В небо душистый взгляд.

Глянь! облачка горят -

Это желаний мёд.

ТАНЦОВЩИЦА

Посмотри,

Сколь искусно танцует

Эта еврейская девушка!

Тело её, как тростник египетский,

Изгибающийся под ветром.

Разве служанка она фараону

Или тебе, слуге нищего?

Шестеро мужчин,

Натянув шестиконечный ковёр,

Удерживают её над землёй.

Хотя, если присмотреться,

Ступни её отделены от ковра

И волосы её, поблёскивая,

Водят вокруг неё хоровод.

Когда же она остановится,

Замрёт, притянув к своей

Тянущейся в небо руке

Мимолётного ангела,

Волосы солоноватыми кудрями

Накроют её лицо

И потекут ниже,

В стремлении отдохнуть

На её упругой груди.

Пёстрые ленточки

Маленькой девочки

(Как будто это было вчера)

Выросли вместе с ней.

Но и теперь, словно дети,

Цепляясь за её талию -

Талию танцовщицы, -

Послушно разбегаются в стороны,

Повторяя движения

Самой жизни.

А иногда, касаясь плеча

Кончиком подбородка,

Она властно пронизывает нас взглядом,

И ямочки по краям её рта

Трепетно углубляются.

И тогда она делает шаг

И ступает по воздуху

Как бы по винограду,

Который собрал

Таинственный винодел.

***

Увидел мертвеца - и ощущаю кожей.

Как непригляден он, запущенный дворец!

И воздух от него расходится негожий...

И в глотке у него червей полно - колец.

Кто создал мертвеца? Лежит, раскинув руки.

В его покоях кровь укрылась от жары.

Вокруг растёт бурьян; жуки, роняя звуки,

Толкаются - со лба съезжая, как с горы...

Над мертвецом стою, лужайка разогрета...

Нет, я не верю в то, что Бог его создал!

Он стал самим собой, когда душа - длань света -

Покинула его - тлетворный матерьял.

***

На родине талант едва ли свой раскрою,

Уеду, так и быть, в отзывчивую Трою.

Сейчас перенесусь, с дивана не вставая,

И будет царь Приам опора мне живая.

Петь буду при дворе, со стен высоких града

Смотреть, как на волнах качается прохлада,

Как рыбаки плетут узорчатые сети

И чайки в облаках играют, словно дети.

...Уеду, хоть на час, хотя бы на минуту.

Пусть Менелай возьмёт меня к себе в каюту:

Нам, знаю, по пути; крепчают ветры Понта.

Под парусом большим пора уйти из порта.

Дыхание морей целебно и туманно,

А я ищу бальзам, в котором скрыта тайна.

Мне в Трою бы попасть в моём желаньи верном,

И если быть войне - я с вами, Агамемнон.

УСЕЛИСЬ У КАМИНА

Уселись у камина, греться чтобы,

Продлить беседу в зареве огня.

Мы, эрудиты, нет - не гомофобы,

Поэты - не поленьев трескотня.

Блестят глаза, начищены ботинки,

По кругу скачет модный анекдот,

И бегают в террариуме сцинки -

Самцы и самки, чёрт не разберёт...

Как пулемёта очередь - по крыше

Дождь вперемешку с градом; у окна

Ждут снегопада фирменные лыжи.

Зелёный шум внезапно... тишина.

Но вот коснулась клавиш, заиграла

(Так, будто чередуя с грустью смех)

Под веточкой заморского коралла

Хозяйка территории - для всех...

Мы слушали, всё-всё запоминали,

А после не сходились много дней,

Поскольку я, к большой моей печали

И к радости, играл потом - на ней.

СЛОНЫ

Мне нравятся слоны, они довольны многим,

Большие, статные, ушастые слоны, -

Я часто говорю другим четвероногим.

И в этом нет моей значительной вины.

Всегда хвалю слонов - за необъятность, хобот,

Которому весьма завидует удав,

Чей пристальный язык на части две распорот -

От зависти, ну да! Я чувствую, что прав.

Слон мощен и умён. Недаром Ганнибала

На собственной спине возил в походах слон

И римлян покорял, их воинов немало -

Подкованных коней, летящих вперегон.

Слон гору, если что, подвинуть в состояньи

И ринуться вперёд, быстрее седока...

Мне нравятся слоны! и я люблю их втайне.

И, словно бы удав, завидую слегка...

Их мясом не корми - они вегетарьянцы,

Хотя не каждый лев решится подползти

К насущному слону и речь затеять вкратце.

Не стойте у слонов вы, звери, на пути!

Давайте им гулять, резвиться отстранённо,

Других таких детей мы вряд ли где найдём.

Они могли трубить у стен Иерихона

И блоки пирамид швырять за окоём.

Их поступь широка, дыхание глубоко,

В глазах царит любви и мудрости бальзам.

А в Индии слонов, где царствовал Ашока,

Богами нарекли - и молятся богам.

***

Я вышел на балкон, услышал птичий лепет,

И лёгкий ветерок моих коснулся губ.

Мне захотелось петь, чтоб день, когда померкнет,

Ко мне не применял свой острый ледоруб.

Пусть будет горяча душа моя и тело,

И холод не проймёт земной, полночный, - пусть!

Я, если суждено, у тёмного предела

Не в снежную крупу, но в порох перетрусь.

И выйду на балкон, быть может - не на этот,

И луч, упав с небес, меня воспламенит,

Чтоб снова песнь моя - как самый лучший метод -

Летела над землёй, единственный мой щит.

***

Когда любовь была права,

Когда печаль была дрова,

Когда повсюду пели птицы, -

Я собран был, казалось - льва

Могу смирить рукою левой,

Подбросить правой раза два

И мыслей вольные зверинцы

Облечь в привычные слова.

Я был на взводе и на взлёте,

Никто постичь меня не мог,

Хотя, с вопросом "как живёте?"

Не отставали, видит бог.

Моей поддавшись эйфории,

За мною шли и стар и млад,

Как за Христом, что по России

Гуляет, людям русским рад.

Скажу: на каждом перекрёстке,

На поворотах, площадях

Любви пылающие блёстки

Моей души трепали стяг.

Я шёл под парусом как будто,

Неутомимо шёл вперёд,

Исполнен хаоса, уюта,

Смакуя сладкий кислород.

Мне было всё по барабану...