— Сразу за пресвитерианской церковью, вон в той стороне. Надо обойти большой дом с красивой верандой — там когда-то был магазин, очень давно. Идите вдоль каменной стены, по тропинке. Конечно, из-за снега тропинки вы не увидите, но держитесь стены и придете прямехонько к маленькой, симпатичной калитке. В теплое время года у профессора чудесный сад. Это его калиточка и есть. Домик стоит в саду.

Оливер не стал спрашивать, дома ли профессор. Где еще ему сейчас быть? Они поблагодарили женщину и двинулись в путь. Та смотрела им вслед, пока ее дом не затерялся в метели. Оливер подумал, что, возможно, она стояла в дверях и после того, как они скрылись из виду.

Им не удалось отличить пресвитерианскую церковь от двух других, к каким бы конфессиям те ни относились когда-то. Но не узнать бывший магазин с «красивой верандой» оказалось невозможно. Не считая церквей и здания, некогда служившего пабом или гостиницей — а ныне пустовавшего, как и множество других строений на острове, — это был единственный более-менее внушительный по размерам дом. Каменная кладка стены напоминала межи, которые в прежние времена определяли границы земельных участков. Стену покрывал снег, но полностью замести ее, конечно, не мог. Они последовали вдоль стены по тропинке, подразумевавшейся под сугробами, — той самой, что упоминала женщина, — и наконец действительно обнаружили калитку. Изящную белую дверцу из штакетника, выглядевшую удивительно неуместно на фоне столь неприветливого пейзажа.

Оливер подумал, что летом, когда в саду цветут цветы, и калитка, и ограда вокруг профессорских владений должны казаться более подходящими и даже привлекательными.

Он помедлил перед калиткой.

— Чего ты ждешь? — осведомился Голубая Сойка.

Оливер взглянул на него. Веселые глаза обманщика непривычно потемнели от нетерпения.

Но Кицунэ, кажется, поняла причину нерешительности Оливера. Она толкнула калитку и повернулась к нему:

— По крайней мере, ты получишь ответ. Даже если он окажется не тем, на какой ты надеешься.

Кивнув, он последовал за ней, и все трое вошли в калитку. У двери дома оба Приграничных посмотрели на него выжидающе. В воздухе над их головами послышалось шипение, и, глянув наверх, Оливер увидел Гонг-Гонга. Дракон плавно спускался на землю, по-змеиному извиваясь на ветру. В полете он выглядел тоньше, но, приземлившись, оказался точно таким же, каким Оливер впервые увидел его. Снег уже не избегал его, как раньше, но вспышки молний в глазах Гонг-Гонга были достаточно горячи, чтобы снежинки таяли, едва попадая на морду дракона.

— Ты постучаться не собираешься? — спросил дракон.

Оливер посмотрел на него.

— А где Фрост?

Дракон расправил крылья, встряхнул ими, а потом снова сложил вдоль тела. Буря основательно растрепала его хохолок и бородку. С издевкой в голосе он прорычал:

— Оглянись вокруг, дурачина! Он — повсюду.

Оливер сделал глубокий вдох и постучал в дверь.

Именно Фрост втянул его во все это. Как бы Оливер ни восхищался Кицунэ и ни уважал ее, он видел, что в разговорах с другими Приграничными Фрост пользуется большим авторитетом. Кёниг не Приграничный — просто человек. Но даже Кицунэ признавала приоритет Фроста. Уж лучше бы он был здесь.

Метель приглушила стук. Прошло несколько секунд, но никакого ответа не последовало, хотя в крайнем справа окне тускло светился огонек. Несмотря на утренний час — не позже десяти, — из-за бури стояла темень, и свет в окне совсем не удивлял.

— Оливер! — поторопила его Кицунэ.

Он кивнул и снова постучал, очень тихо.

— Мать твою! — взревел Гонг-Гонг. Дракон сделал шаг вперед и стал так яростно пинать дверь, что та затряслась.

Голубой Сойке пришлось подойти и отпихнуть его ногой.

— Хватит! Напугаешь человека. И он нам никогда не откро…

Дверь широко распахнулась.

Но совсем не профессор Дэвид Кёниг стоял на пороге, придерживая дверь и приглашая войти. А Дженни Зеленые Зубы.

