Артур коротко поклонился и, пряча улыбку, услышал, как все собравшиеся наградили его аплодисментами. Григорий смотрел на своего приятеля широко распахнутыми глазами, соображая, не заболел ли тот часом.
- А Вы, молодой человек, участвовали в конкурсе тоже? - вдруг произнёс старческим голосом отец Никодим.
- Да, - ответил Артур со скромным достоинством. - Я писал сочинение на ту же тему.
- И сколько же баллов заработали? - не унимался второй соборный иерей.
- Девяносто один, - сообщил инструктор медитации буддийского центра, не покривив душой.
В комнате началось перешёптывание, переглядывание, сдержанное бормотание - ещё нельзя было назвать это полноценным ропотом, но вдруг Валентина Ивановна поймала общую мысль, сгустила и облекла её в слова, обратившись к настоятелю собора своим пронзительным голосом с вопросом:
- Отец Александр! Мы разве обязаны давать рекомендацию только одному человеку?
Отец Александр развёл руками.
- В положении о конкурсе ничего такого не сказано! - невозмутимо ответил он. - Хоть дюжине.
Григорий вскочил с места.
- Извиняюсь, но вы не можете дать рекомендацию этому, с позволения сказать, 'дьякону'! - крикнул он запальчиво. - Это... этого нельзя делать!
- Почему это 'с позволения сказать'? - спросил Артур, ласково улыбаясь. - Или мой друг утверждает, что я не клирик? Или я не выполняю своего служения? Или я кого-то в этом обманываю? Или он утверждает, что я плохо служу?
Все взгляды обратились на Григория.
- Нет, я такого не говорил, только... - отец дьякон смешался. Сказать всю правду означало нарушить слово, чувство порядочности мешало ему это сделать. Пока он выбирал из двух зол, отец Никодим выразил общее мнение:
- Мне нравится молодой человек, да что там, он нам всем нравится. Экая светлая головка! Отличным иереем через пару лет будет юноша. Считаю, надо дать рекомендацию обоим. А досада нашего дьякона мне понятна, но только ведёт он себя так, что приходится нам за него краснеть. Надо же, Гришенька, отвечать за свои слова!
Отец дьякон возмущённо заглатывал воздух ртом, словно рыба, и наконец высказал:
- Неужели вы не понимаете, что если дадите рекомендации нам обоим, мне ничего не светит? У меня ведь только восемьдесят шесть баллов за сочинение!
И действительно, в положении о семинаре было сказано, что к участию в семинаре допускаются лишь семь человек, победивших в конкурсе эссе по семи предложенным организаторами темам сочинений, итого только по одному победителю в рамках каждой темы, но, увы, молодой клирик не встретил в своём приходском совете никакого сочувствия.
- Мы этого не знаем, - философски заметил отец настоятель. - Может быть, да, а может, и нет. Это всё ещё бабушка надвое сказала. (Протоиерей намедни поссорился со своим дьяконом, который как будто стал проявлять слишком уж большое своеволие, да и слишком много воображать о себе стал, а лучшего повода осадить отца дьякона сложно было и придумать.)
- В любом случае, пусть более умные люди, не нам чета, и разбираются, кто более достоин, правда? - подвела черту Валентина Ивановна.
- Я отказываюсь участвовать в семинаре, если Вы рекомендуете... вот этого! - крикнул Григорий. - Не надо мне от вас ничего! Слепые люди!
Схватив сумку, он стремительно вышел из комнаты, ни с кем не попрощавшись. Через полминуты в коридоре хлопнула входная дверь.
- Отец дьякон совсем с катушек слетел, - с неудовольствием заметил отец Никодим, выразив общее мнение. - Эх! Да ты садись, садись, Артурчик, в ногах правды нет! Сейчас оформим тебя по высшему разряду...
VI
Заседание завершилось, члены совета разошлись. Отец Александр скомандовал своей дочке сканировать протокол и отправить электронным письмом на нужный адрес. Та повиновалась с кислым видом, но без лишних слов. Сам же настоятель пригласил 'Артурчика' в кухню выпить чаю. Пока чайник грелся, он, хоть время было и позднее, и воскресное, позвонил в оргкомитет семинара и поворковал с ответившей ему девицей. Положив трубку, подтвердил, что, несмотря на неожиданность и даже исключительность 'замены', всё должно устроиться в лучшем виде.
