Тянулось все это кошмарно долго. Наскучив, я, кажется, даже задремал. Уронил голову на руку и тут же прям провалился.

И привиделось мне следующее.

Как будто я в большущем зале, таком огромном, что стен не видать. В воздухе вокруг плавают волшебные светящиеся шары, а внутри них - трепещет, сияет, мигает. (Светлянки что ли? Но светлянки не летают...) Я, который во сне, (колдун? ученый-алхимик?) тоже сидит за столом, но каким-то чудным, из тонюсенькой полоски неведомого металла, и ножек внизу, кажется, вообще нет. И на столе том не реторты-колбы-склянки, не лапки жесткокрылов и не амулеты. На нем - рисунки. Люди. Всякие. Мужчины и женщины, все голые и все какие-то неправильные: чересчур широкие или тощие, мелкие, горбатые, долговязые, зверообразные. Особенно гадки низколобые плюгавые карлики с хвостом и чешуей на спине. И я, который во сне, словно никак не может выбрать, решиться. Я прямо чувствую его мучительные сомнения... Тут он делает жест, и уродцы вдруг начинают оживать, поднимаются с листов, наливаясь плотью. Очертанья их тел меняются, колеблются подобно пламени...

Я очнулся, встряхнулся. Никто не заметил моего забытья. Значит, оно длилось лишь пару мгновений... Экая ерунда! Покойница тетушка всегда говаривала: которые дети много выдумывают, тем потом кошмары снятся.

Но вернемся к нашей проблеме. Проблема ковырялась крошечной вилочкой в пирожном и смотрела в окно на Кошку. Вопрос: как же быть? И тут на меня снизошло озарение. Лучший и первейший мой союзник против неминучей нашей свадьбы - сама Ону. Следует лишь слеганца подготовить почву...

Обед кончился, старшие остались в столовой, а нас выперли в сад. Я взял деву под ручку (в ребра тотчас уперся острый локоток). Вблизи Ону уже не казалась такой грозной, хоть и сыпала изощренными колкостями. Струхнула. Еще бы! Умница-девица, из приличной семьи... А тут - такое мурло, все расфуфыренное, но с разбитой рожей и с разодранными кулаками. А жить с таким - как? А в постели? Давай, детка, включи воображение. Уверен, Эру тебе больше рассказывала про мои пьяные дебоши и похабства, чем про мои познания.

Что ж, тем лучше...

- Мастер Ируун, вы в своем уме?! - шипела Ону, вырываясь. - Вы что себе возомнили?

Я же, совершенно вжившись в роль, гурковал:

- Ну, душечка... Ну, моя цыпочка! Мы ведь почти что муж и жена... Ну, в залог нашего будущего счастья...

- Отпустите меня немедленно!!!

- Ну, один поцелуйчик!

- Уберите руки! Ваша дикарка смотрит прямо на нас! Она... Она все расскажет вашему батюшке!

- Да она глухонемая.

К горлу подкатывал удушающий хохот, но я терпел.

Прощаясь у дверей, супруги Вааруны смотрели на меня весьма тепло. Я кланялся и был сама учтивость. Батя тоже воодушевился, явно не предполагая, какую смачную истерику закатит Ону позже своим родителям.

Кошка, почесывая когтями под челюстью, напоследок тоже решила высказаться:

- Зачем такая женщина-женщина? Тощая, пугливая, ф-фа!

Я усмехнулся. Думаю, Ону слышала.

На обратной дороге я был милостиво отпущен к морю. Кошка пошла тоже, дабы посторожить вещи. Тут уж истерика началась у меня. Я катался, молотил кулаками по воде и заходился ржачем, изнемогая. Кошка скептически ухмылялась: она давно привыкла к моим взрывам эмоций.

Меня распирало. Вдруг жутко, нестерпимо захотелось подраться.

- Кошка, давай бороться?

- Ф-фа!

Она вскинула руку с длиннющими, остро отточенными когтями, разумея: "Смеешься? Я ж тебя попорю!"

- Да не, ну, поваляем друг-друга просто, - и я любовно взял ее на удушающий захват.

- А-а, можно, - согласилась Кошка и тут же вдарила мне затылком в переносье.

Подсела, прихватила за локоть и как нечего делать швырнула броском через спину (а я парень-то не худой).

- Ахха. Так?

- О да! - взревел я, вскакивая, весь в налипшей ракушечной трухе, аки ящер.

Когда мы вдоволь наигрались, на пирсе неподалеку уже собралось с полдюжины зевак. Среди них и мой дружок Дылда.

