И была ещё одна важная перемена.

Сумраку разрешили летать.

— Твои паруса уже не раз спасали наши жизни, — сказал ему Австр. — Поэтому я не вижу причин, не позволяющих тебе пользоваться ими в полной мере.

Но, если не считать Сильфиды, он по-прежнему никому не рассказывал о Химере — о его истинной природе. Он не хотел нарушать порядка вещей. Он хотел быть частью клана.

Охотясь, он вновь увидел её: её тёмные крылья трепетали, когда она летела над верхушками деревьев, ныряя вниз и резко разворачиваясь, схватывая насекомых в воздухе.

Прошло уже две недели с тех пор, как они добрались до дерева, и ни дня не проходило, чтобы он не думал о Химере и о её колонии на другом склоне холмов. Каждый день, когда он высматривал её, надеясь, что она прилетит, пугал его именно тем, что она может прилететь. И теперь один лишь её вид настолько переполнял его чувства, что ему хотелось убраться прочь, и подальше. Он поспешно сел и затаился на покрытой листвой ветке. Возможно, она его не увидела.

Он следил за ней сквозь листву. Она летала кругами, словно в ожидании.

Что же подумают Австр и все остальные? Одно дело — когда колония терпит полезного для неё отщепенца — но совсем другое, если это совершенно чужое существо? Он боялся, что его снова начнут избегать, но ещё больше боялся своего всепоглощающего желания идти к ней, к существу, которое было таким же, как он сам. Он вонзил когти в кору, ощущая себя так, словно пытался сопротивляться самой силе земного притяжения.

Теперь её увидели и остальные. Когда рукокрылы, охотясь, планировали между деревьями, несколько из них вскрикнули от неожиданности, а некоторые даже издали тревожное шипение. Неужели они подумали, что это была какая-то злонамеренная птица? Разве они не видели, что Химера была такой же, как они?

Когда она начала выкрикивать его имя, Сумрак знал, что больше не было смысла прятаться. Он полез по ветке.

— Сумрак? — окликнула его Сильфида, садясь рядом. — Это она? Летучая мышь?

Он кивнул.

— Ты собираешься поговорить с нею?

— Думаю, да, — проговорил он слабым голосом.

Он взлетел в воздух и стал подниматься всё выше.

— Ты сделал это! — воскликнула Химера, порхнув к нему. — Ты привёл их в новый дом!

— Некоторых из них, — ответил он. — Не все захотели идти.

Как и прежде, он не мог отвести от неё глаз, поражаясь тому, насколько они похожи.

— Все дошли благополучно?

Когда он покачал головой, она сочувственно пробормотала:

— Это должно быть ужасно — идти сюда по земле.

Они сели рядом на высокую ветку. Внизу Сумрак смог разглядеть, как несколько других рукокрылов, в том числе Сильфида, наблюдают за ним. Расстояние между ним и его сестрой внезапно вызвало у него приступ грусти. Он вспомнил то время — сейчас оно казалось таким давним — когда он оседлал восходящий воздушный поток на поляне, и смотрел на неё с такой же недосягаемой высоты. Какое же замешательство и негодование было написано на её задранной вверх морде! Однако тогда у неё, по крайней мере, получилось последовать за ним. Но каким же образом можно преодолеть то расстояние, что разделяет их сейчас?

— Мы-шиа спрашивала о тебе, — сказала ему Химера.

— Правда?

— Конечно. Она хочет встретиться с тобой. Она хочет, чтобы ты пришёл к нам.

Сумрак промолчал в ответ.

— Боишься?

— Мой дом здесь, — твёрдо сказал он ей.

— Ты уверен?

— Они приняли меня, — сказал он, желая всем сердцем верить в это.

— Я уверена, что они очень благодарны тебе. Пока, — многозначительно добавила она. — Через некоторое время они забудут всё, что ты сделал для них, и ты снова будешь просто странным существом. Ты рассказал им обо мне и о летучих мышах?

— Только своей сестре.

— А почему не другим? — спросила она.

— Ты сама знаешь, почему, — ответил Сумрак. — Я боялся, что они выгонят меня. Но, возможно, я был неправ.

— Мы это выясним довольно скоро, — сказала Химера с лёгкой иронией в голосе. — Теперь, когда они увидели меня, они будут знать, что есть и другие. Они будут знать, что ты — и вправду другой зверь.

