До этого момента Майра весьма спокойно внимала речам сэра Эдвина, даже с некоторым одобрением. Конечно, лучше было бы, если бы граф и баронет проявили взаимную любезность, ведь в конце концов им предстоит стать близкими соседями. Но, услышав, что и ей придется принять участие в обмене любезностями, Майра встревожилась. Она бросила взгляд на мать, сидевшую в своем кресле, выпрямив спину и не улыбаясь.

– Мы не бываем в Данбертоне, сэр, – сказала Майра. – Между нашими семьями никогда не существовало дружеских отношений.

– Вот как? – проговорил сэр Эдвин. – Мисс Хейз, вы меня удивляете! Неужели его сиятельство настолько надменен? Подобного не ждешь от аристократа, в особенности если ты сам занимаешь довольно высокое положение, но, вероятно, это вполне объяснимо. Я докажу, что достоин быть в числе знакомых графа Хэверфорда. Я поставлю его в известность относительно того факта, что моя матушка – урожденная Грэфтон из Хаглсбери. У Грэфтонов, как вам, разумеется, известно, кровь необычайной чистоты, – заверил сэр Эдвин леди Хейз. – Их родословная восходит к одному из храбрейших рыцарей, сражавшихся плечо к плечу с самим Вильгельмом Завоевателем.

– Несколько поколений назад, – объяснила Майра, – произошла неприятная история. Мой прадед и прадед нынешнего графа занимались контрабандой, процветавшей на здешнем побережье в те времена.

– Боже мой!.. – произнес потрясенный сэр Эдвин.

Внезапно Майре стало весело, она задумалась: неужели ему никогда не приходилось пить вино, попавшее в страну через «черный ход», – так сказать, вино, не обложенное таможенными пошлинами? И неужели его матушке и сестрам никогда не приходилось пить чай, попавший в их чайник таким же окольным путем? Но даже если приходилось и сэр Эдвин знал об этом, он, без сомнения, отверг бы всякое предположение о том, что сам причастен к контрабанде.

– Граф Хэверфорд не столько принимал участие в контрабанде, сколько поддерживал ее и покупал товар, – продолжала Майра. – Тогда как мой предок был главой контрабандистов. Он шел на дело ночью, зачернив лицо, полагаю, с пистолем за поясом и с абордажной саблей в зубах. – Майра старательно избегала укоризненного взгляда матери.

– Я не знал, что на баронетстве Хейзов такое пятно! – пробормотал сэр Эдвин с явно обескураженным видом. – Контрабандисты? Пистоли и абордажные сабли? Умоляю вас никогда не сообщать эти факты моей матушке, мисс Хейз! Они могут привести к ухудшению ее здоровья и даже вызвать фатальное сердцебиение.

– Когда береговая стража изловила моего прадеда, – рассказывала Майра, – и приволокла его к ближайшему мировому судье – графу Хэверфорду, тот приговорил его к семи годам заключения. Он содержался в плавучей тюрьме.

Сэр Эдвин вздохнул с явным облегчением.

– Это плохо, но могло быть и хуже, – заявил он. – Если бы среди ваших предков оказался человек, казненный через повешение, мисс Хейз… – Сэр Эдвин содрогнулся.

Майра еще больше развеселилась. Она чувствовала, что немного отомстила за себя. Сэр Эдвин, однако, никак не отреагировал па ужасающее лицемерие, проявленное в этом деле графом Хэверфордом.

– Спустя семь лет прадед вернулся, – продолжала Майра. – Конечно же, все пережитое ожесточило его. Прадед прожил еще более двадцати лет, являясь живым укором своему соседу. И с тех пор наши семьи не поддерживают никаких отношений. – Она мысленно добавила: «Почти никаких. Хотя лучше бы совсем не знаться».

– Нарушители закона, – проговорил сэр Эдвин, – обычно негодуют на тех, кто совершенно справедливо осуждает и карает их. Меня угнетает то, что деликатным и утонченным леди, – он сначала поклонился леди Хейз, а потом Майре, – приходится оставаться одним и претерпевать последствия подобного злодейства. Хотя я никогда не стану оскорблять слух моей матушки рассказом об этих преступных деяниях, все же с уверенностью могу утверждать: знай матушка о них, она непременно посоветовала бы мне придерживаться избранного мной образа действий. Я заеду к графу Хэверфорду сегодня во второй половине дня и принесу свои искренние извинения за действия своего предка, равно как и за то, что означенный предок пренебрег возможностью хотя бы отчасти искупить свою вину, уехав отсюда и проведя жизнь в тихой безвестности.

