Одна лишь мысль об этом заставляла его сердце биться сильнее. Он не был уверен, что ему захотелось бы стать новым, если это подразумевало, что он перестал бы быть рукокрылом. Ему было неважно, были ли другие, похожие на него. Ему просто хотелось, чтобы Папа и Мама сказали, что он был их сыном, и что он принадлежал к их виду. Ему пришлось бы сильно постараться, чтобы это было правдой.

Но он никогда не мог бы изменить своей внешности. И сможет ли он хоть когда-нибудь подавить полностью своё желание летать? Возможно, он мог бы тайком уходить куда-нибудь и заниматься этим в таком месте, где его никто не увидит. Он бы старался держаться так низко, что даже птицы не смогли бы его увидеть.

Не обращая внимания на желание своей матери, он покинул секвойю, переходя с дерева на дерево, пока совсем не пропал из виду. Найдя хорошее место, он присел, готовясь прыгнуть в воздух. В его мыслях промелькнули образы: оторванные паруса Эола; серьёзное выражение на морде отца, требующего, чтобы он пообещал. Обмякнув всем телом, он распластался на коре и печально застонал.

Заметив краем глаза, как что-то мелькнуло рядом с ним, Сумрак с удивлением огляделся. На ветке над собой он заметил грудку, покрытую жёлтыми перьями, низ белого горла и клюв. Сверкнул ясный глаз.

— Терикс? — неуверенно спросил Сумрак.

— Как хорошо, что это ты, — с явным облегчением прощебетал Терикс. Он выскочил на открытое место. — Тебя было трудно найти, особенно сейчас, когда ты больше не летаешь.

Сумрак фыркнул.

— Конечно, я не летаю! После того, что ты сделал с нашим детёнышем.

— Я этого не делал, — с негодованием прощебетал Терикс.

— Ну, тогда твои друзья-птицы, — сказал Сумрак. Он всё время смотрел на клюв Терикса и спрашивал себя, сколько же вреда он может причинить. Он никогда бы не смог представить себе, как Терикс делает нечто столь же чудовищное. Но, возможно, он ошибался.

— В нашей стае есть много птиц, которые ненавидят рукокрылов, — сказал Терикс.

— Но почему? — поинтересовался Сумрак.

— Они думают, что все звери — это убийцы, из-за охоты на яйца ящеров. Мы тоже яйцекладущие, помни об этом. И когда они увидели, что ты летаешь, они пришли в ярость. Они не хотят, чтобы ты приближался к их небесам. И никто не поручится за то, что вы не решите внезапно, будто наши яйца — это добыча.

Сумрак уже хотел возразить, но вспомнил Сильфиду и её друзей, карабкающихся в гнездо с разрушительными намерениями.

Тем не менее, это было не одно и то же: месть, а не охота.

— Это меня они намеревались убить? — нерешительно спросил Сумрак.

— Да. И они всё ещё думают, что им это удалось. Но когда я увидел тело, я смог разглядеть, что отметины на нём отличались от твоих, и я знал, что это был не ты. Я ничего не сказал — на тот случай, если они были настроены продолжать свои попытки.

— Это был друг моей сестры.

— Я не имел к этому никакого отношения. Поверь мне, — сказал Терикс. — Мы не все такие кровожадные.

Сумрак вспомнил тот ужасный птичий хор на рассвете, который звучал после того, как они убили Эола.

— Твоя мать выглядела довольно кровожадной, когда она гнала меня прочь.

— Она защищала меня, — сказал Терикс. — Любая мать сделала бы то же самое. В конце концов, ты был на нашей территории.

— А теперь ты находишься на моей.

— Знаю, но я пришёл сюда, чтобы кое-что тебе сообщить, — голова Терикса дёрнулась из стороны в сторону, словно убеждаясь, что за ними никто не следит. — Надвигается нечто опасное.

Сердце Сумрака забилось:

— Это на острове?

— На материке.

— Это ящеры?

— Нет. Фелиды. Большая группа мигрирует вдоль береговой линии.

— А что это за существа? — спросил Сумрак. Он никогда не слышал о фелидах.

— Звери, — сказал ему Терикс.

Сумрак с облегчением выдохнул. Дружественные звери.

— Почему они должны быть опасностью?

— Они охотятся на других зверей, — ответил Терикс.