— Они разрешают мне летать, — сказал ей Сумрак, испытывая определённое отчаяние. — Они больше не возражают. Австр сказал, что колония очень ценит меня.

— Надо полагать! Но Австр не будет править вечно. Ваш следующий предводитель может оказаться не настолько терпимым.

Сумрак вспомнил о том, как Нова отказалась от него.

— Порядки в твоей колонии выглядят весьма справедливыми, — заметила Химера. — В моей всё было далеко не так. Но, Сумрак, ты должен знать одно: даже если они уважают тебя, ты никогда не будешь одним из них в полной мере. Да и как? Ты иной.

— Это так важно?

— Мы-шиа говорит, что все мы тяготеем к тем, кто больше похож на нас самих. Это часть нашей природы.

Он прочувствовал это, саму причину той тоски, настолько сильно, что едва не заболел из-за этого. И это в то же время страшило его. Если он примет это, не будет ли это означать, что он отказывается от своей колонии и от того, кем он когда-то был? Сын Икарона. Брат Сильфиды. Он чувствовал себя так, словно его растягивают в разные стороны.

— Даже если ты остаешься здесь, — мягко сказала Химера, — никто и никогда не захочет стать твоей брачной партнёршей.

Его мать говорила то же самое. Конечно, он не забыл, как тогда, ещё на острове, другие рукокрылы избегали его, словно он мог чем-то их заразить. Даже сейчас он иногда ощущал, что они испытывают некоторое стеснение, находясь рядом с ним. Они больше не пренебрегали им и не игнорировали его; похоже, что они искренне любили его. Но они держались на расстоянии, словно пытались преодолеть некоторое неосознанное отвращение.

— Хорошо, но я не обязан вступать в брак, — пробормотал он, ощущая обеспокоенность.

— В любом случае, ты пока ещё слишком молод, — сказала Химера. — Но, в конце концов, все хотят обрести брачного партнёра.

Прямо сейчас он больше волновался о том, что случится, когда Сильфида найдёт себе партнёра. Это, вероятно, произойдёт уже довольно скоро. Она всегда была популярной. У неё появилось бы собственное гнездо, новый спутник, а затем и детёныши, о которых нужно будет заботиться. Конечно же, он по-прежнему будет видеться с ней, но это уже будет совсем не то, что раньше. После того, как он провёл бок о бок с ней всю жизнь, он станет одиноким.

— Мы-шиа говорит, что мы должны гордиться тем, кто мы такие, — сказала ему Химера. — Это было нелегко. Нас всех избегали и изгоняли. Но у нас есть все эти удивительные способности, которых нет больше ни у одного из зверей. Если бы ты жил с нами, ты бы никогда не ощущал себя уродливым, не стыдился бы своей внешности и не чувствовал себя чужим. Ты — один из нас, Сумрак. Ты принадлежишь нам.

Когда она произнесла это, он почувствовал прилив волнения. Он не был уверен в том, что у него когда-либо было это — ощущение принадлежности. Его терпели. Возможно, теперь его даже принимали, но разве это то же самое, что принадлежать?

— Похоже, тебе придётся трудновато, — любезно сказала Химера. — Что касается меня и всех остальных в нашей колонии, наши решения были приняты за нас. Нас изгнали. Нам сказали, что мы не были рукокрылами. Но тебе придётся решать самому за себя. Кто ты — рукокрыл, или летучая мышь?

— Я пока не знаю, — сказал он.

— Помнишь дорогу к нам? — спросила она.

Он кивнул.

— Надеюсь, что ты придёшь.

Сумрак смотрел, как она улетает прочь, и чувствовал, как его грудь сковывает паника. Вдруг он никогда больше её не увидит? А что, если он не сумеет найти дороги к другим летучим мышам? Весь его мир перевернулся. Он тяжело вздохнул и слетел к Сильфиде.

— Они хотят, чтобы я присоединился к ним, — сказал он.

— И что ты намерен делать?

— Я не пойду, — ответил он. — Мой дом здесь, верно?

— Ты знаешь, что да. Ты нашёл его для нас.

— Она продолжила говорить, что я был одним из них, но я ничего о них не знаю. Ведь только то, что я похож на них, ещё не означает того, что я принадлежу им?