Последнее, что нам оставалось, — это найти подходящего генерального директора. И честно говоря, для меня это была самая большая головная боль. Все кандидаты на этот пост произвели на меня удручающее впечатление. Я просто не знала, что делать. Американцы в лице Винсента, их официального представителя в мадридском офисе, были очень довольны моей работой, но я чувствовала, что они уже нервничают по поводу генерального. Мне пришлось обратиться в специализированное агентство по поиску интеллектуалов и молодых дарований. К моему великому облегчению, Винсент не сделал испуганного лица, с ним не случилось даже нервного потрясения, когда он узнал, в какую цену нам обойдется подбор наивысшего персонала. Поэтому, не теряя времени, мы приступили к работе с «охотниками за талантами». К моему великому огорчению, таланта среди обладателей предоставленных мне на выбор резюме я не встретила ни одного. В результате мы остановились на трех полуфиналистах, которые более или менее меня удовлетворяли и оказались более или менее достойными быть представленными американцам. В итоге Винсент выбрал из них одного, который нравился мне меньше всего, под тем предлогом, что он лучше знает английский. Я не стала разубеждать Винсента по той простой причине, что не видела никакой другой кандидатуры, которая бы существенно превосходила или в чем-то отличалась от Борхи. Наконец-то, благословенными или простофилями, кем бы мы ни оказались, но генеральный шеф был у нас в кармане.
Борха оказался типичным представителем категории «мальчик из хорошей семьи». К его сорока с небольшим жизнь преподнесла ему все на блюдечке с золотой каемочкой. Колледж для золотой молодежи и престижный университет были должным образом выделены и подчеркнуты в его «Жизненном Пути». Он был женат на женщине, также из хорошей семьи. У нее, как это и положено, было собственное дело, проще говоря, свой магазин, как водится, дорогущий и полный всяких никому не нужных роскошных безделушек. И как и следовало ожидать, его карьера складывалась из прыжков с места на место, причем на такие места, которые неминуемо влекли за собой астрономические скачки в зарплате и социальном статусе. Вот именно поэтому он и не вызывал у меня ни малейшего доверия. Не без оснований можно было предположить, что его единственным интересом будет не сама работа, а исключительно ведомость по зарплате и сумма напротив его имени, которая станет пополнять его банковский счет в конце каждого месяца. В конце концов я решила не тратить свои нервы попусту из-за вещей, которые меня в общем-то не касались. Мне с ним детей не крестить, в одной квартире не жить, одну постель не делить, а на работу мы ходим для того, чтобы работать, а не в клуб знакомств, дружбу дружить. Отбросив ненужные мысли, я приготовила все необходимое для встречи дорогого шефа, чтобы на рабочем месте ему было максимально комфортно с первого дня: кожаный ежедневник, визитные карточки под рукой, своя персональная кружка для кофе, ключи… короче, все, что полагается в хорошей американской компании.
В свой первый рабочий день Борха заявился в офис только к середине дня, когда я уже была раздосадована не на шутку. Не успел он приступить к делам, как уже начал меня раздражать. Я так и чувствовала. Что ж, быть безупречной еще никого до добра не доводило, от добра, как говорится, добра не ищут. И это в то время, когда я из кожи вон лезла, балансируя на грани возможного. Галстук, который был на нем, говорил сам за себя, оправдывая мои самые худшие опасения: белые кролики весело скакали на ослепительно розовом фоне оттенка клубничной жевательной резинки. Однако я оставила кроликов в покое и растянула рот в официальной приветственной улыбке. Работа есть работа.
— Здравствуй, Борха. Пойдем со мной, я покажу тебе твой кабинет. Ты, наверное, уйму времени потратил, чтобы найти свободное место для парковки. Еще бы, середина дня, в такое время места уже не найти, все давно заняты, — вправила я ему вместо «добро пожаловать», пока открывала дверь кабинета.
Он даже бровью не повел в ответ на мой прозрачный намек. Так был занят изучением окрестностей. В воздухе повисла тишина, настолько тягостная, что я первой попыталась навести мосты:
— Вот, это твой компьютер. Осталось только зарегистрировать пользователя, но не волнуйся, это дело одной минуты. Это прямой телефон. А в этом ящике бумага, шариковые ручки, калькулятор и несколько пустых папок для бумаг. Если тебе потребуется что-нибудь еще, скажи мне. А теперь, если ты готов, я представлю тебя остальным членам нашей команды.
