***
Был бархатный вечер. Закат полыхал, румяня щечки встречным девчонкам. Народ кругом гулял и расслаблялся, но меня почему-то мандражило. Я все тащил друганов то на Гривкину горку - поглазеть сверху на город, то на рынок, то в порт.
Тут шла погрузка. Ор, гам, вонь, толкотня.
- Да ну на копье! - возмутился Громопёр. - С утра наломался уж! Все! Отдыхаю!
И мы двинули обратно в город. Но я все дергался, озирался, прям вот тянуло...
- Да что тебе неймется? - недоумевали парни.
Вдобавок нам повстречался Арта Медник. Колдырь поганый! Шел из храма, благостен и трезвешенек, на нас даже не глянул.
- Исправляется, - заметил Ватрушка, живший с ним по соседству. - Не, чесслово. Как подменили.
- Любо-овь, - прогудел Гром. - Эх! Вот если я кого всерьез полюблю... Ух!..
Но тут его окликнули из переулка и Громик, крякнув от удивления, спешно рванул туда. Парни уселись ждать под навесом, а я пошел отлить, но черт дернул меня высунуться глянуть, с кем же там Гром секретничает.
Ого! Элья Задира собственной персоной! Вот уж кого не ожидал!
Ныне он личность известная. Главарь шайки, причем заборзевшей совершенно: даже храм недавно грабанули, а поймать их никак не могут. Как заговоренные. Прежде Задира любил еще "охотиться": вырядится под благородного, весь такой красавчик элегантный, прилепится к какой-нибудь компании, шикарит, всех угощает, втирается в доверие, а потом... Я даже видел его однажды: ловко разводит, и словечек-то всяких поднахватался, и держится высокомерно-нагло. Он ведь и вправду мнил себя бастардом какого-нибудь знатного господина... В детстве мы немножко дружили - через Грома, они ж оба с Задирой трущобники, да и мамаши их приятельствовали. Задира уже тогда атаманил: пацанов собирал, ставил на стреме или отвлекать велел. Ну, болтались, тырили кой-чего. Весело! А потом раз увидали, как на площади ворам пальцы рубят - так Грома же первого и вразумило. И нас отвадил...
Завидя меня, Задира сразу шугнулся в тень, но Гром успокоил жестом: не дрейфь, эт' свой. До меня донеслось его досадливое:
- Эли, какого тебе копья? Чего на рожон-то лезешь?..
Гром был честняга из честняг, но втайне всегда восхищался этим ловкачом...
Я двинул прочь, размышляя, а не Задире ли я обязан неким позорным инцидентом, что случился со мною на днях?..
Скоро друган нагнал меня, ткнул кулаком в бок: зря, мол, вылез.
- И что ты водишься с этим висельником? - озлился я. - Сам запалится и тебя подставит! Чокнутый: соваться в город, да еще средь бела дня!
Но Гром, противу ожидания, расплылся в ухмылке:
- Ну, не-ет! Эли удачу за хвост держит. Эх...
Тут меня вконец взбесило, и я брякнул:
- Не завидуй. На этот раз - не удержит, хана ему.
- Тьфу, дурак! Типун тебе! - рыкнул Гром, но тут же хохотнул: - А, шуткуешь опять?..
И снова мы бродили, глазели. Закат догорал, с Большой рыночной слышалась музыка и вопли зазывал.
- Ноги уже отваливаются, - гундел Дылда.
- Ну, пошли вон в "Рыбки", - предложил Ватрушка, а Громик буквально внес нас внутрь, нахально облапив и похохатывая.
Вино "Трех рыбках" дрянь, зато пиво под копчушку отличное. Народу было мало: как раз шли представления бродячих актеров. Но мы с парнями на такое не любители.
Посидели, потрындели.
- Скучно, - пожаловался Ватрушка, - Беска, погадай нам, что ли?
- Не хочу, - буркнул я.
- Да не ломайся!
- Чушь, - скривился Дылда. - Все равно, что на прохожем гадать: пальцем в небо.
- Не, у Бесогона смешней выходит. Давай! Вот чего меня ждет, ну... через дюжу лет?
Я закатил глаза и ляпнул первое, что взбредет:
- Продашь пекарню, купишь виноградник на Зеленом мысу, женишься на вдове-рийке и к старости разбогатеешь, как мой папаша.
- Во брешет! - Ватрушка аж подпрыгнул от удовольствия.
- А мне? - встрепенулся Гром.
- Пойдешь на галеры за убийство, - вылетело сам не знаю как.
