— Но когда меня выпустили, свиданий на троих больше не получалось. У них находились дела. Я не видел в упор, что они меня жалеют и поэтому молча избегают. Потом узнал, что без меня они втихую расписались. Распсиховался, устроил им скандал, после чего ее положили на сохранение, а меня опять вернули в больницу, класть новые швы на сердце. После операции ко мне пришел наш… ее парень. Долго уговаривал простить. Дал понять, какой я придурок. Я не видел, что они успели влюбиться друг в друга, пока считал себя пупом мироздания. Я им был нужен в постели не больше, чем кот, хватающий за пятки. К их ребенку я не имею ни малейшего отношения. И он… Он очень сомневался, смог бы я вообще удовлетворить ее хоть раз без его помощи.

Сеньке показалось, слез не было. Щеки без мокрых дорожек, глаза сухие. Сухим был и голос, от комка в горле. Но Антон делал вид, что всё окей и его это больше не колышет. Чтобы доказать самому себе, договорил.

— Я потом извинялся перед нею. Приносил ее дочке дорогих кукол в подарок. В качестве извинений помог ему покрыть кредит на авто… Мне было стыдно, что я хоть на минуту мог вообразить, что нужен им третьим. Я честно пытался дружить, сохранить хорошие отношения. Они тоже пытались — приглашали в гости, вежливо улыбались. Но охренительно трудно дружить, когда помнишь, как тебя трахали оба одновременно, а целовались при этом друг с другом… Не помню, сколько раз хлебал таблетки пузырьками, а сестра откачивала, заставляла рыгать, держала над унитазом… Прости.

Он закрыл лицо ладонями.

— Прости. Тебе не нужно было это слышать. Всё это в прошлом. Это только моя глупость.

— Да нет, всё нормально, — вздохнул Сенька. — Мы с тобой оба идиоты. Забракованные особи, не пригодные к размножению. Любовь бывает лишь в книжках о любви. В жизни — только холодный расчет и охота трахаться. Нет ее, любви. Не-ту! Всё лишь сказки. Тебе ли не знать? Сам тот еще сказочник, своей порнушкой дуришь головы наивным малолеткам.

— Верно, — со слабой улыбкой кивнул Антон. — У самого половина сердца выжжена. От оргазма боюсь сдохнуть. А пишу о любви.

— Идиотизм! — подхватил Сенька.

— Бред, — с облегчением рассмеялся Антон. Добавил мягко: — Спасибо тебе.

— М-м? За что? — удивился серьезной искренности Сенька.

— За то, что подарил мне лето.

Сенька смутился. Не нашелся, что ответить. Промолчал.

***

Часть 13

…Антона потряхивало ощутимо. Хотя и напился загодя успокоительных, больше чем обычно себе позволял. Но сейчас можно, даже нужно.

Он рассчитал всё правильно: участковый ходит обедать каждый день в одно и то же время. Возвращается тоже с допуском не более пяти минут. Этих двадцати пяти — тридцати минут ему хватит с лихвой.

За это время к реке никто из местных не спускается. Дорога вдоль берега тоже будет пустой. Его найдет участковый, освидетельствует, определит труп, куда положено. Деревенские посудачат и забудут, через пару недель самое долгое.

Семён обещал вернуться домой не раньше шести.

Он написал сестре на е-мейл, почту она возьмет в десятом часу, как обычно, залезет перед сном.

Прости за бессонную ночь…

В блоге, наверное, уже определились, кто напишет по нему некролог. Забавно, наверное даже передраться успели, фанаты…

— Удачного клёва! — мимоходом пожелал Антону усатый полицейский. Бодрым шагом спешил обедать согласно расписанию.

— А вам — приятного аппетита! — просиял улыбкой Тошка. И этот оскал не был фальшивым, участковый невольно заулыбался в ответ.

— Ты только здесь не купайся! — Отойдя на пару шагов, участковый обернулся, решил на всякий случай предупредить городского оболтуса. — Тут купаться не надо. И даже если блесна зацепится — рви леску, не жалей! Понял?

— Не волнуйтесь, — кивнул беспечный «дачник».

Проводив его взглядом, Антон отложил на траву удочку, одолженную у Сеньки. Сбросил кепку, снял кеды. Вошел в воду по лодыжку.

Песочек приятный. Хорошо бы пиявок еще не было… Мальки шуганулись в разные стороны брызгами, удрали с мелководья.

Да, он решил топиться красиво. Не будет раздеваться до плавок. Останется в футболке и шортах. Как будто забыл о предупреждении и полез доставать запутавшуюся о корягу снасть… Блин!

Вернулся на берег, оторвал блесну, запутал крючок у себя в подоле футболки — вот и его «алиби».

Вернулся в воду.

Плавать не умеет, так что это облегчит задачу — не попытается неосознанно выплыть в ненужный момент.

Вошел по колено. Дно затягивало ступни, песчинки и камешки щекотали между пальцами.

Прошел дальше, по шорты. Засмеялся мелькнувшему абсурдному нежеланию намочить одежду.

Вода на глубине становилась ощутимо холоднее. Дно уходило резко вниз, из песчаного превращаясь в илистую противную жижу.

Он собрался с духом — сделал рывок, кинулся животом на воду, вытянув руки вперед, точно впрямь собрался нырять. Так он должен сразу оказаться над глубиной. А дальше дело техники… Выдохнуть поглубже — нырнуть. И не выныривать, пока легкие не наполнятся водой.

Раздавшийся от падения на воду плеск оглушил его самого. Вода сомкнулась над ним. Но какая-то сила заставила его инстинктивно сжаться в комок, развернуться, затем растопырить руки, выдернуть голову над водой.