— Бывают мгновения, когда и один офицер может победить!

В доме номер 13 по Шиффердамм, в подвале, по-прежнему лежал труп блоклейтера Йодлера. Избитый «гость» с третьего этажа сидел на корточках подле него и тихо стонал.

А чуть выше скучал, развалившись в кресле, Фогльброннер. У дверей застыл в ожидании дальнейших приказаний полицейский вспомогательной службы. В соседней комнате спала на голом полу уставшая до изнеможения Мария.

Жильцы первого этажа старались, чтобы их не замечали. Этажом выше беспокойно бегала по комнате фрау Брайтштрассер. Штудиенрат Шоймер опять дал своей больной жене сильную дозу снотворного, а сам открыл «Фауста». Но читать ему было некогда. Он старательно подслушивал у стены.

И вот он уловил какие-то неразборчивые слова, затем приглушенное хихиканье и, наконец, постанывание. Шоймер знал, с чем ассоциируются эти звуки. Он слышал их в соседней квартире довольно часто. Там менялись лишь мужчины, а звуки оставались прежними.

— А ты мне нравишься, — говорила между тем Эрика шарфюреру. — Скажи, что тебе нужно, я для тебя все сделаю.

— Превосходно! — обрадовался Йодлер. — Ты бы выступила со свидетельскими показаниями, а? А я всегда готов оказать ответную услугу.

В квартире рядом Константин и Элизабет стояли друг против друга и, упрямо склонив головы, все еще рассматривали письмо. Никому из них не хотелось говорить. Но вдруг Элизабет воскликнула в отчаянии:

— Почему ты не хочешь поверить?

— Сегодня я разучился верить, — тихо промолвил Константин.

Сразу после 22 часов во двор здания на Бендлерштрассе въехал через ворота грузовой автомобиль. Никто его не остановил, никто ничего не проверил, казалось, никому до него не было дела. Сопровождавший автомобиль унтер-офицер нехотя направился в караульное помещение, расположенное слева от ворот. Там царило какое-то нервозное оживление: по меньшей мере два отделения солдат спорили о том, кому из них и где нести службу.

Унтер-офицер, здоровенный детина, удивленно покачал головой и стал звонить по телефону: он требовал, чтобы его соединили с обер-лейтенантом Гербертом, если таковой здесь найдется.

Солдаты в караульном помещении окружили двух офицеров, прибывших сюда для приема дежурства. Третий, находившийся там же, очевидно, не намеревался что-либо делать и спокойно сидел на стуле. Вдруг один из офицеров выстрелил вверх. На несколько секунд установилась тишина, и в этой тишине раздался равнодушный голос унтер-офицера из цейхгауза:

— Я привез автомашину с оружием и боеприпасами. Она стоит у ворот 2-а. Если в ближайшее время никто не явится за ним, я увезу его обратно.

Унтер-офицер положил трубку на рычаг и огляделся вокруг. И хотя все слышали, о чем он говорил по телефону, казалось, никто особенно не удивился. У всех были свои заботы. Все инстинктивно понимали, что в этой суматохе главное — уцелеть. Это была испытанная солдатская мудрость.

У машины с оружием появились шестеро солдат во главе с обер-лейтенантом Гербертом. Унтер-офицер проверил груз по накладной, заставил Герберта расписаться и передал ему ящики с оружием и боеприпасами, которые затем были быстро перенесены на третий этаж, в кабинет Герберта.

— Вам помочь? — подчеркнуто услужливо спросил капитан фон Бракведе.

Кроме сотрудников Герберта он был на Бендлерштрассе, пожалуй, единственным, кто по-прежнему интересовался тем, что же все-таки происходит вокруг. Об оружии ему доложил один из трех наблюдателей Лемана.

— Большое спасибо, господин капитан! — вежливо поблагодарил обер-лейтенант Герберт, все еще ни о чем не догадываясь.

— А кого вы, собственно, собираетесь этим оружием убивать, Герберт? Вам это ясно?

— Преждевременная забота, — отмахнулся обер-лейтенант. — Или вы уже можете назвать мне имена?

— Например, пяти генералов, включая Фромма.

— Но Гитлер жив!

— Надолго ли?

Герберт с озлоблением втащил наверх ящик с двумя автоматами. Сомнения обуревали его. Пот катил по его лицу градом, и не только от физических усилий.