- Женись на ней, Бесогон! - крикнул он. - Это ж мечта, а не баба!

- Только если ты женишься на моей сестре! - хохотал я, запоздало одеваясь.

Ему ж не объяснишь, что такие, как Кошка, женами не бывают. Только Рукой. Правой рукой настоящего дикарского вождя. А где ж его тут такого взять?

***

Домой возвращались уже в сумерках. Кошка сокрылась на дереве, а меня тут же атаковала тетка Анно:

- Тауле! Где тя носит? Сам велел к нему в кабанет, и чтоб живо! Ох-х, опять какой-то весь... Горе мое!

- Что-нибудь новенькое?

Мне было все одно, пусть хоть мор, хоть наводнение.

- Ну... - кухарка поморщилась. - Он уж сам обскажет. Ну, живей, живей.

Я всучил ей сапоги и рубаху с завернутыми в нее цацками, облился из дождевой бочки, да так и пошел - мокрый, заплетаясь утруженными ногами. Тело приятно поламывало. Еще бы вылезти из проклятых суконных штанов, от которых все прело и чесалось, хоть я и закатал их выше колен.

Из окна женского флигеля доносилось хихиканье и нелицеприятные замечания в мой адрес. О! У нашего девчатника нынче посиделки с подружками. Сквозь шушуканье прорезался зычный возглас сестрицы:

- Ну, вы видели? Господи, бедная Ону! Не представляю, как она сумеет...

Дальше я не слышал, но догадаться несложно. Черт, и почему Эру так уверена, что она может послать отца куда подальше, а я нет?..

Батя, посмеиваясь, взирал с галерейки.

- Тебе впору в цирке представлять. Ты где валялся?

- Тренировался.

- Ну-ну.

Мы вновь вступили в кабинет. Батя умостился в кресле, сцепил на пузе толстые пальцы, унизанные шишками перстней.

- Сядь.

Я бухнулся напротив, упер локти в стол и водрузил на них отяжелевшую голову. Смертельно хотелось снять уже штаны и завалиться спать.

- Как тебе вааруново хозяйство?

- Прекрасно, - я вяло шевельнул плечами. - Неброско, но оформлено со вкусом.

- Ага... Гм. А девка как?

- Ужас.

- Да, неказиста малёк... Но и ты тоже - не прынц. Тоже ей не глянулся, кстати.

Ты даже не представляешь, насколько...

- А я и не навязываюсь, - сказал я.

- Так. Значица, не хотишь?

Батя посопел, побарабанил когтями и вдруг оживился:

- Слушь, ведь я уж все продумал. О тебе же, олухе, забочусь! Гляди, как складно: окрутим вас, а там как раз пора у них наступит, заправишь ее и поедешь себе. И все довольны. Год, а то и два, три. Смекаешь? - он подался корпусом вперед. - И никаких тебе беременных истерик, нытья, нервей - это все без тебя тут. А воротишься, она уж дитем будет занята, не до тебя станет. А?

Я с силой потер лицо.

- Батя... ну, воротит меня с нее.

Он со взрыком бухнулся обратно.

- Ты совсем дурачочек, как я погляжу. Говорят же тебе: в поре она будет. Тут любая сладкой станет. Э! Мал ты еще, - он самодовольно огладил бороду. - Кабы хоть раз течную бабу имел, понял бы.

Я помалкивал. Зачем отцу знать, что я почти год как помогаю денежкой одной даме с Веселой. Положим, я почти уверен, что ребенок этот не мой (уж ясно, не один я над ней тогда потрудился). Так просто, жалко...

И не надо мне про прерванный акт и прочую хрень. Я вас умоляю! Если вы, читатель, не троеземец, вам не понять. Что-то там мудрить, кончать на сторону в Течку просто нереально. Потому что бошку сносит напрочь, ты - зверь, безумец. Думаете, зря в такую пору отцы дочерей взрослых на три замка запирают? Не только для того, чтоб не сбегли, а чтоб греха не вышло. И у нас в доме все двери в женской половине на запоре, а батя оставляет у себя только ключи от дверей жены и наложниц. Так-то.

Узнай отец, что я где-то (невесть где) сеял, яйца бы оторвал. Так что я скромненько потупился и выждал, пока он сменит тему.

- Так что сыграем свадьбу и поплывешь ты, мил друг, под высоким парусом, - заверил батя. - Мир поглядишь. Айсару-Империю. Говорят, у ихнего короля дворец белого камня, весь блыщет, аж ослепнуть можно. А высотой - как три наших Чашинских замка.