Дорожная история Я вышел ростом и лицом (Спасибо матери с отцом), С людьми в ладу — не понукал, не помыкал, Спины не гнул — прямым ходил, И в ус не дул, и жил, как жил, И голове своей руками помогал. Дорога, а в дороге «МАЗ», Который по уши увяз. В кабине тьма, напарник третий час молчит. Хоть бы кричал, аж зло берет: Назад 500, вперед 500, А он зубами «Танец с саблями» стучит. Мы оба знали про маршрут, Что этот «МАЗ» на стройке ждут, А наше дело — сел, поехал — ночь, полночь! И надо ж так — под Новый год, Назад 500, вперед 500, Сигналим зря, пурга, и некому помочь. «Глуши мотор, — он говорит, Пусть этот «МАЗ» огнем горит! Мол, видишь сам, что больше нечего ловить, Куда не глянь — кругом 500, И к ночи, точно, занесет, Так заровняет, что не надо хоронить! «Я отвечаю: «Не канючь!» А он за гаечный за ключ И волком смотрит, он вообще бывает крут. А что ему — кругом 500, И кто кого переживет, Тот и докажет, что был прав, когда припрут. Он был мне больше чем родня, Он ел с ладони у меня. А тут глядит в глаза, и холод по спине. А что ему — кругом 500, И кто там после разберет, Что он забыл, кто я ему и кто он мне. И он ушел куда-то вбок. Я отпустил, а сам прилег, Мне снился сон про наш веселый оборот: Что будто вновь кругом 500, Ищу я выход из ворот, Но нет его, есть только вход, и то не тот. Конец простой — пришел тягач, И там был трос, и там был врач, И «МАЗ» попал, куда положено ему, И он пришел — трясется весь, А тут опять далекий рейс… Я зла не помню, я опять его возьму. Черное золото Не космос — метры грунта надо мною! Здесь в шахте не до праздничных процессий. Но мы владеем тоже внеземной И самою земною из профессий. Любой из нас — ну, чем не чародей?! Из преисподней наверх уголь мечем. Мы топливо отнимем у чертей Свои котлы топить им будет нечем! Взорвано, уложено, сколото Черное надежное золото. Да, сами мы, как дьяволы, в пыли. Зато наш поезд не уйдет порожним. Терзаем чрево матушки-земли, Но на земле теплее и надежней. Вот вагонетки, душу веселя, Проносятся, как в фильме о погонях. И шуточку: «Даешь стране угля!» Мы чувствуем на собственных ладонях. Взорвано, уложено, сколото Черное надежное золото. Воронками изрытые поля Не позабудь — и оглянись во гневе! Но нас, благословенная земля, Прости за то, что роемся во чреве. Не бойся заблудиться в темноте И захлебнуться пылью — не один ты! Вперед и вглубь! Мы будем на щите! Мы сами рыли эти лабиринты. Взорвано, уложено, сколото Черное надежное золото. «Наш Федя с детства связан был с землею…» Наш Федя с детства связан был с землею, Домой таскал и щебень и гранит. Однажды он домой принес такое, Что мама с папой плакали навзрыд. Студентом Федя очень был настроен Поднять археологию на щит, Он в институт притаскивал такое, Что мы кругом все плакали навзрыд. Привез он как-то с практики Два ржавых экспонатика И утверждал, что это древний клад. Потом однажды в эллипсе Нашел вставные челюсти Размером с самогонный аппарат. Диплом писал про древние святыни, О Скифах, о языческих богах, При этом так ругался по-латыни, Что Скифы эти корчились в гробах. Он древние строения Искал с остервенением И часто диким голосом кричал, Что есть еще тропа пока, Где встретишь питекантропа, И в грудь себя при этом ударял. Он жизнь решил закончить холостую И стал бороться за семейный быт. Я, говорил, жену найду такую От зависти заплачете навзрыд. Он все углы облазил В Европе был и в Азии, И вскоре раскопал свой идеал, Но идеал связать не мог В археологии двух строк, И Федя его снова закопал. Тюменская нефть Один чужак из партии геологов Сказал мне, вылив грязь из сапога: «Послал же бог на головы нам олухов! Откуда нефть, когда кругом тайга?! Сколь денег — в прорву!.. Лучше бы на тыщи те Построить детский сад не берегу! Вы ничего в Тюмени не отыщите, В болото вы вгоняете деньгу!» И шлю депеши в центр из Тюмени я: «Дела идут, все боле-менее! Мол, роем землю, но пока у многих мнение, Что меньше «более» у вас, а больше «менее». А мой рюкзак Пустой на треть, А с нефтью как? — Да будет нефть! Давно прошли открытий эпидемии, И с лихорадкой поисков — борьба. И дали заключенье в академии: «В Тюмени с нефтью — полная труба!» Нет бога нефти здесь — перекочую я. Раз бога нет, то нет и короля. Но только вот нутром и носом чую я, Что подо мной не мертвая земля. И шлю депеши в центр из Тюмени я: «Дела идут, все боле-менее». Мне отвечают, что у них сложилось мнение, Что меньше «более» у нас, а больше «менее». Пустой рюкзак Доели снедь. А с нефтью как? — Да будет нефть! И нефть пошла, мы, по болотам рыская, Не на пол-литра выиграли спор! Тюмень, Сибирь, земля Хантымансийская Сквозила нефтью из открытых пор. Моряк, с которым столько переругано, Не помню уж, с какого корабля, Все перепутал и кричал испуганно: «Земля! глядите, братики, земля!» И шлю депеши в центр из Тюмени я: «Дела идут, все боле-менее». Мне не поверили, и оставалось мнение, Что меньше «более» у нас, а больше «менее». Но подан знак: «Бурите здесь!» А с нефтью как? — Да будет нефть! И бил фонтан и рассыпался искрами. При свете их я бога увидал, По пояс голый, он с двумя канистрами Холодный душ из нефти принимал. И ожила земля, и помню ночью я На той земле танцующих людей. Я счастлив, что, превысив полномочия, Мы взяли риск и вскрыли вены ей. И шлю депеши в центр из Тюмени я: «Дела идут, все боле-менее». Что прочь сомнения, что есть месторождение, Что больше «более» у нас и меньше «менее». Так я узнал: Бог нефти есть, И он сказал: «Да будет нефть!» Депешами не простучался в двери я, А вот канистры в цель попали, в цвет. Одну принес под двери недоверия, Другую внес в высокий кабинет. Я доложил про смену положения: Отрекся сам владыка тьмы и тли, Вчера я лично принял отречение И вышел в нефтяные короли! |
