Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Где-то рядом счастливо взвизгнул ребенок, сердечно рассмеялась женщина, две девушки, громко хихикая, полезли в воду, а чей-то монотонный голос все повторял: «Кто желает освежиться?»

— Знаешь, мне стыдно за тебя, — промолвил лейтенант.

— Как?! — воскликнул капитан. — По-твоему, дурно передать гестапо человека, который называл фюрера отъявленным негодяем?

— Да, но что за методы! — воскликнул Константин беспомощно. — Меня от них просто тошнит.

— Это что-то новое в твоем мировоззрении. — Капитан фон Бракведе, казалось, был чем-то удовлетворен. — Если так пойдет и дальше, я буду тобой доволен.

Однако Константин уже не слушал его. Он вскочил, схватил свою одежду и побежал прочь, перепрыгивая через нагретые солнцем женские тела, не обращая внимания на вопрошающие взоры, пренебрегая шутливым призывом грациозной блондинки. Он бежал к выходу.

— Этот день настал! — торжественно произнес Ольбрихт и посмотрел на часы: — Через несколько минут мы откроем первые шлюзы. В одиннадцать ноль-ноль я даю сигнал, и план «Валькирия» вступает в действие.

Была суббота 15 июля 1944 года. Рано утром полковник фон Штауффенберг в сопровождении генерал-полковника Фромма вылетел в главную ставку фюрера «Волчье логово», около Растенбурга. Портфели с документами были отправлены с капитаном Фридрихом Карлом Клаузингом.

На Бендлерштрассе полковник Мерц фон Квирнгейм открыл свой сейф и начал выкладывать папки на письменный стол.

— Наконец-то! — радостно приговаривал он и пояснил капитану Бракведе, который стоял неподалеку и с интересом наблюдал за его действиями: — Вначале мы поднимем по тревоге все части, которые расположены за пределами Берлина. Все остальное произойдет позже.

— Я убежден, что вы все основательно продумали, — заметил фон Бракведе, и в его голосе прозвучали провоцирующие нотки, — но не кажется ли вам, что у командиров частей, которые будут двигаться к Берлину, могут оказаться другие взгляды, нежели у вас?

— Мой милый друг, — сказал улыбаясь генерал Ольбрихт, — думать придется всем, в том числе и вам, о вашей полиции — криминалистах, гестапо, полиции нравов и так далее, включая «политические детские сады». Если говорить серьезно, мы должны использовать каждого человека.

— Это верно, — промолвил Бракведе. — Но мне стало известно, что совещание по обстановке в ставке фюрера назначено только на тринадцать тридцать, а вы уже за два с половиной часа до событий намерены открыть занавес. Какие же вы смельчаки!

— Мы верим в Штауффенберга…

— А я, с вашего разрешения, принимаю в расчет и Гитлера.

— Боже мой! — воскликнул генерал Ольбрихт, едва сдерживаясь. — Оказывается, вы, Бракведе, добровольно выступаете в роли адвоката дьявола. Вероятно, чтобы провести нас по всем кругам ада? Но с этим пора кончать.

— Не ранее чем в тринадцать тридцать, если акция будет удачной.

— Штауффенберга ничто не остановит! — Ольбрихт пытался развеять пессимизм капитана: — Вспомните о катастрофическом положении на фронтах. Роммель послал Гитлеру своего рода ультиматум, командующий войсками в Бельгии генерал фон Фолькенхаузен вчера снят со своего поста и заменен гаулейтером. Арест Юлиуса Лебера глубоко взволновал Штауффенберга. Он даже воскликнул: «Лебер нам необходим. Я спасу его!»

— Время! — напомнил Мерц фон Квирнгейм. — Уже одиннадцать ноль-ноль.

Ольбрихт схватился за телефон — план преодоления внутренних беспорядков под кодовым наименованием «Валькирия» был введен в действие.

— Тогда и я начну проводить свои мероприятия, — решил капитан фон Бракведе. — В случае если срочно понадоблюсь, я буду в казино. Мне нужно подкрепиться.

— Во-первых, данная тревога имеет целью ликвидировать внутренние беспорядки, — начал свой инструктаж в Крампнице полковник Горн. — Это означает, что вводится мнимое чрезвычайное положение, когда охрана общественного порядка возлагается на войска.