Майра испытывала противоречивые чувства: ей было смешно и неловко, и в то же время ее охватил гнев.

– Мой дорогой кузен Эдвин… – тихо проговорила леди Хейз, прикрывая рот ладонью.

Баронет поднял руку, призывая ее помолчать.

– Вы не должны благодарить меня, сударыня, – заявил он. – Будучи в настоящее время баронетом из Пенвит-Мэнора, я наследую не только титул и имение, но также и ответственность за действия всех баронетов, живших здесь до меня. А также наследую обязанность защищать женскую часть семьи. – Он поклонился леди Хейз. – Я попытаюсь достигнуть примирения в этом вопросе, сударыня. Уверен: его сиятельство воздаст должное моему смирению и тому, что я беру на себя вину за все, что случилось в далеком прошлом.

Майра уставилась на сэра Эдвина, не веря своим ушам. В этом уже не было ничего смешного. Что же подумает о них граф Хэверфорд? В этот момент она презирала себя за то, что ее тревожат подобные вещи.

– Вопреки общему убеждению, – продолжал сэр Эдвин, – гордость не может понести ущерба от смирения. Принося извинения его сиятельству, я не поступлюсь своей гордостью. Вы не должны опасаться этого, леди. Мисс Хейз, вы будете сопровождать меня.

– Прошу прощения, сэр, – поспешно возразила Майра, – но, возможно, приличнее будет, если вы посетите графа без меня, поскольку он сейчас живет в Данбертоне один?

– Говорят, – добавила леди Хейз, – что графиня, его матушка, также прибудет в Данбертон на Рождество, вместе с гостями, сэр. – Просто удивительно, сколько можно услышать в деревне местных новостей, даже если все стараются избегать определенных тем в вашем присутствии. – Граф, без сомнения, сейчас один, – продолжала леди. – А мы с Майрой приглашены в Тамаут на чай.

Но переубедить сэра Эдвина было невозможно.

– И все же мисс Хейз должна сопровождать меня, – заявил он. – Сопровождать в качестве моей невесты. Это будет расценено как высшая степень любезности с моей стороны – представить вас его сиятельству впервые в этом качестве, мисс Хейз. Ведь граф, вне всяких сомнений, является самым знатным лицом в округе. И конечно же, вам следует присутствовать при примирении вашей семьи с семьей его сиятельства. Вы, мисс Хейз, сможете высоко держать голову после того, как всю жизнь были вынуждены от стыда держать ее опущенной. Кажется, некий добрый ангел принес меня сюда именно сейчас. Могу только добавить, что моя матушка была с этим ангелом заодно, когда настаивала на том, чтобы я отправился сюда, не откладывая поездку.

Леди Хейз молчала, время от времени бросая на дочь виноватые взгляды. Майра вспомнила, что некогда именно ее мать призывала покончить с враждой, начавшейся в таком далеком прошлом. Мать приехала в Пенвит из Ирландии, чтобы выйти замуж за отца Майры. Она надеялась, что ее ждет насыщенная светская жизнь. Леди Хейз весьма огорчилась, что ей пришлось отказаться от тех развлечений, в которых принимала участие графиня Хэверфорд с семьей. Но со временем она примирилась с враждой семейств. «Наверное, следовало раньше сообщить сэру Эдвину об этой вражде, – подумала Майра. – Без сомнения, следовало…»

Но Майра промолчала, не стала продолжать спор. У нее возникло подозрение, что сэр Эдвин Бсйли принадлежит к тем людям, с которыми спорить бесполезно – просто потому, что он слышит только то, что хочет услышать, и каждое свое слово считает неколебимой истиной. Судя по всему, придется ей отправиться с ним в Данбертон с визитом. Майра с ужасом думала о том, что ждет их там. Оставалось только надеяться, что графа Хэверфорда не окажется дома или он откажется их принять.

И еще она подумала о том, что сэр Эдвин Бейли не из тех, кого можно переспорить, коль скоро он решил избрать определенную линию поведения. Если сегодня визит окажется неудачным, он завтра или послезавтра отправится с повторным визитом. В общем, лучше покончить с этим сегодня, решила Майра. Хотя, конечно, это будет самое большое унижение в ее жизни.