- Я чувствую себя виноватым, - признался молодой человек. - Не думал я, что так выйдет. Я просто...
- ...Не потерпел поругания истины, так, выходит? - улыбнулся протоиерей. - И то! И то! Ты не огорчайся, мил-человек: ты нам всем, если хочешь знать, даже одолжение сделал. Неча, неча тебе из-за Гришки печалиться! Ему только на пользу пойдёт, что по носу его щёлкнули: пусть поумнеет чуток... Одного я в толк не возьму: как же ты рекомендацией от своего прихода не запасся?
- Да я ведь не думал участвовать! - ответил Артур, ни солгав ни в одном слове. - Я не честолюбивый человек... - И здесь он тоже не особенно покривил душой.
- А вот это зря! - крякнул протоиерей. - Совсем зря! Вот так-то, без рвения, и отдадите православие в руки нехристей!
Около десяти вечера, когда Артур уже распрощался со словоохотливым настоятелем и вышел на улицу, его телефон издал короткий сигнал о новом письме.
Оргкомитет мероприятия уведомлял 'Артура Симонова, дьякона Феодоровского собора г. Санкт-Петербурга' о том, что он допущен к участию в семинаре 'Светлая седмица: будущее церкви глазами православной молодёжи', организованном Отделом по делам молодёжи Московской Патриархии, и что уже завтра утром ему надлежит прибыть в Москву по указанному ниже адресу. Билеты следует сохранять и предъявить при регистрации, так как проезд участникам семинара оплачивается.
Артур зарабатывал себе на жизнь письменными и устными переводами, так как невозможно даже буддисту прожить на аспирантскую стипендию, но так случилось, что этим утром важный заказчик, желающий пользоваться его услугами в течение целой следующей недели, неожиданно отменил заказ. Ежесубботние медитации в буддийском центре, который 'окормлял' Артур, тоже можно было, в виде исключения, разок и отменить, поэтому ничто не мешало ему прямо сейчас дойти до Московского вокзала (по Кузнечному переулку и дальше через Пушкинский сквер, путь совсем недолгий) да купить билет до Москвы. Так он и поступил, одновременно и радуясь этому неожиданному приключению, ведь приключения в жизни даже инструктора медитации встречаются совсем не часто, и продолжая печалиться о том, что перебежал своему другу дорогу, и поражаясь своей дерзости. С Гришей вышло скверно, это его тревожило, но, с другой стороны, разве он добивался участия в этом семинаре? А теперь вино откупорено и надо его пить, как говорят французы: не идти же на попятный.
'Меня раскусят, - подумал новоиспечённый 'дьякон', поудобней устраиваясь для сна в кресле вагона второго класса. - Раскусят как пить дать: разве я что-то знаю о православии? Только то, что положено знать религиоведу. А разве средний дьякон о своей вере знает больше или хотя бы столько же? Вот и проверим... Что, интересно, я обязан знать? Какие-то специальные молитвы? Молитвы... Молимтеся тебе, услыши нас, бодхисаттва яснозрящий, и помилуй...' - на этих странных словах он уже крепко спал.
Утро застало нашего героя в Москве. Участников семинара ожидали на Симоновском валу. Против ожидания, здание с безошибочно указанным номером оказалось не монастырём, не храмом, да и вообще не имело церковной внешности: обычная бетонная постройка.
Энергичная высокая девушка с тёмными гладкими длинными волосами встретила его прямо на входе его вопросом:
- Вы на 'Седмицу'?
- Да, я - Артур...
- Я знаю, что Вы - Артур, больше некому! Я всё знаю про каждого из вас! Давайте Ваш билет, оба, я сделаю копию, и проходите скорей! Только Вас и ждут!
Не давая ему опомниться, девушка повела его по длинному коридору. Наш герой всё же нашёл время оглядеться.
- Это... здание принадлежит Патриархии? - спросил он с лёгким удивлением.
- Да, то есть нет, то есть... Вы удивляетесь, что мы не на Патриаршем подворье? Там сейчас ремонт, буквально ни одной комнаты свободной - а мы уже пришли! - девушка распахнула перед ним дверь. - Я вернусь к вам всем через пару минут!
