На наш взгляд, пристальное исследование религии позволит лучше понять положение человека в мире и получить дополнительные критерии для верификации эпистемологических, научных и моральных постулатов. Благодаря аутентичной интерпретации религии человек сможет стать мудрее, обрести новый эвристический потенциал. Мы предлагаем первые опыты в этой области.

Светская теология определяется как философия, которая изучает религию, ее постулаты, образы и символы для прояснения подлинного облика бытия и человеческого существования.

Согласно Библии, на вопрос Моисея об имени Его Бог отвечает: «Я есмь Сущий» (Исх. 3, 14). На философском языке этот ответ означает: Я есмь Бытие. Иначе говоря, имя Бога — Бытие. Бога зовут Бытие. Сам Бог известил об этом всем людям. Его таинственность — это таинственность природы, Космоса, всего сущего в целом; Его свойства — это свойства бесконечного бытия. Отметим также, что вариант ответа Бога, предложенный Э. Фроммом (1992: 14 6), — «Я становлюсь тем, чем Я становлюсь» — является более предпочтительным, поскольку Бог (бытие, сущее, природа, жизнь) понимается становящимся. Становящийся Бог более реален, чем статичное, неподвижное существование.

Какую же пользу для метафизики, гносеологии, для человеческого познания в целом может принести философское понятие Бога? Рассмотрим несколько примеров.

Обсуждая проблему свободы воли, Э. Фромм отмечает: «Человек может выбирать. Бог не может его спасти; все что может сделать Бог, — это поставить его перед принципиальной альтернативой жизни и смерти и потребовать от него выбрать жизнь» (Фромм 1992: 106, примечание). С этой точки зрения человек спасается сам. Бог не наделен способностью спасти человека, Он может только требовать от человека выбирать между жизнью и смертью, добром и злом. В изображении Фромма Бог предстает как безразличный и потому недоброжелательный свидетель человеческой деятельности. Однако философ заблуждается относительно Бога.

Августин Блаженный, не отрицая свободы воли человека, полагал, что «благодать Божия не по заслугам нашим дается…» (Августин 1987: 538), благодать Божия происходит «не от дел, чтобы никто не хвалился» (Ефес. 2, 8, 9). Именно Бог по милости своей спасает человека, приводит нас в жизнь вечную (см.: Августин 1987: 542).

По мнению А. Гусейнова и Г. Иррлитца, вывод Августина о том, что божественная благодать не зависит от личных человеческих заслуг, шокировал даже его сторонников (см.: Гусейнов, Иррлитц 1987: 235). Между тем в комментариях Августина заключен глубокий смысл. Философия может интерпретировать Бога как бесконечное бытие, которое есть абсолют. Бытие, жизнь есть добро. Небытие, ничто, смерть есть зло (дьявол), и оно ничтожит бытие. Человек как существо, обладающее модусом бытия, причастен нескончаемому бытию (то есть в нем светится Бог) и, следовательно, причастен добру. С точки зрения этой светской теологии возможны следующие заключения.

Во-первых, все что делает человек для жизни, все доброе исходит от бытия (от Бога). Иначе говоря, когда человек утверждает жизнь, он руководствуется принципами самой жизни, его делами руководит бытие, то есть Бог. В утверждении и развитии жизни слышится голос самой жизни, нескончаемого бытия (Бога). Человек, повествующий о жизни, рассказывает о Боге. Человек, созидающий жизнь, действует во славу Бога, то есть бесконечного бытия. Альтернативный индивид сеет смерть, его устами и руками действует дьявол (небытие, ничто).

Во-вторых, доброта Бога-бытия состоит в том, что он предоставляет человеку всякий раз новые возможности для творения жизни, добра. Реальный мир со своими подчас совершенно уникальными возможностями обращен ко всем живущим. Мир открыто предлагает, можно даже сказать, навязывает себя людям. Однако мы часто не верим в жизнь, в себя, в те возможности, которые нам предоставляются реальностью; мы отворачиваемся от бытия и обращаемся к небытию, к ничто. Вместо жизни (Бога) мы начинаем любить и культивировать смерть (дьявола).

