Доктор Орудж был доволен жизнью, на здоровье никогда не жаловался. Ему было под сорок пять, но он до сих пор даже гриппом ни разу не болел, и заботы семьи его не очень обременяли. Жена его — Пакиза, на шесть лет старше его, была домовитой хозяйкой. Дом содержала в чистоте и порядке, готовила вкусно. Сама же была нетребовательна, без претензий — словно ягненок. Никогда не допекала мужа вопросами — куда и зачем пошел и почему так поздно явился… Орудж по утрам пил на кухне свой хорошо заваренный чай, ел яичко всмятку или яичницу, хлеб с маслом и сыром.

И одежду его Пакиза тоже содержала в идеальном порядке. Рубашка, костюм и галстук всегда свежевыглажены, туфли протерты, а если пуговицы на плаще были вечером расшатаны, утром уже он находил их крепко закрепленными.

И сыном был доволен. Окончил среднюю школу с золотой медалью. И в вуз поступил, можно сказать, своими силами. Хотя, конечно, и Орудж не дремал — слегка, как говорится, подсобил. Когда сын учился на втором курсе, Орудж вновь немножко помог и перевел его во Второй медицинский институт в Москве. Каждую неделю сын теперь звонит родителям, по праздникам шлет им поздравительные открытки. Но и Орудж не забывает о сыне, в начале каждого месяца высылает ему определенную сумму денег.

Орудж был известным в городе врачом — психиатром. Он любил свою профессию. К странностям пациентов относился снисходительно, с пониманием, не сторонился своих больных, а если ему удавалось кому-то помочь, был искренне рад. Ну, а если больной был совсем безнадежен, то старался не принимать это близко к сердцу — ведь их излечение не зависит от него, доктора Оруджа… Такие болезни ведь вообще не излечиваются. Конечно, у этого вопроса была и материальная сторона, и доктор Орудж не обязан был терпеть угрызения совести, оттого что его благополучие зиждилось на несчастье других — это его профессия, его работа. Он был специалистом высокого класса, прекрасно владеющим своим ремеслом. И это вполне в порядке вещей, если он облегчает чью-то незавидную участь, кого-то излечивает, кого-то обследует или даже подтверждает чью-то безнадежность — и затем со спокойной совестью берет свою законную плату. И если его так называемая законная плата оказывается несоизмеримо выше его собственной зарплаты, ну что ж… Значит, это обусловлено его заслугами, именем, знаниями. Ведь и то правда, что больные, вернее их родственники, ищут не других, а именно доктора Оруджа, они хотят попасть именно к нему на прием, готовы заплатить за услуги любую сумму. Помимо больницы, доктор Орудж два дня в неделю принимал больных у себя дома. Одним словом, в течение последних десяти-пятнадцати лет у доктора не было ровным счетом никаких материальных проблем. Получив четырехкомнатную квартиру в кооперативном доме, выходящую окнами на море, заново ее отремонтировал, пол устлал дорогим паркетом, сделал арочные проходы между комнатами, потолок и стены разукрасил лепными узорами. Комнаты, кухню, прихожую обставил импортной мебелью. Шкафы заполнил хрустальными вазами, всевозможной посудой из дорогого стекла, источавшей ослепительный блеск. Кроме того, Орудж имел три телевизора, два видео, проигрыватели с обычными и лазерными дисками. В зарубежные поездки отправлялся с видеокамерой. У него была автомашина «Волга» со стереомагнитофоном и дача в Мардакянах. И как раз все его беды впоследствии и начались именно с дачи.

