– Зато я свободна, мама, – вздыхаю я. – Не знаю, как насчёт первого и второго, но я нашла работу. И сегодня постараюсь обязательно устроиться на неё.
– Ну-ну, – усмехается мама. – Карьера, это всё, что тебе остаётся. Да, Павлова?
Я молчу: мне нечего ей ответить.
Мама и я выходим из квартиры. Я запираю дверь. Мама бросает на меня быстрые, задумчивые взгляды бледно-голубых глаз, цветом похожих на топаз. Точно такие же глаза и у меня – они точно выцвели от обрушившегося на нас одиночества. В своё время мама упустила моего отца. А я только что отпустила Олега. Ёжась от холода (и образовавшейся внутри меня пустоты), я застёгиваю жакет на все пуговицы. Мама вызывает лифт. Мы молча доезжаем до первого этажа, я сбегаю по ступеням, толкаю тяжёлую дверь подъезда и выпускаю маму на улицу.
– Тебя подвезти? – предлагаю я и бросаю взгляд на часы с Микки-Маусом. До собеседования у меня есть ещё час с хвостиком, а мама живёт всего в трёх остановках от улицы Кржижановского.
– Не надо, я просто пройдусь до метро. Мне есть, о чём подумать. – Мама вздыхает и всё-таки подставляет мне свою гладкую, пахнущую изысканными духами щёку. Она такая красивая, моя мама. И всегда переживает за меня больше, чем я заслуживаю. – Удачи, – холодно прощается мама, когда я предлагаю ей свой виноватый дочерний поцелуй.
– Спасибо. – Я трогаю маму за локоть. Это – моё извинение за утреннюю сцену, за всё, что мама вытерпела от меня, своей единственной и очень упрямой дочери, которая так и не оправдала её надежд: не создала собственной семьи, не подарила ей внуков. Сажусь за руль, давя в себе клубок отчаянной, солёной горечи. Пристёгиваю ремень. Мама вяло машет мне, заглядывая в окно со стороны левой дверцы моего «Мини Купера».
– Удачи, – шепчут её губы.
«Удачи, мама? – горько улыбаюсь я. – Удача не любит серьёзных и целеустремлённых людей. Бесшабашные головы, безумцы и игроки – вот её короли и принцы. А я – не такая. Мне не нужна удача, потому что я знаю, кто я, что я могу и почему на собеседование вызвали именно меня».
С этой мыслью киваю маме, жму на педаль газа и выезжаю со двора. Через час и тридцать минут меня ждут в офисе фирмы, которую я, повторяя за человеком, выбравшим меня из десятка соискателей, называю так же просто и ёмко, как он: Контора».
2.
« – Лизон, вставай, – Вытирая взъерошенную мокрую голову полотенцем, я выхожу из душа и произношу имя своей юной сожительницы на французский лад. – Лизон, вставай, я кому говорю?
– Отстань, Сашка, – вяло отбивается Лиза.
– Ах, так? – Наклоняюсь и тяну свою принцессу за пятку, игриво выглядывающую из-под одеяла. «Лизон» немедленно приоткрывает правый глаз, хлопает ресницами, её взгляд становится осмысленным и фокусируется на нижней части моего тела.
– Ого, – плотоядно тянет она и переворачивается на спину, – а ты ещё ничего, Васильев.
– Чего? – усмехаюсь я и направляюсь к шкафу, отлично сознавая, что женские глаза сейчас впиваются в мою голую задницу. – Да я ещё ого-го!
– Ну, тогда иди сюда. – «Лизон» приглашающе распахивает одеяло.
– Нет уж, – хмыкаю я, выдёргивая из шкафа вешалку, на которой висит мой сегодняшний костюм. – Кстати, ты кофе будешь?
– А если да, то что? – прищуривается «Лизон».
– А если что, то я оставил тебе полпорции робусты1. Только сама подогреешь, – отзываюсь я и вытягиваю нижнюю полку в шкафу.
«Так, туфли у меня сегодня тёмно-синие, замша. Стало быть, и носки должны быть в тон…»
– Гад ты, Саша, – жалобно отзывается Лиза. – Сто лет живу с тобой и вечно одно и тоже: утром ласки вообще никакой.
– Тебе вчера ласки не хватило? – насмешливо отзываюсь я, застёгивая на запястье тёмно-коричневый браслет дорогих наручных часов. – Кстати, где я запонки оставил, не помнишь?
– В прихожей, – ухмыляется Лиза и игриво вскидывает вверх тонкую бровь. – Не забыл, как мы вчера домой из гостей возвращались?