— Но это же не позволяется! — воскликнул Сумрак. — Это правда?

— Кроме того, они нападают и на птиц. Они поедали яйца из наших гнёзд. Думаю, это могло быть одной из причин того, что моя стая убила вашего детёныша. Они беспокоятся из-за того, что вы, рукокрылы, можете начать делать то же самое.

— Но мы никогда не пытались поедать ваши яйца!

— Я знаю, — ответил Терикс. — Но моя стая напугана. И вам тоже стоит бояться их. Эти фелиды — чудовища.

— Они большие? — спросил Сумрак, пытаясь заставить свой голос не дрожать.

— Крупнее нас.

— Но на острове мы будем в безопасности, — с надеждой сказал Сумрак.

— Если только они не решат переправиться сюда.

— Однако это сложно сделать, — Сумрак вспомнил, что рассказывал ему отец. — Песчаный мост остаётся над водой недолго. Возможно, они даже не заметят его.

— Это зависит от того, насколько они наблюдательны, — ответила птица.

— Вам хорошо, — сказал Сумрак, внезапно ощутив обиду. — Всё, что вы должны будете сделать — это улететь, если они придут.

— Вы тоже можете улететь.

— Мне это запрещено, большое вам за это спасибо. Но в любом случае, я единственный, кто умеет летать.

— А мы не сможем забрать с собой наши гнёзда, — заметил Терикс.

— Это точно, — сказал Сумрак, пожалев о том, что не сдержался.

— Я рассказал тебе, потому что хочу, чтобы вы были готовы. На тот случай, если они придут, — сказал Терикс. Его голова нервно дёрнулась. — А сейчас мне пора уходить.

— Погоди-ка. А почему ты рассказал мне обо всём этом?

— Вчера я видел, что ты остановил других от убийства яиц.

Сумрак напрягся. Он так сильно надеялся, что этого никто не видел.

— Не беспокойся, — быстро чирикнул Терикс. — Я больше никому не сказал.

Сумрак сглотнул. Если бы птицы узнали, наверняка случилось бы ещё больше нападений, а возможно, даже война.

— Они были друзьями рукокрыла, которого убили, — сказал Сумрак, чувствуя, что должен объяснить это. — Они хотели отомстить, поэтому решили действовать самостоятельно. Наш предводитель не просил их делать это.

— Понимаю. Спасибо, что остановил их, — ответил Терикс; вспорхнув, он скрылся среди ветвей.

— Папа, я снова говорил с птицей, — спокойно сообщил Сумрак Икарону. Было уже около полудня, и он нашёл отца одного в гнезде.

— Ты искал его? — резко спросил Икарон.

— Это он нашёл меня, — быстро ответил Сумрак. — Я никогда не оставлял нашей территории. Он слетел вниз, чтобы сообщить мне, что они видели нечто опасное на подходе к острову. Группу животных под названием фелиды.

— Я хорошо знаю их, — сказал Икарон, не выказывая ни малейшего признака беспокойства.

— Знаешь?

— Конечно. Они — активные участники Договора. Они — наши союзники.

— Ой, — Сумрак почувствовал облегчение и ему даже стало немного смешно. — Но птица сказала, что они охотились на других зверей.

Отец пренебрежительно хрюкнул.

— Ни один зверь никогда не поедал плоть других зверей, кроме падали. Я бы не стал уделять внимание словам этой птицы. Мы видели, на какое предательство они способны.

— Но Терикс…

— Ты знаешь его имя? — голос Папы зазвучал сердито.

Сумрак молча кивнул, проклиная себя за эту промашку.

— И он знает твоё?

— Да, — пробормотал Сумрак.

— Это было глупо, Сумрак, очень глупо. И что ещё эта птица знает о тебе? Он знает, что ты — сын предводителя?

— Нет! Во всяком случае, я так не думаю. Я об этом ему вообще не говорил.

— А как ты понял, что он не был подослан своими старейшинами, чтобы посеять среди нас панику и замешательство?

В выражении морды и позе его отца была написана та же самая пугающая ярость, какую Сумрак видел во время его поединка с Новой, или когда он огрызнулся на Сильфиду. Сумрак чувствовал, что непроизвольно съёживается.

— Я не подумал… — начал он слабым голосом.

— А кто может поручиться, что птицы не пробуют при помощи страха вообще выгнать нас с острова?