Поначалу все шло хорошо. Вот уже пять лет как Орудж пользовался этой дачей. До известных событий восемьдесят восьмого года этот участок принадлежал одному армянскому врачу, переехавшему затем в Москву. Позднее Орудж достроил второй этаж, переоборудовал баню в сауну, обставил дом новой мебелью. Вместе с Пакизой он проводил на даче июль и август. И сын отдыхал там недели две, приезжая на каникулы из Москвы. Остальные месяцы в году Орудж наведывался на дачу один. То есть не то чтобы совсем один… В пятницу, после работы, проводив последних пациентов, Орудж ехал домой, переодевался, садился в «Волгу» и отправлялся туда. С тех пор как начались его отношения с Офелией, она каждую субботу приходила к нему на дачу, они весь день проводили вместе. И не только день. Офелия заранее предупреждала родителей о своем якобы дежурстве и оставалась с Оруджем на всю ночь. Правда, поначалу Оруджа немножко мучила совесть, особенно когда он вместе с Офелией с аппетитом поедал вкусные завтраки Пакизы, аккуратно сложенные в целлофановые мешочки, — жареное мясо, долму, курицу, зелень, помидоры, фрукты, запивая все это вином. Но постепенно это вошло в привычку, и угрызений совести как не бывало. В воскресенье Офелия просыпалась первой. Вставала, заваривала чай. Затем они вместе завтракали, затем Офелия уходила. А Орудж, взяв лопату, разрыхлял почву у корней фруктовых деревьев, поливал их из шланга. Часов в двенадцать приезжали друзья. С вечера Мехти приготавливал бастурму. Пока нанизывали мясо на шомполы, разводили костер, Орудж с друзьями отдыхал в сауне, попивая пиво, играя в нарды. Затем они выходили и принимались за шашлык из ребер барашка. Произносили друг о друге нескончаемые велеречивые тосты. Ближе к вечеру они начинали истощаться, друзья уставали и, сев в машины, разъезжались по домам. А Орудж, включив видео, садился смотреть какой-нибудь американский детектив. Свою коллекцию порнографических фильмов он также хранил на даче. Только этого не хватало, чтоб Пакиза смотрела подобные фильмы. Однако что касается Офелии, с ней он смотрел их с удовольствием. Сексуальные сцены на экране еще больше возбуждали их похоть.

Возвратившись в понедельник утром в город, Орудж чувствовал в своем теле легкость, свободу от стрессов и был готов начать новую трудовую неделю. Дома он сменял одежду и отправлялся на работу. Итак, днем — работа, понедельник и вторник — прием больных на дому, в среду вечером — преферанс у Мехти. В равной мере выигрывал и проигрывал. Впрочем, и играли-то не на какие-то там высокие ставки, а просто так, ради развлечения и удовольствия. Ну а по четвергам ходил помянуть усопших. Иногда даже в два-три места. Родных и знакомых было у него немало. И надо делить с ними горе и радость. С двумя-тремя близкими друзьями порой говорили о политике. Впрочем, она их интересовала в той мере, насколько влияла на благополучие их семей. Они были молоды и любили жизнь. И, конечно, женщин… Стремились урвать от жизни как можно больше. И, если было возможно, старались держаться подальше от политики. Не верили ни в одного из лидеров, молниеносно сменяющих друг друга… Действительно ли те лидеры были заинтересованы в окончании войны — или просто, заигрывая с народом, думали прежде всего о своих интересах? Стоило кому-то из них прийти к власти, как он тут же стремился урвать кусок пожирнее, прибрать к рукам все что можно.

Оруджу на жизнь хватало с лихвой. Ну а излишка он не хотел, понимал, что лишние запросы опасны, за них, чего доброго, и головой поплатиться можно. Он, чтоб чувствовать вкус жизни, имеет все, что человеку надо. И даже двадцатилетнюю Офелию, похожую на русалку. Офелия, совсем молодая, работала медсестрой в их клинике, была разведена с мужем. Как говорится, не сошлись характерами. Их брак не продлился и года. Орудж давно приметил Офелию, хотя у него были все возможности выбрать себе девушку и покрасивей ее. У него было все, что может привлечь женщину: рост, обаяние, со вкусом подобранная одежда, бойкое остроумие, напористость, деньги, дача, машина. Однако выбор его пал именно на Офелию.

Возможно, по той простой причине, что молодая женщина жила в Шувелянах, недалеко от дачи Оруджа. Об этом он узнал случайно. Как-то, возвращаясь в город, на станции увидел ее, спешащую на электричку. Орудж остановил машину и предложил ее подвезти. Так он узнал, что Офелия живет чуть ли не по соседству. Дача Оруджа находилась как раз недалеко от станции — между базаром и магазином, в конце укромного переулка, и потому появления молодой женщины в этих местах никто бы не заметил. Сворачивая в переулок и выходя из него, можно было быть совершенно уверенным, что тебя никто не увидит. Одним словом, полная конспирация. Орудж хоть и не желал себе в этом признаваться, однако знал, что в зарождении его отношений с Офелией это обстоятельство имело немаловажное значение. Во всяком случае их связь длилась уже три года. И поскольку они виделись не так часто — два-три раза в месяц, друг другу еще не надоели. Конечно, вначале Орудж был несколько обеспокоен, как бы это приятное времяпрепровождение не перешло для Офелии в нечто более серьезное… Однако вскоре успокоился, убедившись, что Офелия — благоразумная девушка и правильно понимает их отношения, довольствуясь тем, что есть — приятными мгновениями встреч, дорогими подарками. По всей видимости, ничего другого она и не желала, и не ждала.