Максим вернулся через полчаса, какой-то обескураженный, немногословный. Повалился в пиджачной паре на кровать, заложив руки за голову.

- Ну-ка! - с беспокойством произнёс Артур и, взяв свечу, подошёл к приятелю поближе. Правая щека церковного старосты явно была красней левой. - Что случилось?

- Плюху схлопотал, - буркнул тот.

- Вот как? - неродственно отозвался Артур. - Может быть, было за что?

- Ай, оставь ты меня в покое! - отмахнулся Максим.

- Я поговорю с тобой ещё, имей в виду! Как только выясню, что ты учудил!

Не тратя времени на дальнейшую беседу, Артур вышел и поспешил к третьему гостевому домику.

На его настойчивый стук дверь не открылась. Он постучал вновь, и третий раз не поленился постучать, и четвёртый. Распахнулась наконец дверь с номером '5' - и 'отец дьякон' едва не захлебнулся холодной водой, ударившей прямо ему в лицо.

Сумев проморгаться, он увидел растерянную Лизу с синим пластмассовым ведёрком в руках (в их ванной комнате тоже имелось такое).

- На улице и так дождик... - только и нашёлся он.

- Простите, пожалуйста, - прошептала Лиза уничтоженно. И почти тут же разгневалась: - Знаете, Вы... тоже заслужили!

- Я-то чем?!

- Вам лучше известно, чем!

- Что здесь произошло, можете Вы мне объяснить?

- А Вам не рассказал Ваш... приятель?

- Ничего он мне не рассказал, и если вы оба будете молчать, то от кого же я узнаю?

Лиза отступила на шаг, позволив ему войти. С шумом захлопнула дверь.

- Ваш драгоценный председатель свалился мне как снег на голову! - начала она дрожащим от возмущения голоском. - Я впустила его, хотя бы просто от неожиданности, во-вторых, мало что соображала спросонья, и потóм - потóм я зачем-то о Вас испугалась, ведь всё станется с этих православных товарищей. Можете Вы это понять, что я могла за Вас испугаться, хоть, конечно, много чести, или эта простейшая мысль не входит в Вашу пустую голову? Объявил мне, что с меня сняли бойкот: ах, радость! Ах, светлый праздничек! Стоило утруждаться... Он всё не уходил, топтался на месте, я предложила ему сесть. Сел - и давай мне кадить комплименты, каждый последующий двусмысленней предыдущего. Я совсем осоловела, не могла понять, что происходит. Просто сидела и лупала глазами. Он, видимо, посчитал эти круглые совячьи глаза знаком того, что я впечатлилась его красноречием, и тогда положил руку мне на коленку... Ох, с каким удовольствием я ему залепила пощёчину! 'Вы перепутали, уважаемый: я - не Европа, и Вы тут тоже не Зевс! - сообщила я ему. - Найдите кого другого, кто захочет запрыгнуть Вам на спину, чтобы подержаться за Ваши красивые рога!' А он мне ответил, что Вы - Вы, слышите? - ему это позволили!

- Что?! - выдохнул Артур и снова часто заморгал. Короткий разговор во вторник вспомнился ему почти сразу... но, чёрт побери, разве его следовало понимать в виде такого разрешения?

- Да, а теперь... эй, подождите, куда Вы идёте? Вам не кажется, что невежливо так обрывать...

- Набить ему морду лица, - лаконично сообщил молодой человек, пробираясь к выходу.

Пока в прихожей он возился с ботинками, Лиза, проскользнув мимо него, проворно повернула ключ в двери и зажала этот ключ в своём кулачке.

- Бóльшей глупости я не слышала! - сообщила она так же гневно, как и вначале. - Вы что, совсем... нет, какое здесь 'вы'! Ты совсем сдурел? Это не ты ему, а он тебе набьёт... морду лица!

- Да, это уж почти наверняка! Но попытаться всё же стóит. Кто знает, кто знает: неожиданность и боевой дух иногда дают преимущество...

- А ещё буддист! Стыдись!

- Стыдиться я буду после - хорошо? Я, конечно, к нему как к одной из своих бесчисленных матерей испытываю безмерное дружелюбие и всё такое прочее. Но в этой жизни он мне не родитель всё-таки, как думаешь? Ты мне отдашь ключ? Или мне потребуется вылезать через окно?

- Нет, ты не пойдёшь никуда!

- Отчего это?

