Вдруг он заметил офицера, который покинул внутреннее кольцо охраны. Это был капитан Клаузинг, сопровождавший Штауффенберга. На негнущихся ногах, едва владея собой, он подошел к Фельгибелю.

— Что, не сработало? — спросил генерал.

Капитан Клаузинг выглядел вконец изможденным. Он лишь устало обронил:

— Все шло по плану…

— Планов, Клаузинг, составлялось немало, по меньшей мере дюжина. Лучшие головы Германии работали над ними. Теоретически этот человек должен был умереть еще в тысяча девятьсот тридцать девятом. — Генерал Фельгибель оттолкнулся от стены бункера и стоял теперь, слегка согнувшись. — И вот опять. Ну а сейчас чем я могу помочь?

— Сегодня уже ничего не удастся сделать, — проговорил капитан извиняющимся тоном. — Гитлер покинул совещание, едва оно началось. Он оставался в помещении всего несколько минут. И никто не может объяснить, почему он ушел.

— Всегда одно и то же! — Эрих Фельгибель принялся нервно стягивать с рук кожаные перчатки. — Иногда у меня создается впечатление, что его главная задача состоит в том, чтобы постоянно менять время и место пребывания. Целыми месяцами он не выползает из своей комфортабельной норы.

— Пожалуйста, господин генерал, известите Бендлерштрассе, — попросил капитан Клаузинг. — Это настоятельная просьба полковника Штауффенберга. Его самого вызвали к Гиммлеру.

— Зачем? По поводу комплектования новых народно-гренадерских дивизий, которые рейхсфюрер СС намерен прибрать к рукам?

— Пожалуйста, господин генерал, известите Бендлерштрассе. Берлин уже с одиннадцати часов частично выполняет операцию «Валькирия».

— Черт возьми! — выругался Фельгибель. — Этого еще не хватало! — И он быстро удалился.

— Это я! — Доктор Ойген Г., сияя, вошел в кабинет капитана фон Бракведе. — Ну, как дела?

— Боже мой! — изумленно воскликнул фон Бракведе. — Я полагал, что ты в полной безопасности. Что ты здесь ищешь?

— Я хочу при этом присутствовать, — промолвил скромно доктор.

Фриц Вильгельм фон Бракведе был тронут этими словами и принудил себя отбросить иронический тон:

— Если ты пришел посмотреть на замешательство Ольбрихта и Мерца фон Квирнгейма, то выбрал подходящее время, поскольку все сорвалось.

— Что, опять?

— Акция отложена, — беззаботно заметил фон Бракведе, — но это еще не самое плохое. Понятно, два раза делать заход впустую — это требует огромных нервных затрат. Однако у Штауффенберга нервы в порядке, и он попытается и в третий, а если понадобится, и в четвертый, и в пятый раз.

— Тебя это не беспокоит, Фриц?

— Я просто жду. В этом я упражняюсь уже в течение нескольких лет. Но наши стратеги на сей раз преждевременно открыли огонь, а теперь пытаются выстреленные боеприпасы по мановению волшебной палочки вогнать обратно в стволы. Пойдем!

Когда они вошли в комнату Мерца фон Квирнгейма, полковник звонил по телефону. Он повторял одно и то же:

— Учения закончены. Действия по плану «Валькирия» отменяются. Войскам возвращаться на свои квартиры. Завтра к двенадцати ноль-ноль представить доклады о результатах учений.

— Неплохо, — одобрил фон Бракведе. — Вы хорошо посыпали песком свою ледяную дорожку. Нужно только спросить, не сломал ли уже кто-либо ногу.

Генерал Ольбрихт казался немного бледным, но действовал спокойно и собранно. Самое неприятное, вероятно, позади. Последствия полковник Мерц фон Квирнгейм ликвидировал с завидным хладнокровием.

Ольбрихт, как обычно, сердечно приветствовал доктора.

— Вы не только деятельны, но и удачливы, — заметил капитан с легкой насмешкой. — Можно представить, что произошло бы, если бы наш уважаемый Фрицхен Фромм сидел на месте. Он бы, безусловно, кое-что заметил. А впрочем, не исключено, что найдутся доброхоты-информаторы, которые попытаются приоткрыть ему залитые красным вином глазки. Мне в этом доме известны по меньшей мере три генерала, которые подозрительны в этом смысле.

— Я знаю об этом, — серьезно промолвил Ольбрихт. — Придется убеждать их, что проводилась пробная тревога.

— И Фромм поверит в это? — Бракведе с сомнением огляделся вокруг. — Все ли было предусмотрено, чтобы тревога показалась учебной?

