«20. Считать необходимым в промышленном районе создать промышленный город, для чего распланировать его соответствующим образом с тем, чтобы на месте этого города уже теперь приступить к постройке домов, бань, школ, столовых, больниц, красных уголков, кино и т. д.
Выбор места постройки города определить Берзину»91.
Мы уже отмечали, что этот документ в свое время сочиняли люди, которые никогда не бывали на Колыме и поэтому совершенно не представляли реальных условий, в которых мог должен возникнуть в этих диких краях эдакий «промышленный город». Когда же Берзин стал разбираться в колымской обстановке, он понял нереальность поставленных задач.
Во-первых, территория «промышленного района», в центре которого этот город нужно было ставить, очень быстро изменялась. В 1932 году, когда руководство треста прибыло в Нагаево, территория этого района ограничивалась двумя правыми притоками реки Колымы — не более ста километров вдоль по течению. Но с каждым годом геологи открывали новые месторождения, уходя все дальше и дальше вверх по реке. К 1935 году вдоль Колымы вытянулась полоса приисков уже более четырехсот километров длиной. Некоторые из приисковых полигонов были разбросаны по колымским притокам, и, таким образом, полоса промышленных предприятий расширялась местами до 150–200 килограммов.
А постановление обязывало осенью 1931 года «уже теперь приступить к постройке домов, бань…» и т. д.
Выбор места закладки города стал почти неразрешимой проблемой. Несколько раз директор треста пытался подступиться к этому вопросу. Наконец, 12 декабря 1933 года своим приказом Берзин переформировал строительные организации треста «в связи с завершением в основном строительства Нагаевской базы, ввиду предстоящего развертывания строительных работ в районе основного производства». В качестве первого варианта местом для строительства города была выбрана площадка при впадении речки Утинки в Колыму: вблизи располагалось месторождения рудного золота.
В план Дальстроя на 1934 год директор треста заложил значительные средства на строительство вблизи приисков «будущего административно-краевого центра». Там планировалось построить административные здания объемом 3 тысячи кубометров и жилье объемом 21,9 тысячи кубометров. В план было включено создание в городе электростанции, технических мастерских, коммунальных учреждений, для начала работ было выделено 2,9 миллиона рублей.
План этот, однако, осуществить не удалось, и начало работ перенесли на 1935 год. А в тридцать пятом, как мы видели, новые прииски стали давать золото уже на левобережье реки Колымы. Они ушли далеко от Утинки. Поэтому в августе 1935 года Берзин принял новое решение: искать площадку для города ближе к этим новым приискам. Он отправляет группу специалистов на левый берег Колымы — для изыскательских работ по выбору, как он написал в приказе, «площадки для строительства административного центра в районе реки Таскан».
Результата изысканий доложили Берзину в начале октября 1935 года. Но они его не удовлетворили.
Еще несколько раз уточнялось место, на котором директор Дальстроя собирался возводить город у реки Колымы. То оказывалось, что площадка слишком мала, то трудно вести к этому месту дорогу, то еще какие-то причины мешали сделать окончательный выбор.
Только спустя несколько лет, когда Берзина уже не было в живых, стало ясно, что он — не там искал. Директору треста очень хотелось, чтобы столица Колымы встала обязательно на берегу реки, давшей название этому краю. А ведь совсем недалеко от тех мест, но только в стороне от реки Колымы, у ее притока Дебин, именно в те годы в прекрасном месте рождался поселок, который очень быстро мог бы стать городом.
На берегу крошечного ручья Ягодный, впадавшего в речку Дебин, дорожники осенью 1935 года начали строить себе промышленную базу и жилье. Широкая долина позволяла поставить здесь не только поселок, но и большой город[17].
Уже известный нам строитель Гассельгрен так вспоминал об этом периоде:
«Когда мы приступали к строительству в районе Ягодного, то там еще практически ничего не было, кроме нескольких избушек… Я взял геодезические данные, финансовые наметки и засел за составление плана застройки Ягодного. Особенно долго думать не пришлось (точнее, на это мне не отпустили много времени), и вскоре мой «генплан» ушел на согласование в УДС…
Одновременно я решал текущие производственные дела, занимался подготовкой временного жилья для прибывающих заключенных, а также — столовой, бани, магазина, гаража. С помощью десятника-заключенного мы установили 10-метровую палатку на двадцать человек… Когда прибыли люди и пустили пилораму, столярку, то началось возведение рубленных домов. Они были двух-, восьми- и шестнадцатиквартирные.
Рабочие-заключенные проявляли инициативу, вносили дельные предложения, которые фиксировались, заносились им в актив, как и все прочее, характеризующее работу. Тогда уже разворачивалось стахановское движение, дававшее дополнительные льготы. Получить их, сократить срок заключения стремились почти все лагерники»92.
Но о Ягодном Берзин не думал. В то же время ему хотелось скорее уйти из сырого и ветренного Нагаево. В своих докладах и отчетах он все более настойчиво именовал этот административный поселок «временным административным пунктом» или «Нагаевской базой».
Весной 1936 года директор треста поручил недавно организованному Управлению горнопромышленного строительства провести изыскания нескольких вариантов площадок под будущий город. В этой работе участвовал молодой тогда инженер-строитель И. И. Лукин. Он вспоминал потом, что кроме поиска площадок на берегах реки Колымы они проводили изыскания и недалеко от Нагаево — около 47-го и 72-го километров основной трассы.
По результатам всех изысканий Берзин собрал совещание.
Доклад с технико-экономическими сравнениями всех вариантов размещения будущего города сделал главный инженер проектного отдела Дальстроя В. Г. Вишняков.
«Увы, — пишет Лукин, — мнения о месте строительства будущего города разделились. Часть товарищей, в том числе В. Д. Мордухай-Болтовской, поддерживали предложение Э. П. Берзина, аргументировав свою позицию тем, что размещение административного центра в районе Таскана, на острове, позволит использовать реку Колыму для доставки грузов, поступающих Северным морским путем. Кроме того, здесь большие запасы местных строительных материалов, использование которых поможет построить город более быстрыми темпами»83.
Однако вторая группа участников совещания доказывала недопустимость большой удаленности города от морского порта и рекомендовала строить административный центр в районе 47-го километра основной трассы. В этом месте большая чаша речной долины, окруженная пологими сопками, создавала благоприятный микроклимат. Не было приморской сырости и постоянного ветра, летние температуры позволяли вызревать там картошке и капусте.
«Лично я, — вспоминал Лукин, — был убежден в непригодности острова для размещения на нем города. Проведя на месте топографические и инженерно-геологические работы, нам невольно приходилось очень тщательно осматривать места, где имелись какие-либо признаки бывших паводков… Закончив изыскания, мы очень хорошо поняли свирепый нрав таежных рек во время паводков, когда вода в них поднималась от полутора до двух, а то и до трех метров.
Хотелось взять слово и поддержать отрицающих строительство города на острове. К сожалению, нас не приглашали к разговору, а «выскакивать» в то время не было принято. Начальника Дальстроя интересовало мнение только своих работников.
…Эдуард Петрович Берзин отдал предпочтение Тасканскому варианту».
Так была окончательно выбрана площадка будущего города — центра всего Дальстроя. Это был остров на реке Колыме площадью в два с половиной квадратных километра почти напротив устья впадавшей сюда реки Таскан и территория на левом берегу Колымы вблизи острова.
