Придвинулся ближе, наклонился, заглянул мне в глаза и мягко, словно спрашивая позволения, коснулся моих губ. Погладил их губами. Попробовал нижнюю на вкус и чуть прикусил её, словно просил пустить его в мой рот. Пытаюсь глотнуть воздух. Мужчина обхватывает мой подбородок сухими горячими пальцами, чуть поворачивает мою голову и медленно, поступательно углубляет свой поцелуй. Он точно пытается узнать, какая я там, внутри. Я отвечаю, и другая его ладонь ложится мне на грудь и начинает мягко, ритмично сжимать её в такт нашему поцелую. В моём горле зарождается тихий стон. Я поднимаю руку, чтобы обнять мужчину, притянуть к себе ближе, и… всё обрывается. Васильев моментально отстраняется от меня. В темноте салона загадочно вспыхивают его глаза.

– Что это было? Ваши мужские игры – или объявление настоящей войны? – Стараясь говорить небрежно, я поправляю блузку, застегиваю пуговички.

– Нет. Это – предложение перемирия.

– Пере… Что? – уставилась на него.

– Ты слышала. – Васильев как-то странно улыбается. – Считай, что мы с тобой заключили сделку: ты делаешь мне тендер, после чего я подбираю тебе фирму, куда ты и уходишь. М-м?

– Нет, не «м-м», – хмурюсь я. – А если я откажусь?

– А ты получше обдумай моё предложение.

Вы тоже слышите в этой фразе подтекст: «Не согласишься, будет хуже»?

– И кстати, предлагаю перейти на «ты», – Васильев на секунду прижимается затылком к подголовнику и резко выпрямляется. – А теперь давай найдём тебе такси.

– А вы… ты как поедешь? – мямлю я.

– Ну, во-первых, ты меня почти довезла. А во-вторых, за мной скоро приедут.

Пока я силюсь понять, что на уме у этого непостижимого человека, он достаёт телефон и ищет иконку «Яндекс-Такси». Вытягивает шею, рассматривает номера стоящих рядом домов и быстро печатает смс-ку, отправляет заказ.

– Так. Нам обещают, что такси уже близко… Отлично. Кстати, я тебе должен.

Похлопав себя по карманам, вынимает из нагрудного пару сложенных купюр и протягивает мне.

– Для такси тут много, – заметив две «пятисотенные», отказываюсь я.

– Цветы Ларисе. Ты покупала, – напоминает он.

– Ладно, – закусываю губу и протягиваю руку.

Купюры ложатся мне на ладонь. Пытаюсь что-то сказать, но позади нас, как нарочно, замирают две фары, бьющие мне прямо в глаза.

– Похоже, твоё такси. Пойдём, провожу тебя, – Васильев выходит из «БМВ». Я выбираюсь следом. Не дотрагиваясь до меня, он распахивает передо мной заднюю дверцу желтого «Форда»:

– Садись.

– Первым делом безопасность, да? – пытаюсь шутить я.

– Нет. Первым делом цель и выбор подходящего средства. Ну, пока… Павлова, – Васильев захлопывает дверцу и достаёт телефон:

– Да, я. Да, рядом с домом.

– Девушка, адрес тот, что указан при заказе? – уточняет таксист.

– Что? – не понимаю я. – Ах, да… Профсоюзная, дом десять. – Машина трогается, а я касаюсь пальцем своих припухших губ.

Кто-нибудь, скажите мне, что здесь сейчас было?»

8 сентября 2016 года.

1.

« – Слушай, Вадик, а какой он, Васильев? – спросила я, сидя в кафе и сжимая в руках чашку с кофе.

Как вы понимаете, этот вопрос не отпускал меня со вчерашнего вечера. Отдельной строкой стояла дилемма, как мне теперь вести себя с Сашей, или – с Александром Владимировичем?

Полночи провертевшись на кровати, в семь утра я наконец сдалась, и, абсолютно разбитая, выползла из постели. Медленно чистила зубы, стоя под струями чуть тёплой воды. Подсушивая феном волосы, разглядывала в зеркале своё лицо – как всегда, бледное. И всё же эта ночь привнесла в мою блеклую внешность одно качественное изменение: в моих глазах появилось нечто, очень похожее на… надежду. Точно внутри меня кто-то включил свет. Передёрнув плечами (что за чушь лезет в голову?), отказалась от завтрака (кусок не лез в горло) и заварила двойную порцию кофе. Переместившись к зеркалу, накрасила глаза. Покрутила в руках помаду, но, вздохнув, отложила её в сторону (не надо поспешных выводов, ладно?).