Они стояли друг напротив друга и глядели друг другу в глаза, притворно и несколько комично рассерженные, до тех пор пока Лиза (ещё секунду назад ничто не предвещало!) не шагнула к нему и не обняла его крепко.

- Вот отчего, - шепнула она. - Вот отчего...

XXIV

Четверг стал для Артура днём хронических опозданий: они с Лизой безбожно припозднились к ужину (всё равно холодному, будто со светом разом отключили и газ), а из-за этого совершили уж вовсе непростительное: пришли на пять минут позже к Вечернему правилу. Правда, когда они нашли храм пустым, у Артура несколько отлегло от сердца. Возможно, кто-то и подошёл ровно к семи, но, не найдя отца дьякона, посчитал, что сегодня вечерние молитвы отменяются.

- Плохо, очень плохо, - всё же пробормотал 'отец дьякон' с озабоченным видом. Прошагал решительными шагами к клиросу и по привычке щёлкнул на нём выключателем электрической лампы. Пробормотал сквозь зубы что-то непечатное. Лиза рассмеялась:

- Всё ясно: ларчик-то просто открывается! Света нет, читать невозможно, а наизусть православная молодёжь молитвы не помнит.

И действительно: напротив двух небольших окошек в главной части храма, росли густые кусты сирени, пропуская внутрь лишь малую толику дневного света, да и вечер был совсем пасмурным...

Всё же они зажгли свечи и при их слабом свете прочитали, как могли, Вечернее правило. Ближе к концу молитв в храме появился брат Евгений, единственный из седмицы, кто помнил их наизусть.

- Аминь, - полнозвучно произнёс он в конце. - Так Вы всё же здесь! Стыжусь, стыжусь за опоздание, покаянно склоняю свою дурную голову... Знаете, я был уверен, что Вы не придёте! Потому что принял во внимание ваше одновременное исчезновение за ужином, то есть и Ваше тоже, мадмуазель, а также послушал господина Иволгина, который за тем же ужином красочно живописал, как Вы, Артур Михайлович, грозились поотшибать ему его ветвистые рога...

Артур и Лиза рассмеялись в голос.

- Грозился совсем не я, - пояснил 'отец дьякон'. - Максим что-то от огорчения перепутал...

- ...Или приврал, - добавила девушка.

- ...Но, так или иначе, моё мужское самолюбие он спас, потому что уж если 'грозился', то, значит, я действительно 'грозный', - миролюбиво закончил Артур.

- Отец дьякон, позвольте спросить Вас! Хоть и бестактно, но не успокоится душа, пока не узнаю! Вы женаты, или монашествуете, или целибатствуете? Или, может быть, Владыка для Вас икономию попустил в смысле разрешения брака после дьяконского рукоположения?

- Ни то, ни другое, ни третье, брат Евгений...

- ...Ни четвёртое, - прибавила Лиза с улыбкой.

- Как, и ни четвёртое тоже? - испугался Гольденцвейг: это уж было вовсе непредставимо!

- Когда-нибудь мы Вам расскажем... - пробормотала девушка весело. - Или даже сейчас! Артур, можно?

Дождавшись кивка, она подошла к монаху и что-то весело зашептала ему на ухо.

- Ах, полноте, барышня, - отозвался брат Евгений, подняв брови. - Эту сказку я слышал так часто, что уже вовсе перестал ей верить. Но даже если допустить, что иноверие отца дьякона - это не выдумка, вовсе не вижу, как из одного следует невозможность другого. Знавал я таких иереев... но давайте, что ли, выйдем из храма Божьего, а то негоже прямо здесь суесловить! Так вот, знавал я, во-первых, отца Леонида...

Говорят, что мысли и желания материальны, в том числе не только духовные размышления и порывы, а такие сугубо вульгарные, как желание ударить своему соседу кулаком в лицо. В любом случае, если два человека неподалёку друг от друга и с небольшой разницей во времени думают об одном и том же, это случится с бóльшей вероятностью, чем когда об этом думает лишь один. Войдя в свой домику (уже смеркалось), Артур стал свидетелем того, как из комнаты ? 1 в общий коридор вывалился Джереми, держась за нос. Из носа у него, похоже, шла кровь.

- Can I help you? - приветливо спросил буддист, едва не прибавив в конце предложения Sir, причём не от большого уважения, а единственно от хорошего настроения, которое легко наполняет незлобного человека дружелюбием.