Полковник прервал разговор по телефону — он, вероятно, очень хотел принять участие в этой беседе. Ойген Г. улыбнулся своему другу Фрицу, а генерал Ольбрихт, немного подумав, произнес:

— Чем хорош наш Бракведе, так это тем, что его постоянно гложет червь сомнения. Вот и сейчас он, кажется, подкинул мне неплохую идею. Я проинспектирую некоторые поднимавшиеся по тревоге части, выступлю там и представлю все случившееся как учение, как пробную тревогу с вводными. Это должно отвлечь внимание и обезопасить нас.

На следующий день ефрейтор Леман неприкаянно бродил по зданию на Бендлерштрассе. Все сразу забыли о нем. Никто больше не нуждался ни в его помощи, ни в его советах. А время бесцельно бежало.

Штауффенберг уже находился в пути. Бракведе, как обычно, с озабоченным видом спешил вдоль коридора. Графиня Ольденбург-Квентин по приказанию капитана работала где-то вне здания, и на появление Константина рассчитывать не приходилось. Подумав об этом, Леман ухмыльнулся. Внезапно он столкнулся с обер-лейтенантом Гербертом, который, завидев ефрейтора, казалось, обрадовался и предложил:

— Вам не хотелось бы составить мне компанию? Я пока свободен от служебной нуды.

Ефрейтор охотно последовал за Гербертом.

— У вас не найдется нескольких капель спиртного? — сразу приступил он к делу. — При ваших связях вам, видимо, нетрудно его добывать.

Обер-лейтенант Герберт угостил Лемана на славу. Он опустошил для этого почти половину ящиков своего письменного стола, а там хранились его лучшие запасы. Он даже собственноручно открыл большую банку с хвостами лангуста и выставил бутылку шотландского виски семилетней выдержки. Ефрейтор, по мнению Герберта, того заслуживал.

— Ешьте и пейте, — сердечно угощал обер-лейтенант Лемана, — я не обеднею. — Он вышел в соседнее помещение, чтобы позвонить, а когда возвратился, то начал расспрашивать о братьях Бракведе, особенно о Константине.

Ефрейтор насторожился:

— Зачем вам это понадобилось?

— По самым лучшим побуждениям, — успокоил его обер-лейтенант Герберт. — Мы часто бываем вместе, иногда просиживаем ночи напролет. Лейтенант отличный парень. К сожалению, моя невеста того же мнения.

И все-таки Леман начал осторожно докапываться до истины. Вскоре у него уже составилась довольно полная картина. Герберт пел дифирамбы всему, что было связано с братьями Бракведе, а сам все поглядывал в окно. Вот на улицу вкатил громоздкий темно-серый лимузин и остановился на почтительном расстоянии от здания.

— Я очень волнуюсь, — проговорил обер-лейтенант Герберт довольно убедительным тоном. — Я договорился встретиться с Константином, а он не пришел. Боюсь, что задержался у моей невесты. Это совсем недалеко, за углом. Телефона там нет, а покинуть кабинет я не могу — жду важного звонка из министерства пропаганды. Прямо не знаю, что мне делать.

Леман внутренне рассмеялся. Перед ним был все тот же Герберт — гитлеровский прихвостень, приспособленец, мастер дымовых завес, а в общем, нацистская свинья, каких в Германии насчитывались миллионы. Герберт был ефрейтору совершенно безразличен, чего он не мог сказать о Константине и о невесте Герберта, которую обер-лейтенант умышленно втянул в их компанию, чтобы отвлечь внимание лейтенанта от графини Ольденбург. Это было любопытно, и Леман с готовностью предложил свои услуги:

— Если вы так хотите и если это недалеко, я быстренько сбегаю.

— Пожалуйста, вы меня очень обяжете.

Бросив беглый взгляд через окно, ефрейтор еще раз убедился, что похожий на гроб лимузин застыл в ожидании.

Генерал-полковник Фриц Фромм, командующий армией резерва, имел своих приверженцев, паладинов, доносчиков. Когда после возвращения из ставки фюрера ему доложили о том, что в его отсутствие вводился в действие план «Валькирия», он воспринял это сообщение молча — просто принял его к сведению. С минуту он, будто оцепенев, сидел за письменным столом, а затем начал обстоятельно изучать полученные сведения. Его несколько успокоило сообщение, что генерал Ольбрихт выехал в войска в целях проверки. Потом он вызвал к себе хитрого как змея полковника Мерца фон Квирнгейма и прорычал: