Ночью Сумрак проснулся от крика, раздавшегося вдали. Он напрягся всем телом, готовый спасаться бегством. У него заболел живот. Дрожа, он подполз к краю ветки, пытаясь вспомнить, откуда донёсся звук. «В лесу живёт чудовище». Детская фраза Ходока внезапно стала казаться ужасающе вероятной.

Он испустил долгие потоки звука, но не уловил никаких признаков движения среди деревьев. Он вслушивался, надеясь, что не услышит ещё одного вопля, значительно ближе по сравнению с первым. Но сейчас в лесу было тихо. Он снова устроился спать, пульс замедлился. Сильфида по-прежнему спала, и отец тоже. Поглядев на умиротворённое выражение их морд, он и сам постепенно задремал.

Когда он проснулся, было уже утро, и его отец копошился рядом с ним.

— Как дела? — спросил Сумрак.

— Уже лучше, — ответил Папа, и на сей раз Сумрак поверил ему. Он явно выглядел лучше отдохнувшим. Он счистил с себя твёрдую зелёную корку припарки, а сама рана казалась уже меньше и не такой воспалённой.

— Адапис оставил для меня составные части снадобья, — сказал Папа, кивнув в сторону кучки раскрошенных листьев и коры. — Ты бы смог его приготовить?

Сумрак кивнул и с некоторым трепетом начал жевать кору. Её вкус был горьким, но не неприятным.

— Как ты думаешь, каким образом они узнали всё это? — спросил он с полным ртом.

— Случайно, в некотором роде. Они едят множество разных растений. Через какое-то время, думаю, они обнаружили те растения, которые могли лечить.

Сумрак смешал кору с листьями, пережевал их снова, и выбрызнул смесь изо рта на рану отца. Икарон благодарно забормотал.

— Спасибо, Сумрак.

Сумрак выплюнул остатки и облизал мокрые от росы листья, чтобы очистить рот от вкуса снадобья.

Он был настолько доволен тем, что отцу стало лучше, что не счёл нужным рассказывать о ночном крике. Из-за него больше никто не проснулся. Вероятнее всего, это просто какое-то ночное животное защищало свою территорию или боролось за пищу. Ночью звуки всегда казались громче и страшнее.

Он отправился на охоту, а когда убедился, что его никто не видел, полетел. Он не хотел, чтобы бегущие-по-деревьям внезапно обернулись против него после того, как проявили такое гостеприимство по отношению к его колонии. Но ему нужно было летать.

Его настроение улучшалось с каждым взмахом парусов. Отец выздоравливал, колония пока была в безопасности. Вскоре они обретут новый дом — возможно, прямо здесь. В полёте он охотился, схватывая насекомых прямо в воздухе. Сев на ветку, он огляделся вокруг. Этот лес был красив; кора деревьев была гладкой и окрашенной в цвет розоватого песка, уложенного как бы волнами. Солнечный свет играл на листьях и нагревал подлесок в некоторых местах. Он уже с трудом представлял себе, насколько далеко улетел от остальных.

Внезапно до него донёсся сильный запах помёта, заставивший его ноздри вздрогнуть. Специфический запах был ему незнаком, но, судя по его интенсивности, он было сравнительно свежим. Он спрыгнул с ветви и подлетел поближе. Не нужно было далеко идти, чтобы найти его источник: кучу длинных сероватых кусков испражнений у основания дерева. Их огромный размер напугал его. Это явно оставило немаленькое животное.

С одной стороны от кучи помёта он увидел растерзанный труп наземного зверя, ободранный почти до костей. Обеспокоенный эти, Сумрак огляделся, но не увидел никаких признаков присутствия хищника.

Он взвился в воздух и полетел назад, чтобы сообщить об этом отцу.

— Знаешь ли ты о большом хищнике, который живёт неподалёку? — спросил Адаписа Икарон. — Мой сын видел чей-то помёт.

Сумрак наблюдал за реакцией Адаписа. Тот слушал внимательно, но не выглядел обеспокоенным.

— Как это всё выглядело? — спросил Адапис Сумрака.

Он описал увиденное как можно лучше.

— Наверное, ты зашёл слишком далеко от наших деревьев, — сказал Адапис.

Сумрак кивнул. Он летел, и было трудно подсчитать расстояние.