— Теперь мы готовы! — крикнул он своим друзьям и тотчас же предостерегающе добавил: — Но нам надо все основательно обдумать.

Как показали последующие события, на размышления им понадобилось не менее часа.

Штурмбанфюрер Майер медленно застегнул мундир на все пуговицы. Пришло время расставаться с дамой. Он позвонил еще в несколько мест и узнал самые неожиданные новости. Кажется, пора было спешить.

Особенно тревожило Майера то, что ему не удалось связаться с капитаном фон Бракведе. Это означало одно из двух: либо тот велел отвечать, что его нет, либо был не в состоянии разговаривать. Так или иначе, это обстоятельство заставило Майера поторопиться. Он позвонил Фогльброннеру и спросил:

— Что делает лейтенант?

Ему ответили, что лейтенант фон Бракведе настоятельно просит разрешения покинуть дом — хочет срочно поговорить с братом.

— Ну и прекрасно! — обрадовался Майер. — Это именно то, о чем я собирался его попросить. Скажите лейтенанту, я сейчас буду и подвезу его на Бендлерштрассе.

Затем он связался с обер-лейтенантом Гербертом.

— Надеюсь, вы закончили все приготовления? — спросил его Майер. — Пора! Посылаю к вам лейтенанта фон Бракведе. Он будет на Бендлерштрассе через четверть часа и передаст вам мои распоряжения. Встречайте его у входа.

И наконец, он позвонил к себе на службу:

— Военный путч, очевидно, в разгаре. Все имеющиеся в распоряжении силы — ко мне. Место встречи — южный конец Бендлерштрассе, у канала Шпрее.

Прощание с дамой заняло всего несколько секунд. Он быстро вышел и свистом подозвал автомобиль, который отделился от груды развалин.

— Шиффердамм, тринадцать, и как можно быстрее! — приказал штурмбанфюрер и вскочил в машину.

В 22.30 генерал Ольбрихт вновь собрал офицеров своей службы — в третий раз за этот день. Он сообщил им, что командование берлинского батальона охраны, который нес службу и на Бендлерштрассе, отдало последним оставшимся в здании солдатам приказ покинуть свои посты.

— Господа, теперь мы должны сами позаботиться о своей безопасности и выставить офицерский караул, — заключил генерал сообщение.

— Почему же только теперь? — с упреком заметил какой-то майор, а один из обер-лейтенантов резко спросил:

— Что здесь, собственно говоря, происходит?

Лицо Ольбрихта застыло в болезненном негодовании. Он с трудом произнес:

— Сомневающиеся и трусы мне не нужны, нужны добровольцы.

Из тридцати шести офицеров пойти в караул вызвались шестеро, из них четверо совсем новые сотрудники. Остальные ушли, даже не попрощавшись.

«И это все?» — спрашивал себя потрясенный генерал Ольбрихт.

Лейтенант фон Бракведе ждал на Шиффердамм перед домом номер 13. Портфель он крепко сжимал под мышкой. Рядом с ним стояли Фогльброннер и полицейский вспомогательной службы.

— Садитесь быстро, дружище! — закричал, еще подъезжая, Майер. — Случилось нечто ужасное, нам нужно срочно на Бендлерштрассе!

Лейтенант сел, машина резко рванула.

Штурмбанфюрер взял Константина за руку и спросил:

— Вы слышали сообщение по радио? Знаете про покушение на фюрера?

Это лейтенант знал. А еще он знал, что фюрер получил только легкие царапины и ушибы.

— А вам известно, что существует военный заговор? Что танки вышли на улицы? Что арестованы генералы? Что покушавшийся находится на Бендлерштрассе и что именно оттуда заговорщики ведут подрывную работу с целью свергнуть фюрера?

Этого лейтенант не знал. Он побледнел как полотно и с трудом расслышал вопрос Майера:

— Господин лейтенант, на вас можно положиться? На вашу преданность фюреру?

— Безусловно! — не задумываясь ответил Константин.

— Прекрасно! — И штурмбанфюрер удовлетворенно откинулся на спинку сиденья. Его рука легла на портфель Константина, стоявший между ними. — Сам я, к сожалению, не могу появиться сейчас на Бендлерштрассе, не рискуя головой, а она мне еще пригодится. Ну а вы сумеете пройти беспрепятственно. У входа вас встретит обер-лейтенант Герберт.