Офицеры стояли спокойно. На протяжении службы в армии им приходилось отрабатывать тревоги с многообразными задачами: борьба с пожарами в казарме, с парашютистами противника, с диверсантами, поиски сбежавших военнопленных, ликвидация последствий диверсий и, наконец, ликвидация внутренних беспорядков.

— Во-вторых, — продолжал командир, — по плану надлежит двигаться маршем в Берлин, в район Тиргартен, Бендлерштрассе, силами трех танковых батальонов. Им подчинены, как указано в приложении «С», подразделение пехотных курсов фанен-юнкеров[20] в Потсдаме, состоящее из пяти рот, и Потсдамское унтер-офицерское училище, состоящее всего из трех рот.

Заметного волнения среди присутствующих не наблюдалось. Приказ есть приказ. Несколько вопросов о возможном использовании неприкосновенного запаса, о получении консервов и курева, а также спиртного были отклонены как неактуальные в данный момент.

— В-третьих, — сообщил далее командир, листая план «Валькирия», — особое подразделение, состоящее из роты бронетранспортеров и гренадерской роты, занимает радиостанцию в Кенигс-Вустерхаузене и Цоссене. — Полковник наклонился к приложению, чтобы лучше рассмотреть напечатанное, и, сам заметно удивляясь, проговорил: — Здесь сказано: «Сопротивление сломить силой оружия».

«Тревога!» — кричали сильные голоса в коридорах казарм. Слышались трели свистков, выли сирены, и вновь раздавалась мобилизующая команда: «Тревога!»

Это произошло в танковых войсках в Крампнице, в пехотном училище в Дёберице, в унтер-офицерском училище в Потсдаме и в дюжине других подразделений, которые дислоцировались вокруг Берлина.

Особого драматизма никто не почувствовал. Тревоги проводились время от времени довольно регулярно. Они входили в план боевой подготовки.

— Вперед! — подбадривали солдат офицеры. — Опять проверка.

— Ну, ноги в руки! — кричали унтер-офицеры. — На ремень, шевелись!

А солдаты тем временем думали: «Опять в то же самое время! Если выведут за ворота, жратва совсем остынет. Но что поделаешь!» Из учебных помещений, лагерных бараков и столовых они стекались на плацы для строевой подготовки. Они бежали из подвалов, мастерских, с казарменных дворов. Они бросались в казармы, напяливали на себя обмундирование, хватали ручное оружие и каски. Офицеры держали в руках часы. Их интересовало лишь время, истекшее с момента подачи сигнала тревоги до отдачи рапорта о готовности их подразделения выступить. При этом солдаты, безусловно, выполняли нормативы, а иногда даже побивали прежние рекорды. Казалось, начинался спортивный праздник.

Ротные командиры стояли сзади своих подразделений, осматривая их критическим взглядом. Командиры батальонов отправились за указаниями в штаб. Начальник училища собрал вокруг себя офицеров и приказал своему адъютанту достать из сейфа папку с наименованием «Валькирия».

И это никого не удивило. Подобные формулировки имели место в повседневном обращении, а в военное время вообще не было ничего невозможного. Солдаты, во всяком случае, терпеливо ждали дальнейшего развития событий, готовые выступить в любую минуту.

— Выдать боевые патроны! — приказал командир. — Дальнейшие разъяснения вы найдете в приложениях, которые вам раздаст мой адъютант. Я отправляюсь в соответствии с приказом к командующему армией резерва. — А в заключение он приказал: — Приступить к исполнению! Надеюсь, все будет в порядке.

Генерал войск связи Эрих Фельгибель, в чьем распоряжении находились все телефоны, радиостанции и телеграфные аппараты вокруг ставки фюрера, стоял, неподвижно прислонившись к бетонной стене своего бункера, и нетерпеливо посматривал на часы. Сейчас генерал походил на директора швейцарского фешенебельного отеля, ожидающего избранных гостей. Было 13.30. Фельгибель старался скрыть свое волнение, однако то и дело поглядывал в направлении бункера фюрера. Частые деревья и густая колючая проволока ограничивали поле его зрения, поэтому он нервничал, медленно курил сигару и ждал.

вернуться

20

Кандидат в офицеры. — Прим. пер.

27
{"b":"543984","o":1}