подобный азарту опера, нащупавшего выход на дохлого «глухаря»…

Алексей лежал между поросшими густой травой камнями и внимательно осматривал в бинокль небольшой обветшалый домик, притулившийся на склоне горы. Сюда он добрался, оставив машину на берегу моря, после того, как «рено» Бориса свернул на боковую дорогу. Конечно, идти пешком было рискованно, но еще более опасно было ехать по пустынным местам: если бы бандит заметил слежку — он мог не доехать до места, где держали Нину. А в том, что Боря — обычный бандит, в лучшем случае, бригадир, Нертов не сомневался. Как уже был почти уверен и в том, что он поехал в укромное место, где прячут девушку.

Действительно, пробежав по «боковушке» метров триста, Алексей увидел выглядывающий впереди из-за оливковых деревьев домик, у которого стоял знакомый «рено». Тогда бодигард попытался связаться со своими ребятами или с группой Пьера, но это оказалось невозможным, так как почему-то не работал мобильник. «Возможно, села батарея, — подумал Нертов, — но я же просил, чтобы «Длинный» сменил ее. Да, теперь с него не спросишь».

Покидать место наблюдения было нельзя — вдруг Нину куда-нибудь вывезут. Но и пытаться отбить ее сразу было не меньшим безумием: ни количества бандитов, ни степени их подготовки, ни расположения комнат в доме Нертов не знал, а рисковать здоровьем девушки не мог. Поэтому Алексей и лежал теперь на траве, наблюдая за домом и дожидаясь, когда сгустятся сумерки.

Не прошло и часа, как из домика вышел Борис в сопровождении какого-то человека, коротко дал несколько указаний провожавшему и, сев в свой «рено», укатил.

— А что, если я пустышку тяну, — опасливо подумал Нертов, — что, если Нину прячут где-то в другом месте?

Но внутреннее чутье все-таки подсказывало, что это не так: слишком внимательно оставшийся бандит осмотрелся перед тем, как вернуться в дом, слишком велики были меры предосторожности оставшихся. Зачем, спрашивается, выставлять нескольких человек вокруг дома, если внутри прятать нечего? — А Нертов успел засечь как минимум, двух наблюдателей, расположившихся неподалеку от строения. Можно было, конечно, предположить, что эти «бычки» просто пасутся на теплом солнышке, но зачем им тогда отдыхать в слаксах, кроссовках и спортивных куртках, если можно, раздевшись, понежиться на песочке, травке или выкупаться в море? Почему они не общаются между собой как октябрята на прогулке, а сидят, надувшись, по разные стороны здания, повернувшись к нему спиной?..

«Нет, Нина должна быть здесь», — Нертов продолжал наблюдение. Он полагал, что пока с девушкой все относительно в порядке: тупоумные быки вели себя спокойно, бригадир уехал, видимо, доложить об удавшемся похищении и получить инструкции. Если это так, то значит, заказчик или более высокопоставленное, чем исполнители лицо обитает неподалеку. Конечно, Борис мог поехать и по другим делам, например, решать вопрос с транспортом, но в и в этом случае убивать пленницу пока не должны. Как не ломал голову Нертов, но других более-менее вразумительных версий придумать не мог.

Как не крути, а выходило, что похищение Нины было связано с ее отчимом, скорее всего, с какими-то темными деньгами. В этом случае, очевидно, Даутова собирались шантажировать возможной смертью любимой падчерицы. Был, правда, вариант, что Нина сама могла знать что-то о делах отчима, но в этом случае она тоже некоторое время нужна бандитам невредимая — пока они не доберутся до «живых» денег — они не убьют девушку.

Не вполне вписывался в версии Алексея случай со взрывом машины Дениса, но поразмыслив, он решил, что тот эпизод не был связан с Ниной. Скорее, у ее жениха возникли какие-то проблемы, а то, что в машине взорвалась Марина Войцеховская было случайностью — никто же не знал, что именно она (или, тем более, Нина!) поедет вечером в «ниссане».

За то два других случая — на ферме и в лесу — давали основания предполагать, что Нину собирались похитить. Нертов был склонен думать, что на каменке поджидали именно Нину, что нападение было не случайным — не зря же с руки ее жениха не сняли «роллекс», а неподалеку от места нападения, судя по следам, стояли две машины…

Нертов был прав, считая, что Нина жива. Она пришла в себя, только после того, как ее привязали спиной к колонне, поддерживающей свод какого-то строения. Девушка, застонав, открыла глаза и, увидев перед собой какого-то человека, зло обратилась к нему по-французски, требуя объяснить, что происходит и вызвать российского консула. Однако человек только рассмеялся, передразнив: «Ля Рюсси, ля Рюсси… — не проси», а затем на чисто русском языке велел заткнуться, пообещав в противном случае заклеить рот.

— Ты только скажи сначала, как тебя зовут, куколка, не Ниной случаем? — Бандит выжидающе посмотрел на девушку и, казалось, удовлетворенно хмыкнул. — Вот и славно, Нина, сиди спокойно, жди нашего папу.