В истории нередко случалось так, что люди оказывались вовлеченными в пляску смерти. Тогда страх становился доминирующей чертой бытия. Но страх есть свидетельство присутствия в мире дьявола. Ужас — это дыхание Ничто. Люди, очарованные ужасом, начинают принимать исковерканный злом мир за единственно возможную реальность. Однако они ошибаются. Нужно остановить пляску смерти, и обнаружится новая реальность. Для этого существует один путь: со-зидание жизни, бытия. Со-творчество (то есть совместное творчество человека и Бога-бытия) спасет мир, со-творчество есть фактор спасения человека.

В-третьих, Бог-бытие спасает человека для «вечной жизни» еще и потому, что нынешнему человеку не дано знать, что будет признано добром в далеком завтра. В свое время инквизиция сжигала людей на кострах. С точки зрения светской теологии, инквизиторы, требуя веры в Бога, заставляли людей уверовать в бесконечное бытие, в то, что сущность (логос) бесконечного Космоса существует. Они не сомневались в том, что занимались воистину богоугодными делами. Однако сегодня становится ясно, что души этих «праведников» не обрели «вечную жизнь»: в наши дни жечь людей на кострах, как уголь в топках, считается по крайней мере моветоном.

Бесконечное бытие (Бог), сама мировая история определяют, выбирают, что есть добро, то есть что есть жизнь, бытие. Кстати, этот выбор не является для истории предопределенным и заранее известным. Бесконечное бытие не знает себя, оно не имеет предустановленной программы развития. Природа и история становятся тем, чем они становятся. С этой точки зрения Бог-бытие не знает себя, но узнаёт себя в процессе своего становления. Иными словами, решения Бога могут оказываться неожиданными и для Него Самого.

Таким образом, человек имеет основания на «Божье вспоможение», то есть на помощь бытия. Нам следует верить в жизнь и любить ее, а не смерть. Вера в возможности нескончаемого бытия укрепляет веру человека в себя. В самой безвыходной ситуации, в последнее мгновение своей жизни человек имеет хотя бы один шанс для выбора в пользу жизни. Только мертвые не способны выбирать. Поэтому человек всегда может и должен отдавать предпочтение жизни (на другом языке: служить Богу), а не способствовать смерти (на другом языке: не сотрудничать с дьяволом).

Вот почему, например, эвтаназия недопустима. Согласно светской теологии, философы, юристы, врачи и другие лица, допускающие и практикующие эвтаназию, то есть помогающие умирать человеку, как некоторые уверяют, из-за сострадания к нему, являются слугами дьявола, то есть смерти. Наше сострадание к людям должно помогать им жить, а не умирать.

Заповедь «Не убий» возможна, в частности, потому, что в человеке есть божественное (бытийственное) начало. В таком случае покушение на жизнь человека означает и покушение на Бога (бесконечное бытие). Так, Николай Бердяев, протестуя против смертной казни (1906) писал: «Казнящий смертью, утверждали истинные христиане, присоединяется к делу мучителей Христа, убивает не только человека, но и Бога» (Бердяев 1989: 202).

Теперь обратимся к другому примеру. З. Фрейд считает, что «целью всякой жизни является смерть…» (Фрейд 1990: 405). Разумеется, верно, что всякая жизнь заканчивается смертью, что всякое конечное бытие имеет предел своего существования. Верно также, что каждое существо начинает умирать с момента своего рождения. Наконец, верно и то, что в каждом существе заключен «инстинкт жизни» и «инстинкт смерти». В каждом из нас присутствуют Бог и дьявол, то есть жизнь и смерть, причем оба начала находятся в постоянной борьбе между собой.

Тем не менее Фрейд ошибается. Если принять его постулат, то мы должны энергично стремиться к достижению поставленной цели и, следовательно, постараться как можно скорее умереть. Действуя таким образом, люди достойно реализуют установку психоаналитика. На религиозном языке эта идея будет означать, что Бог (бытие) рано или поздно должен уступить место дьяволу (смерти).