В кабинете установилась тишина, которая своей продолжительностью и отсутствием каких-либо движений для исполнения приказов вызвала удивление троих синигами.

- Повторяю, сдайте ваш асаучи и документы, форму можете сдать на выходе. Больше вы вас не задерживаем. Можете заняться, - короткий смешок, - фермерством.

Рю уставился на того, кто сказал последнюю фразу, дёрнувшись на усмешке. Дёргаными движениями подошёл к столу, схватил катану, чтобы передать, но перед тем как она достигла поверхности стола, бывший ученик заметил у всех троих синигами в глазах превосходство, будто они смеялись над его слабостью. Из-за этого он замер, так и не положив катану, продолжая держать её в руке. Замученный и уставший Рю пытался успокоить накатившие к горлу волны гнева и ненависти, и когда он почти справился с ними, по крайней мере, до той степени, чтобы положить оружие на стол, ему показалось, что на грани слуха прорычал чей-то сильный голос:

- Убей.

Глаза Рю налились кровью, а из горла вырвалось непривычное рычание, одним движением выхватив катану из ножен, отбросив последние далеко в сторону, он с криком бросился на синигами, входящих в комиссию. И если того что посередине он смог наполовину разрубить, задев спинку стула и остановившись в районе живота, и поделив тело на букву Y, щедро орошая кровью потолок и стены и покрывая своё тело красной тёплой жидкостью, то оставшиеся двое синигами лихо вскочили с мест, выхватывая клинки. В этот момент Рю испытал настоящее удовольствие - здесь сыграли роль и долгожданный срыв, дарующий чувство свободы, и исчезнувшая головная боль, принёсшая лёгкость в теле и душе, и, так называемое, боевое крещение - первая кровь.

Потеряв пару мгновений, Рю, опомнившись, резко дёрнул клинок на себя и оторопел - меч будто не застрял, а сам не хотел покидать тело убитого.

- Вкусно, - услышал Рю на застенках сознания довольный рык.

Однако, ему не дали второй возможности перейти в боевую готовность, с двух сторон насаживая преступника на катаны, сначала чуть приподнимая и затем сбрасывая на пол, с добавкой в виде завершающих колющих ударов.

Рю, угасая сознанием, смог заметить, что пока он падал, клинок всё-таки вышел из тела того синигами и сейчас покоился в его руке, полностью покрытый застывающей алой кровью. Находясь на последнем издыхании с онемевшим телом и отказавшим слухом и зрением, озарение настигло его, видимо, воину смерти досталось благословление перед собственной кончиной.

- Дзампакто? - слабым голосом спросил, цепляясь за жизнь и с надеждой ожидая ответ.

Но так ничего и не услышал, сгинув в круговороте душ, не получив оного.

Когда соприкасаются миры часть 1.

Ад, неприступная тюрьма, из которой невозможно сбежать, именно так детям любят говорить священники.

Это тот самый мир, где все грешники - страдают за свои грехи. Так они говорят.

'Смотрите, малыши, не грешите, иначе вас отправят туда, и вы будете страдать до

великого суда', - скажет какой-нибудь пожилой поп. Сидя в центре круга, окруженного маленькими людьми. Чистыми и такими доверчивыми. Эти дети будут слушать его, они будут смотреть на него с открытыми ртами, а в их ясных глазах будет читаться вера в то, что это правда.

Но когда-нибудь детки вырастут и многие из них решат для себя, что это лишь страшная сказка, призванная держать под контролем детей. А будут и те, кто продолжат верить, что тот самый мир где-то там есть, и лучше тебе не быть поддонком, если ты не хочешь на своей шкуре проверить, правдивы ли слова священников.

Этот мир все живые (ну или подавляющее его большинство) ненавидят и боятся.

О нем думают больше, чем о других загробных мирах. Что не мешает ему быть загадкой.

Ни Уэко-Мундо, где обитают пустые, ни Сообщество душ, которое выбрали своим домом Синигами, возомнившие себя богами смерти. Также ни дворец того, кто самонадеянно назвался королем душ, да что там, даже место, где копит свои силы его сын, не хранит в себе столько тайн.

Как уже было сказано ранее, многие пытались проникнуть туда, порой это удавалось и то, что скрыто по ту сторону, навсегда меняло их представление о том, как устроена вселенная. А если той душе не везло, то ад не отпускал того смельчака, оставляя его при себе.

Но, бывало, какому-нибудь миру не везло, и уже из ада выходили, чтобы посмотреть, что по эту - сторону. И горе тому, кто оказывался на пути этих 'выродков' бывших при жизни и, ставших чудовищами после смерти.

Но даже это не самое страшное.

Потому что порой, если миру ну очень не везло, выходили те, о чьем существовании никто не догадывался. Про этих существ можно было сказать - 'Вот они, те, кто пришел из-за грани'.

И когда они переступали ту тонкую грань, разделяющую мир живых и мертвых. То появлялся тот самый легендарный момент, когда можно было сказать ту самую фразу.

Фразу, которая в этот момент не стала бы говорить всем, кто услышал. Что сказавший её решил выпендриться и начать поливать всех пафосом. Потому что она била точно в цель.

И если кто-нибудь оказался бы рядом с местом прорыва. И этот некто знал бы, кто идет сюда с той стороны. Он обязательно бы сказал.

'Да поможет нам бог.'

Но как обычно бывает, они появляются там, где точно не будет свидетелей, что только усугубляют ситуацию.

И когда они приходят в мир живых, то этот мир замирает. Потому что он чувствует - парии вышли из ада, и, как уже было сказано, 'да поможет нам бог'.

***

- Все готово? - задал позади него вопрос нежный, ласковый и возбуждающий (тех, у кого есть чему - возбудиться) голос.

Но он промолчал, все так же сидя на камне и держа свое верное оружие в руках, и незаметно сжимая его с такой силой, что и алмаз бы превратился в пыль.

- Еще немного и я буду там - прошептал он, переводя взгляд на свою глефу, которая выглядела как полностью сделанная из стали копье, но только с двумя односторонними, слегка изогнутыми лезвиями, повернутыми в противоположные друг от друга стороны.

Сколько раз она спасала ему жизнь, даже он не смог бы ответить. Да хотя бы вспомнить то первое пробуждение и того старика. Размышлял Альпильчёр, снова сжимая древко, но с куда большей силой, но оружие на этот никак не отреагировало, все так же оставаясь прямым и даже каким-то - как казалось Альпильчёру - спокойным.

Однако в отличие от оружия, его настроение не было таким непоколебимым. Пока он снова и снова вспоминал тот момент, где его чуть не изнасиловали. Из него неосознанно начала исходить его сила. Пока еще слабыми волнами, она лишь отодвигала маленькие камушки, но чем больше он думал о том случае, тем больше росло духовное давление. Грозящую превратиться во всё уничтожающую волну.

'Кто бы мог подумать, что встреча с тем извращенцем будет иметь такие последствия', - поглаживая древко глефы, размышлял он. - 'Впрочем, я не о чем не сожалею', - все также думал он, а его сила уже разрушала ту скалу, на которой он сидел, и так бы это разрушение и продолжилось, если бы в этот момент из его тела не начал исходить ослепительно белый свет. - 'Хотя по сравнению с тем, что произошло, когда я встретился с ним во-второй раз, то это кажется какой-то по-детски невинной забавой'.