Тьфу, Наэ! Сколько раз зарекался играть в эту дурацкую игру.
- Кончайте, не смешно! - вспылил Дылда.
- Пого-одь, - осклабился Гром. - Эт' чего-то новое. И кого ж я порешу?
Я напрягся, но сдержаться не смог, брякнул-таки:
- Меня.
Парни прыснули, а мне стало как-то кисло. Думаете, это я пошутил? Если бы! Само лезет. Причем всякий раз разное, я и сам наперед не знаю, что выдам.
- А Дылду? - не унимался Ватрушка.
- Мореходствовать будет, - проворчал я.
- Во, это уже ближе к делу!
- Да идите вы... - отмахнулся Дылда.
- А че? Помнишь, какую ты тогда лодку сделал? Мы на ней все бухты кругом оплавали, вообще отлично держалась! - поддержали парни.
- Ага, а потом отец ее сжечь велел...
- И чего он, и впрямь из дома сбежит? - радовался Ватрушка.
- Если поверит в судьбу, то рванет не глядючи, - меня вдруг потянуло в пафос. - И станет наш Дылдень вдохновен, и горд, и бесстрашен. Мотаться ему по дальним чужим морям до конца дней. Ни дома, ни денег, один вольный ветер в башке. Зато будет счастлив, как никто.
- Во! А ты говоришь: глупость! - возгордился мною Ватрушка.
Тут пьяненький мужичок за соседним столом не утерпел, встрял:
- Да почем ты эт' все знаешь-то? Провидствовать, чай, умеешь? Ну-ка, ну-ка!
Прочие тоже взялись подначивать.
- Да это ж Бесогон! - хохотнул кто-то. - Он те наплетет...
"Отставить! Молчать!" - приказал я себе. Ведь огребал уже, бывало. Но это ж - как понос, не удержишь. Ну, и пошел трепать... Что скоро-де будет большая война, и Рий завоюет и нас, и всех кругом, и Империю, а потом придет из-за трех морей несметная дикарская орда, они схлестнутся, и тогда уж вымрет полмира...
Все заржали, особенно мужичок-подстрекала. А я прикусил свой дурацкий язык. Нет, я не верил, конечно, что это бесы, там, нашептывают или сам Наэ. Однако не накликать бы лиха...
...Как с теткой моей, дяди Киту женой.
Вот с дядей Ваи не помню, только Веруан без конца снился - как люди бьются на мосту и у моста, прямо в воде, и вода вся красная... Но Веруан мне тогда часто снился. А вот с тетей - точно.
Дядька ее боготворил. Хоть она толстая была - еле в дверь проходила. Зато добрая. А уж готовила как!.. И вот раз играли мы с кузинами, и вдруг меня ни с того ни с сего бросило в рёв. Хоть я тогда большой уже был. Реву, аж захожусь. Меня утешить хотят, а я в тетю вцепился и визжу: "Тетечка, милая, не лазь! Не надо оно тебе! Не лазь, тетечка!" Помню, так и стояло перед глазами, как она тянется за чем-то и падает... Прошло несколько дней. Был какой-то праздник, ждали гостей, служанки забегались, и тетя возьми да полезь сама на верхнюю полку за блюдом красивым. Табуретка подломилась, тетя упала и убилась - разрыв сердца. Дядя Киту чуть не рехнулся тогда...
Фу ты, да что меня сегодня разбирает? Прочь тоска!
- О! Пацаны, а вы мохнолюдов видали? - спросил я.
- Э! - отмахнулся Дылда.
- О! Ври-ври! - обрадовался прилипчивый мужичок.
- А бабу-мохнолюдку?
- Ха!
- А у нас такая в доме живет, - похвастался я.
- Да брешешь же, Бесуня!
- Не-а. Наложница дядькина, прикинь? Он, как овдовел, затосковал, ну батя и стал ему всяких цыпочек подсовывать...
- Ну?
- А дядька ни в какую, вообще к бабам интерес потерял. А эта, вишь, понравилась.
- С мохнатыми-то титьками? Го-го-го! - дружбаны, конечно, не поверили, хотя это чистая правда.
Мне решительно не сиделось. Я вскочил и провозгласил:
- А теперь - к дамам!
- Там таких нет!
- Ха-ха-ха!
- А я бы попробовал, - реготнул Гром. - А че, мягко, пушисто...
- А овечку не проще?
- Или сучечку?
- Го-го-го!
Ну, вот и настроение наладилось. Все, больше никаких чудилок сегодня, - пообещал я себе.