— Всем привет! — радостно воскликнула Дженни. — Не стойте же на морозе. Входите! У нас есть и какао, и виски для тех, кто не прочь промочить горло, несмотря на ранний час. А если будете себя хорошо вести, в буфете найдется виноград «дамские пальчики»!

Из-за ее спины выглядывал долговязый, сухопарый человек с седыми всклокоченными волосами и в подтянутых чуть ли не до подмышек брюках. На самом кончике носа угнездились бифокальные очки, отчего казалось, будто профессор критически разглядывает всех и вся. Возможно, так и было.

Кицунэ рассмеялась. Самый чарующий звук, какой когда-либо слышал Оливер.

— Дженни! — радостно сказала она и, переступив через порог, попала прямо в объятия девицы с грязными, спутанными волосами цвета речного ила и бледно-зеленой кожей.

— Иди сюда, Киц! Рада видеть тебя целой и невредимой! — приветствовала ее Дженни.

Все вошли в дом, причем Оливер шел последним, чтобы дать Приграничным возможность сполна насладиться встречей.

— Она? — прорычал Гонг-Гонг. — Ты?! Да я собственными глазами видел, как кирата тащил тебя! Ты же сдохла, болотная нечисть!

Дракон ткнул в Дженни острым когтем, и стало ясно, что он сильно вырос — чуть ли не в два раза, — а туловище его по-змеиному свилось в кольца. Такая перемена испугала Оливера, особенно когда он заметил, как хвост дракона покачивается в воздухе: словно жало скорпиона, который готовится нанести удар.

Дженни рассмеялась ему в лицо.

— Ты даешь мне нежнейшие прозвища, милый.

Кицунэ высвободилась из ее объятий:

— А ведь правда, подружка. Мы думали, ты погибла.

— Как тебе удалось… — начал Голубая Сойка.

— Они плохо постарались, — ответила Дженни Зеленые Зубы. В выражении ее лица, особенно в оскале рта, мелькнуло что-то коварное. — Слухи о моей преждевременной кончине разносят постоянно, но лишь выдают желаемое за действительное. Посмотрите — разве я не хорошенькая! Увидав такую милашку, все сразу забывают, насколько опасной она может быть. Мне пришлось несколько часов отмываться от крови этих тупых и наглых котят.

Они еще продолжали разговор в том же духе, но Оливер уже не слушал. Он был рад, что Дженни спаслась и сумела добраться до острова Канна. Мазикины обнаружили местонахождение профессора еще до нападения Охотников, поэтому не было ничего удивительного в том, что она поджидала их здесь. Она знала, где искать, к тому же ей-то не пришлось тащить с собой обузу — обычного человека.

Но теперь путешествие закончилось. Оливер добрался до места назначения.

— Вы профессор Кёниг? — спросил он, огибая группу Приграничных и входя в комнату. В камине пылал огонь, рядом стоял человек, зажав в левой руке нераскуренную трубку. — Дэвид Кёниг?

Профессор кивнул.

— Да, я. А вы, следовательно, — мистер Баскомб. Дженни поведала мне о вашей одиссее, сэр. Сочувствую.

Оливеру казалось, что сердце его вот-вот выскочит из груди. До этого момента в самой глубине души он не верил, что профессор Кёниг еще жив и что он вообще существует.

— Значит… это правда? — сказал он, еле заметно кивнув. — Все, что о вас рассказывают?

Старик улыбнулся и положил трубку на каминную полку.

— Если вы имеете в виду историю моего путешествия за Завесу — истинная правда. Но, признаюсь вам, мне не верится, что я — единственный нарушитель границы, которому удалось избежать казни. Может быть, долгое время не было других… Но во всяком случае, среди ныне живущих — точно единственный.

Гонг-Гонг грелся у камина, подобравшись к огню так близко, что казалось, его борода в любой момент может вспыхнуть. Голубая Сойка и Кицунэ тихо, но мрачно беседовали с Дженни Зеленые Зубы. Но хотя Оливер и осознавал их присутствие, на секунду ему показалось, что весь мир исчез — остались только профессор Кёниг и он сам.

Он шагнул к профессору. С мокрых волос и пальто стекал тающий снег.

— Приграничных так много, что кто-то из них наверняка проводил людей за Завесу. Но я не понимаю одного. Почему всех Вторгшихся подвергли казни, а вам удалось ее избежать?