Перебрав всё содержимое своего гардероба, остановилась на тонком свитере с вырезом, красиво приоткрывавшим плечи, и на узкой красной юбке из итальянской саржи. В восемь утра всунула ноги в «балетки», прихватила сумку и вышла на лестничную площадку. Спустившись на лифте на первый этаж, кивнула соседу, с остервенением рывшемуся в недрах почтового ящика. Сосед (так, ничего особенного: сорокалетний, грузный, уже «поплывший» мужик, живший в соседней квартире вместе с мамой и двумя злющими таксами) при виде меня крякнул и выронил кипу газет. Усмехнувшись, я вышла на улицу.

С удовольствием глотнула чистый сентябрьский воздух, ещё не убитый московским днём и автомобильными выхлопами. Уселась в свой «Купер» и уже через полчаса парковалась на собственном вип-квадрате, любезно выделенном мне Тарасовым. Поднялась по ступеням ещё пустого крыльца и – о, счастье! – столкнулась с Вадиком. Оценила интерес, вспыхнувший в его карамельных глазах, и получила приглашение сходить пообедать в маленькое кафе, куда позавчера меня водили Алтухов и компания.

И вот теперь, воспользовавшись отсутствием того, кто занимал мои мысли, мы с Вадимом уютно устроились за квадратным столом, накрытым темно-бордовой скатертью. Вяло поковырявшись в салате с рукколой, я согревала руки о чашку с кофе, наблюдая за Вадиком, который с аппетитом уплетал пасту Карбонара.

– Так какой он начальник, Вадим? – повторила вопрос я.

– В смысле, «какой он начальник»? – Шевелёв оторвал от тарелки глаза.

– Ну, какой он, на твой взгляд? Въедливый? Жёсткий? Жестокий? А может, он очень добрый? – насмешливо предложила свои варианты я.

– По-моему, он – справедливый, – помедлив, ответил Вадим.

– Да ладно! – фыркнула я, потому что из всех определений, которые я бы дала Васильеву, это подходило ему меньше всего. Шевелёв перестал жевать и принялся изучать моё лицо.

– Ну, я могу тебе кое-что рассказать, – подумав, предложил он. – Но у меня будет одно условие.

– Вадик, я не болтлива, – напомнила я.

– Это я уже понял, – Шевелёв кивнул и переправил очередную порцию макарон в рот. Прожевал, сглотнул.

– В общем так, – начал он, – как ты уже знаешь, у нашей Конторы есть владелец – хозяин. Хозяин создал эту Контору. И он примерно десять лет назад взял на работу Александра Владимировича. Но год назад хозяин попал в больницу. У хозяина рак нашли.

– Печально, – искренне огорчилась я.

– Печально, – кивнул Вадим, – но самое печальное для нас – как ни гадко это сейчас прозвучит – то, что хозяину сейчас не до Конторы. Но продавать её он не хочет.

– А – почему?

– Ну, во-первых, потому, что нет подходящих покупателей, готовых выложить сумму, равную нашим пяти годовым оборотам. А во-вторых, хозяин проходит лечение в Германии, а на это требуются деньги. Большие деньги, Наташа… И вот год назад хозяин, вместо того, чтобы искать покупателей, решил взять управляющего – человека, который смог бы руководить Конторой вместо него.

– Так появился Тарасов?

– Не совсем, – Вадим покачал головой. – Сначала хозяин пытался найти кандидата в самой Конторе. Но что-то не сложилось, и вот тогда хозяин пригласил Тарасова.

– Очень интересно. – Я отставила чашку в сторону. – Продолжай.

– А нечего продолжать-то, – невесело хмыкнул Вадим. – Пришёл Тарасов, и у него сразу же возник конфликт с Алексан… – Шевелёв перехватил мой нетерпеливый взгляд, – ладно, хорошо. С Васильевым. Но в отличие от любого другого человека, который вошёл в клинч с руководством, Васильев не написал заявление по собственному и остался в Конторе.

– И в чём же тут справедливость? – не поняла я.