— У нас есть достаточные основания придерживаться нашей части леса, — сказал Адапис твёрдо, хотя и без явной недоброжелательности. — Дальше в лесу водятся более крупные звери, и некоторые из них поедают мясо, но по какой-то причине они никогда не рисковали заходить на нашу территорию. В другой раз не стоит уходить так далеко и в одиночку.

— Не стану, — ответил Сумрак.

Адапис повернулся к его отцу.

— Ты когда-нибудь ел такой плод? — спросил он, держа в одной из своих рук маленькую ягоду. Сумрака всё ещё восхищало то, как легко бегущие-по-деревьям могли схватывать предметы. Это всякий раз заставляло его чувствовать себя неуклюжим.

Адапис положил ягоду на кору перед ними, и Папа нагнул голову, чтобы попробовать её.

— Отведай-ка это, Сумрак, — пригласил его отец.

Сумрак видел эти ягоды с пурпурным оттенком, растущие на крепких лианах по всему лесу. Плод был не из тех вещей, которые часто едят рукокрылы, но он был сочным и сладким, а ещё утолил его жажду. Он отщипнул зубами ещё кусочек.

— Он очень даже неплох, — с воодушевлением сказал он.

Адапис усмехнулся:

— Возможно, это нечто такое, что вы можете добавить в свой рацион? — и он взволнованно добавил:

— Мы закатим пир! Позвольте, мы представим вам некоторые новые виды пищи. Несомненно, мы можем многому научиться друг от друга.

— Нас же слишком много, Адапис, — ответил Икарон. — Это предложение очень любезно с вашей стороны, но потребуется очень много поработать.

— Ничуть, ничуть, — настаивал Адапис. — Позвольте нам сделать это для вас. Принять вас. Возможно, нам удастся убедить вас сделать наш лес вашим новым домом. Мы были бы счастливы получить в вашем лице друзей и союзников. Мир большой, и нам всем всего хватит.

Весь этот и следующий день бегущие-по-деревьям пребывали в состоянии сильнейшего возбуждения, деловито собирая плоды и семена с деревьев, и личинок и коренья из подлеска. Сумрак наблюдал за этим, в восторге от их способности работать. Они перенесли всю свою пищу в то место, которое они называли древом пиршеств, и которое находилось довольно далеко от тех мест, где у них были устроены собственные гнёзда. Это дерево обладало многочисленными низко отрастающими ветвями, которые были плоскими и широкими, и на них бегущие-по-деревьям длинными рядами разложили собранную еду. Молодняк бегущих-по-деревьям с голодными глазами подходил поближе, но лишь для того, чтобы старшие прогнали их прочь.

— Нам, что, придётся всё это съесть? — спросила Сильфида, планируя мимо дерева на пару с Сумраком.

— Многих из этих вещей я никогда раньше не видел, — сказал Сумрак. — Но ты видишь те фиолетовые ягоды, вон там? Вчера я попробовал одну, и она действительно оказалась хороша.

Сильфида хрюкнула: эти слова её явно не убедили.

— Сегодня не ешьте слишком много козявок, — окликнул их один из бегущих-по-деревьям. — Приберегите свой аппетит для пира вечером!

— А что, если нам не понравится еда? — спросила Сильфида.

Планируя мимо них, Нова услыхала её слова.

— Цыц, — резко сказала она. — Мы должны есть. Мы не хотим оскорбить наших хозяев. Это знак особого гостеприимства, подобного которому я никогда раньше не видела. После того, как нам отказали в этом наши собственные сородичи, эти незнакомцы предлагают нам новый дом.

* * *

В самом конце дня бегущие-по-деревьям почти завершили свои приготовления и начали звать рукокрылов на древо пиршеств. Сумрак заметил, что Ходок и его друзья с несчастным видом сидят возле своих гнёзд.

— А разве вы не придёте на пир? — спросил Сумрак.

— Не приглашали нас, — ответил Ходок.

— И вообще ни одного из детёнышей, — добавил Попрыгун.

— Похоже, что это несколько несправедливо, — заметил Сумрак.

— Я сказал точно так же, — согласился Ходок. — Но они не слушали.

— Это устроено вообще не для бегущих-по-деревьям, — печально сказал Холмик. — Это всё только в вашу честь.

— А давайте, сходим и добудем несколько листьев чая? — предложил Попрыгун, и эта идея, похоже, нашла поддержку у них у всех.