— Этот кабинет слишком маленький для меня, — наконец-то проронил Борха свое первое слово.
«Послушай, ты, индюк ряженый, ты здесь работать собираешься или андалузскую хоту[15] отплясывать?» — ответила я ему про себя, мысленно, и продолжила вслух, сохраняя видимость приличной беседы:
— Тебе так кажется, потому что, если ты заметил, здесь находится не только твой письменный стол, но и еще один стол для пятиминуток, брифингов, внутренних совещаний. К тому же другого подходящего кабинета в этом здании просто нет. Единственное более просторное помещение — это зал заседаний. Нам нужно, чтобы было где развернуться, — по регламенту там предстоит проводить презентации, и все должно быть как следует. Пойдем, я покажу тебе зал, и ты сам все увидишь и поймешь.
Зал заседаний был настоящей жемчужиной, украшением нашего офиса, моей гордостью. Через его огромные окна, во всю стену, Мадрид был виден как на ладони, словно его собрали из конструктора «Лего», красивый, как новая игрушка.
— Хорошо, сделаем так. Если мой кабинет перенести сюда, то я смогу сидеть здесь. — Борха указал рукой в сторону окон. — А стол для совещаний встанет сюда.
— Это понятно, что он встанет, сюда любой стол встанет свободно. Дело не в тебе, проблема в том, как в твоем нынешнем кабинете поместить с десяток человек так, чтобы у них не посинели лица от недостатка кислорода. Они там просто задохнутся, — ответила я, пока еще иронично.
— Все, хватит-хватит… Без лишних слов, женщина, не надо преувеличивать! В нашем деле главное — поддерживать имидж, — уведомил он, обращаясь в мою сторону, и, не стесняясь, почесал ту зону, в которой, надо думать, располагались его драгоценные яички.
Ярость во мне уже зашкаливала. Из ушей шел пар. Но я мужественно перевела беседу в другое русло, чтобы дать себе время успокоиться и на ясную голову сообразить, как выйти из этой неприятности:
— Хорошо, дай мне время, я займусь этим. На досуге сниму мерки с кабинетов и посмотрю, можно ли будет сделать какую-нибудь рокировку. Так я представлю тебя наконец людям или как?
В моем голосе снова прозвучала нескрываемая ирония. До такой степени неприкрытая, почти презрение, что я даже рассердилась на себя. Я прекрасно знала, что такая несдержанность не приводит ни к чему хорошему.
Знакомство с тем немногим персоналом, который уже трудился в офисе, было кратким, прохладным и натянутым. Парни остыли прямо на глазах, как только поняли, что попутных серьезных трений не избежать. Борха держался, как царь Горох. Как папа римский! После обеденного перерыва я с головой ушла в работу. На тот момент я прекрасно отдавала себе отчет в том, что сегодня мне снова предстоит сидеть в офисе допоздна, и, мягко говоря, не только сегодня. Потому что работать придется как минимум за двоих. Вечером, в начале шестого, Борха вызвал меня к себе в кабинет:
— Послушай, сделай одолжение, отправь, пожалуйста, вот эти факсы. Да, и принеси мне заодно чашечку кофе, я люблю с молоком, и не забудь три ложечки сахара. Тебе как раз будет по пути.
Не поняла?.. Я пошла пятнами и потеряла дар речи. Это был даже не предел, это уже было просто слишком! Однако на этот раз я решила оставить его откровенное хамство без комментариев. У меня еще оставалась капелька надежды, что завтра, когда он войдет в курс дела и включится наконец в работу, все станет на свои места. Перед тем как поставить кофе на стол, я живо вспомнила Каталину, и у меня появилось непреодолимое желание плюнуть ему в чашку. Но теперь я уже стала большой девочкой и, главное, находилась на своей любимой работе, и я сдержалась. Факсы, к великому моему удивлению, оказались бумагами личного порядка: заказом неизвестно какой фирме на срочное проведение неизвестно каких ремонтных работ на его кухне. Когда через полчаса я зашла к нему в кабинет, чтобы вернуть документы, Борха уже намыливался делать ноги с работы. Он собирал вещи, чтобы уйти.
