«Мы древние, испытанные кони» [48] Мы древние, испытанные кони. Победоносцы ездили на нас, И не один великий богомаз Нам золотил копыта на иконе. И рыцарь-пес и рыцарь благородный Хребты нам гнули тяжестию лат. Один из наших, самый сумасбродный, Однажды ввез Калигулу в сенат. Бег иноходца Я скачу, но я скачу иначе, По камням, по лужам, по росе. Говорят: он иноходью скачет, Это значит — иначе, чем все. Но наездник мой всегда на мне, Стременами лупит мне под дых. Я согласен бегать в табуне, Но не под седлом и без узды. Если не свободен нож от ножен, Он опасен меньше, чем игла. Вот и я оседлан и стреножен, Рот мой разрывают удила. Мне набили раны на спине, Я дрожу боками у воды. Я согласен бегать в табуне Но не под седлом и без узды. Мне сегодня предстоит бороться. Скачки. Я сегодня фаворит. Знаю, ставят все на иноходца, Но не я — жокей на мне хрипит. Он вонзает шпоры в ребра мне, Зубоскалят первые ряды. Ох, как я бы бегал в табуне… Там не под седлом и без узды. Пляшут, пляшут скакуны на старте, Друг на друга злобу затая, В исступленье, в бешенстве, в азарте, И роняют пену, как и я. Мой наездник у трибун в цене, Крупный мастер верховой езды. Ой, как я бы бегал в табуне, Но не под седлом и без узды. Нет, не будут золотыми горы, Я последним цель пересеку. Я ему припомню эти шпоры, Засбою, отстану на скаку. Колокол!.. Жокей мой на коне, Он смеется в предвкушенье мзды. Ох, как я бы бегал в табуне, Но не под седлом и без узды. Что со мной, что делаю, как смею?! Потакаю своему врагу. Я собою просто не владею, Я прийти не первым не могу! Что же делать остается мне? Вышвырнуть жокея своего И бежать, как будто в табуне. Под седлом, в узде, но без него. Я пришел, а он в хвосте плетется, По камням, по лужам, по росе… Я впервые не был иноходцем, Я стремился выиграть, как все. Козел отпущения В заповеднике, вот в каком — забыл, Жил да был козел рога длинные. Хоть с волками жил не по-волчьи выл, Блеял песенки все козлиные. И пощипывал он травку, и нагуливал бока. Не услышишь от него дурного слова. Толку было с него, правда, как с козла — молока, Но вреда, однако, тоже никакого. Жил на выпасе он возле озерка, Не вторгаясь в чужие владения, Но заметили скромного козлика И избрали в козлы отпущения. Например, медведь, баламут и плут Обхамит кого по-медвежьему, Враз козла найдут, приведут и бьют По рогам ему и промеж ему. Не противился он, серенький, насилию со злом, А сносил побои весело и гордо. Сам медведь сказал: «Ребята, я горжусь козлом, Героическая личность козья морда!» Берегли козла, как наследника. Вышло даже в лесу запрещение С территории заповедника Отпускать козла отпущения. А козел себе все скакал козлом, Но пошаливал втихомолочку Как-то бороду завязал узлом, Из кустов назвал волка сволочью. А когда очередное отпущенье получал (Все за то, что волки лишку откусили), Он как-будто бы случайно по-медвежьи зарычал, Но внимания тогда не обратили. Пока хищники меж собою дрались, В заповеднике крепло мнение, Что дороже всех медведей и лис Дорогой козел отпущения. Ускакал козел да и стал таков. «Эй вы, бурые, — кричит, светло-пегие! Отниму у вас рацион волков И медвежие привилегии. Покажу вам козью морду настоящую в лесу, Распишу туды-сюды по трафарету. Всех на роги намотаю, всех по кочкам разнесу, Всех ославлю по всему я белу свету. Не один из вас будет землю жрать, Все подохните без прощения. Отпускать грехи кому — мне решать, Это я — козел отпущения». В заповеднике, вот в каком — забыл, Правит бал козел не по-прежнему. Он с волками жил и по-волчьи взвыл, И рычит теперь по-медвежьему. А козлятушки-ребятушки засучили рукава И пошли шерстить волчишек в пух и клочья. А чего теперь стесняться, если их глава От лесного льва имеет полномочия. Ощутил вдруг он остроту рогов И козлиное вдохновение. Росомах и лис, медведей, волков Превратил в козлов отпущения. вернуться Стихотворение представляло собой начало задуманной автором поэмы о конях. К сожалению, своего замысла поэт осуществить не успел. |