Я смеюсь:
– И как пришли, тоже помню.
Надеваю брюки, рубашку, просовываю голову в ворот темно-синего свитера. Вставляю запонки в узкие петли манжет, аккуратно застёгиваю серебряные крючки. Продвигаюсь к прихожей и ищу взглядом куртку.
– А поцеловать? – догоняет меня голос Лизы.
Покорно возвращаюсь и чмокаю её в тёплые розовые губки, призывно и совершенно по-детски сложенные буквой «о».
«Она такая красивая. И вся моя», – думаю я, разглядывая поддёрнутые влагой желания карие глаза, приподнятые к вискам, как у кошки.
– До вечера и удачи на работе, Васильев, – шепчет Лиза и нежно гладит меня по аккуратно выбритому подбородку. – Я буду держать за тебя кулачки. Ты их всех сделаешь, правда?
– Как всегда. – Я на секунду прижимаю Лизу к себе и, прихватив сумку, исчезаю за дверью.
Пятнадцатисекундная пробежка вниз по лестнице, и я оказываюсь рядом со стеклянной «коробкой» нашей новой консьержки.
– Александр Владимирович, доброе утро! – смущённо кивает из-за окошка молоденькая татарка Гуля, старательно, буквально по слогам выдыхая моё имя и отчество.
– Привет, – улыбаюсь я. – Ну, как твои дела? Женихом ещё не обзавелась? Не говори «да», а то я очень расстроюсь.
– Нет, не обзавелась… ещё, – тянет Гуля и мажет по мне глянцево-чёрными глазами. Но в её зрачках – то самое искательное выражение, которое моя «Лизон» называет не иначе, как исконно-женским томлением. Бросаю быстрый взгляд в зеркало, которое висит за спиной у консьержки. Пятерней зачёсываю назад упавшие мне на лоб волосы. Мне нравится, как я выгляжу. В меру высок (метр восемьдесят три), не «раскачан», но с хорошей фигурой, с широкими плечами, с висками, ещё не испорченными ранней сединой. Правда, губы чуть-чуть тонковаты, но, на мой взгляд, это придаёт моему лицу эдакую аристократичность. Но то, что всегда беспроигрышно привлекает ко мне внимание, это цвет моих глаз. Он синий. Он ярко и броско смотрится на моём смуглом лице. «Какой глупый, самовлюблённый павлин», – скривите губы вы.
Увы, сейчас я вас очень разочарую. Несмотря на мою внешность и любовь к хорошим шмоткам, мой IQ составляет ровно сто семьдесят баллов, что на десять пунктов выше показателей Билла Гейтса. Я – кандидат технических наук. За мной числятся сто двадцать пять изобретений. В свои почти тридцать пять я уже возглавляю ТОП 50 ИТ-директоров ведущих российских телекоммуникационных компаний.
И у меня хватает ума понять: в сегодняшнем мире внешность играет громадное значение. Нет, одежда не делает нас умней или добрей, щедрей или лучше, но в своих первых суждениях мы ориентируемся всё-таки на внешность. На то, как выглядит человек, на то, как он двигается, на то, как он на вас смотрит. И если красивая женщина просто привлекает внимание, то красивый мужчина находится в более выигрышной позиции: ему не надо прилагать особых усилий, чтобы начать разговор, удержать и развить интерес собеседника. Особенно, если твоя визави – женщина. Впрочем, последнее вовсе не означает, что я, очертя голову, готов во все тяжкие – или вообще просвещать «Лизон» относительно всех моих похождений. И если подобная забота называется словом «любовь», то да, я очень люблю Лизу. К тому же, положа руку на сердце, «Лизон» устраивает меня больше других: податлива, молода, красива. Но самое главное – она преданна мне.
«Кстати, о женщинах и об их преданности…»
Одарив Гулю дежурной улыбкой (от которой юная татарочка засветилась, как лампочка в тысячу мегаватт), толкаю дверь подъезда и выхожу на улицу. Оглядевшись по сторонам, достаю из кармана телефон, набираю знакомый номер. Пока моя собеседница ищет трубку, шагаю к машине. Через пять секунд гудки ожидания в моём сотовом обрываются под хрипловато-чувственное:
– Саша? Приве-ет! Ну что, заедешь за мной?
– Слушай, солнышко, я не успеваю, – прижав плечом телефон к уху, я хлопаю себя по карманам, чтобы найти ключи от машины. – Скажи лучше, у тебя получилось организовать то, что я просил?